Под именем «проституция», в широком смысле, разумеются вообще всякого рода внебрачные половые отношения, при чем в это понятие войдут также и так назыв. противоестественные отношения, как-то мужеложство (или педерастия) и скотоложство. Это определение обнимает собою явление полового разврата в обширном смысле.
В более тесном смысле, под проституцией разумеется половой разврат, принимающий характер регулярной профессии – постоянного занятия, которое, в качестве такового, выделяет предающихся ему женщин в особую общественную группу. Полицейское право имеет дело именно с этим явлением профессионального разврата проституток.
История различных народов свидетельствует о том, что уже с первыми зачатками культурного развития всюду устанавливался взгляд на проституцию, как на явление безнравственное, заслуживающее кары. Свидетельства об этих карах, о стремлении уничтожить проституцию, мы находим, напр., в памятниках древнееврейского законодательства Моисея.
И несмотря на это, порок развивался и укоренялся настолько, что, напр., в книге Царей упоминается о том, что возле самого храма Иерусалимского находились хижины, где еврейские девушки предавались проституции за деньги.
Сознание безнравственности профессиональной проституции рано вызывает со стороны государства стремление регламентировать ее с целью удалить или, по крайней мере, уменьшить соблазн от этого.
Так, у древних Греков проституция принимает легальную форму; занятие ею считается предосудительным и предоставляется только рабыням, так что если проституции предается свободная женщина, то она, в силу этого, становится рабынею.
Солон устроил публичный дом (диктерион), как государственное учреждение, покупал для него на государственные средства рабынь из чужих земель и регулировал внутренний порядок в этом диктерионе.
В Афинах различались три сорта профессиональных проституток – диктериады (женщины публичного дома), аулетриды (арфистки, или, точнее, игральщицы на флейте) и гетеры. В Риме надзор за проституцией возлагался на эдилов, которые имели ближайшее наблюдение на публичными домами (lupanarium).
He касаясь подробностей истории проституции, заметим, что в общем она, считаясь занятием предосудительным, продолжала быть терпимой. В разное время в различных странах делались, правда, попытки радикально искоренить проституцию, но они вскоре оказывались бесплодными.
Так, во Франции. Людовик IX Святой, по возращении из крестового похода, был поражен упадком нравственности в своем государстве и издал в 1254 г. повеление об изгнании публичных женщин (expellantur autem publicae meretrices tarn de campis quam de villis) и о воспрещении всем лицам отдавать им помещения в своих домах, под страхом конфискации этих домов.
Этот ордонанс Людовика IX был приведен в исполнение со всею его суровостью.
«Сначала – говорит Деламар, историк полиции во Франции, – ордонанс произвел столь благие результаты, что некоторые из развратных женщин обратились и удалились в Maison des Filles Penitentes. Людовик Св. выдал им вспомоществование.
Но и в Париже, и в других городах королевства оставалось еще большое число развратных женщин: они либо скрывались, либо принимали облик честных женщин и под этим обликом безнаказанно продолжали свое гнусное ремесло».
Вследствие этого, «решено было терпеть этих несчастных жертв безнравственности, но в то же время сделать их известными публике и, так сказать, указать на них перстом (de les montrer pour ainsi dire au doigt). Определены были известные улицы и места для их жительства, одеяния, какие они могли носить, и часы их удаления (heures de leur retraite).
Именно с этого времени – прибавляет Деламар – их начали обозначать на нашем языке особыми презрительными именами, которые изобличали гнусность их разврата. Очевидно, имелось в виду, что, при таком публичном оглашении их, присущий их полу стыд придет на помощь законам и что мужчины сами будут совеститься посещать эти места и эти создания, отмеченные таким бесчестием.
Ордонанс в этом смысле был издан в том же 1254 г.»
Это терпимое отношение к проституции и ее притонам (публичным домам) сделалось характеристическою чертою государственной политики в области полиции нравов. Распутные женщины были не только терпимы, но публичные дома признавались даже прямо необходимыми для города учреждениями.
Такие дома часто составляли собственность территориального государя или города, которые ради выгоды сдавали их в аренду женщинам или же сами управляли ими хозяйственным образом.
Частные публичные дома могли устраиваться по получении концессии и находились под правительственной защитой. Они платили также налоги. В некоторых местах, как, напр., в Вене и Ульме, содержательницы домов терпимости подлежали специальной юрисдикции.
По временам это терпимое отношение к проституции, как к неизбежному злу, уступало свое место иному отношению – стремлению искоренить зло. О попытке в этом смысле в XIII в. уже упомянуто выше. В более новое время любопытный в этом отношении пример видим в Австрии, в царствование Императрицы Марии-Терезии[1].
Согласно уголовному кодексу, изданному Мариею-Терезиею, «Терезиана» (Constitutio criminalis Theresiana, 1769), преследовались не только распутство в форме проституции, но и конкубинат, равно всякая любовная связь вне брака.
Последняя влекла за собою денежный шраф и арест. Конкубинат наказывался телесно; если же и затем сожительство продолжалось, то виновные подвергались еще более строгому публичному наказанию и ссылке.
Проституция женщин каралась жестокими телесными истязаниями и ссылкою, при чем усугубляющим вину обстоятельством было возведение распутства в ремесло, с целью добывания денег.
Согласно своду наказаний «Терезианы», обычное наказание проститутки состояло в сечении плетьми. Если же проститутка кого-нибудь заражала или совершала кражу, то с, нею поступали еще строже и она подвергалась пытке.
Приговор произносился судьею низшего разряда и приводился в исполнение в самом скором времени. Женщину раздевали до рубашки и вели босиком в церковь, где сажали ее в мешок, который завязывали у подбородка. Затем палач стриг ей волосы и сбривал их потом до самого корня.
Голый череп намазывали дегтем и сажею, и виновная выставлялась на поругание черни, бросавшей в нее грязью и всякими нечистотами. Завязанная в мешок проститутка выставлялась в воскресенье во время божественной литургии. Затем, когда служба оканчивалась и молельщики расходились по домам, проститутку вынимали из мешка, привязывали к скамье, и палач наказывал ее розгами по голому телу.
Потом ее бросали в тачку вместе с другими проститутками, так как наказание всегда производилось зараз над несколькими женщинами, и их вывозили за город, до первой окраины. Тут палач в последний раз посылал ей удар ногою, a толпа – град камней и грязи. Эта процедура производилась как в Вене, так и в других городах Австрии до 20-х годов XIX-го столетия.
Сводничество, согласно уложению Марии-Терезии, также наказывалось розгами и ссылкою. Усиливающими вину обстоятельствами считалось, если родители способствовали разврату своих детей, или муж – жены, или брат – сестры, или опекун – питомца.
В таких случаях виновные были обезглавливаемы. Если же грех совершался с духовным лицом или верующей с неверующим, то после обезглавливания труп сводни еще вдобавок сжигался.
С 1751 по 1769 г. все проститутки высылались в Банат, в Темесвар на определенное число лет, с запрещением возвращаться в Вену. Два раза в год отправлялись по Дунаю суда, нагруженные проститутками и всякого рода бродягами, приговоренными к рабочему дому. Каждый транспорт заключал до 300 человек. Кроме того, публичных женщин сажали в крепость Kapreinitz для наказания и принудительных работ.
В то же время правительство преследовало и мужчин, предававшихся распутству: их сначала подвергали аресту в «Rumorhaus»; при повторении проступка – телесному наказанию и, наконец, заключению в смирительном доме.
В правление Марии-Терезии принимались вообще все меры, чтобы уничтожить, по тогдашним понятиям, самые причины возникновения проституции.
Так, кроме строгого преследования уличной проституции, закрытия публичных домов и тайных притонов; кроме мер против своден, в 1745 г. издан закон, воспрещавший открывать биллиардные, кофейни и рестораны в нижнем этаже, если окна квартиры не выходили на улицу и не было дверей, прямо сообщавшихся с улицею.
Цель этого постановления была облегчить полиции наблюдение за нравами, так как подобные заведения имели женскую прислугу и были притонами тайной проституции.
Вместе с тем Мария-Терезия заботилась об увеличении числа, браков. Если соблазнитель беременной девушки отказывался на ней жениться, a она вела себя честно и добропорядочно, то ей выдавался диплом, который восстановлял ее честь и, таким образом, предостерегал от дальнейшего разврата.
Наконец, для очищения нравов, установлена была «комиссия целомудрия», особенно процветавшая между 1751 и 1768 годами. Комиссия разыскивала всевозможными путями виновных в прелюбодеянии и проституции и приговаривала их ко всем вышеупомянутым телесным наказаниям, смирительному дому и ссылке.
К этому времени все смирительные дома были переполнены проститутками, независимо от того, что публичных женщин полными грузами на судах ссылали в Темесвар. Комиссия эта считала для девушки простительнее отравить своего любовника, чем отдаться ему.
Какие же результаты имели все эти меры?
Появились agents provacateurs, развился шантаж, усилилось шпионство, как последствие означенных строгостей. Что же касается собственно проституции, то она только изменила свою форму. Вместо уличной проституции и обитательниц публичных домов, явился новый класс женской прислуги, которая, прикрываясь житьем в услужении, собственно занималась развратом.
Венские горничные (Stubenmаdchen) того времени, нарядные, кокетливые и всем доступные, составляли приманку для иностранцев. Вместе с тем, значительно увеличилось число нарушений супружеской верности. Несмотря на все принятые меры, число проституток в Вене в тогдашнее время, по словам I. Schrank’a, простиралось до 10000 заурядных и 4000 более утонченных.
Во все время правления Марии-Терезии не осталось ни единого средства, которое не было бы испробовано, не жалели ничего, лишь бы искоренить проституцию.
Тем не менее, результатом всего этого было то, что она воспрянула сильнее, чем прежде, a сифилис достиг таких размеров, что все тогдашние меры уменьшить его распространение оставались бессильными, и в 1776 г. Мария-Терезия озаботилась учреждением в Вене больниц для венерических больных.
Что касается отношения современных государств к проституции, то здесь можно прежде всего усмотреть следующее явление. Современное государство, по-видимому, решительно отказалось от той задачи, которую государство прежде иногда ставило себе – задачи искоренить проституцию.
Очевидно под влиянием опыта прошлых веков сложилось убеждение в бесплодности каких либо попыток с корнем вырвать это зло из общественной жизни. Установился взгляд как бы на неизбежность этого зла, с существованием которого приходится мириться. Но вместе с тем государство считает своим призванием употреблять меры к сокращению этого зла и к возможному предупреждению вредных последствий его.
Сообразно с характером самого зла и грозящих от него последствий, полиция нравов в области проституции преследует две главные цели: устранение нравственной опасности от проституции и удаление пагубных последствий ее для народного здравия в виду того, что проституция является одним из важнейших факторов развития в обществе страшной заразной болезни – сифилиса.
Относящиеся сюда меры тесно переплетаются с мероприятиями нравственного характера.
В этой области на первом плане выступают меры государства к охранению нравственности малолетних и подростков.
Так, русское уложение о наказаниях (ст. 993) угрожает уголовною карою (тюремным заключением от 2-до 4-х месяцев) тем лицам, которые, имея надзор за малолетними или несовершеннолетними или находясь в услужении родителей их, опекунов или родственников, «будут благоприятствовать склонности сих малолетних или несовершеннолетних к непотребству и другим порокам, или же побуждать их к тому своими внушениями или обольщениями».
Еще более значительные кары угрожают за сводничество – отцом или матерью своих детей (ст. 998), мужьями своих жен (ст. 999), опекунами или наставниками своих питомцев (ст. 1000); за такие преступления грозит лишение всех особенных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и ссылка на житье в Сибирь или отдача в исправительные арестантские отделения.
Государство, далее, заботится о том, чтобы чувство нравственности населения и публичная благопристойность не нарушались какими-либо безнравственными действиями. По 43 ст. уст. о нак., нал. мир. суд., «бесстыдные или соединенные с соблазном для других действия в публичном месте караются арестом до 1 месяца или денежным штрафом до 100 руб.».
Обязанность следить за тем, чтобы не производилось публичного соблазна от проституции, лежит на общих органах исполнительной (наружной) полиции и на специальных врачебно-полицейских комитетах. Из отдельных законоположений по этому предмету образовалась особая глава в уставе о предупреждении и пресечении преступлений (разд. III, гл. 4-я) – «О непотребстве».
В последнем издании этого устава, 1890 г., находим следующие четыре статьи в этой главе. Ст. 155 «воспрещается открывать днем и ночью дом свой или наемный для непотребства, входить в оный и непотребством своим или непотребством иных снискивать себе пропитание».
(Эта статья, однако, стоит в видимом противоречии с допускаемой действительностию: по ее смыслу дома терпимости ею запрещаются; между тем они, как известно, существуют, подчиняясь лишь известному контролю).
Ст. 156: «Полиция ни в каком случае не дозволяет возникать непотребным и соблазнительным сборищам и повсеместно искореняет оные, под каким бы видом и названием они ни существовали». Ст. 157: «Запрещается мужскому полу старее семи лет входить в торговую баню женского пола, a женскому полу в баню мужеского пола, когда в оных другой пол парится».
Ст. 158: «Пользующихся от заразительных болезней в госпиталях допрашивать, от кого заразились, и по показанию буде заразившие их женщины действительно окажутся виновными в непотребстве и суть бродящие, подлые и подозрительные девки, таковых брать и лечить от заразительной болезни в госпиталях, a по вылечении, поступать с ними, как о бродягах постановлено.
Те из непотребных женщин и девок, которые имеют происходящую от их образа жизни заразительную болезнь (lues venera), должны открывать о том врачу при самом начале болезни».
Эта последняя статья относится уже собственно к другой стороне полиции – общественно-врачебной.
В этом отношении главную задачу полиции проституции составляет борьба с сифилисом. Эта болезнь принадлежит к числу особенно страшных по своим проявлениям и последствиям. Вред ее усугубляется еще тем обстоятельством, что эта болезнь не только личная, но вместе с тем и наследственная, чрез что она, главным образом, и получает значение общественное.
Она, помимо непосредственных своих проявлений, составляет нередко причину других болезней. Значительное число поражений головного и спинного мозга, глаз, сочленений, сердца, печени, почек, сосудов, – причина которых прежде не была выяснена, – в последнее время объясняются именно сифилисом.
Всего 20-30 лет назад сифилис мозга принимался врачами за явление редкое, исключительное; теперь же это составляет обыденное наблюдение, встречаемое каждый день, Масса сифилитиков гибнет от локализации болезни в мозгу и едва ли не в большей части всех нервных поражений находят сифилис, как главный этиологический момент.
Значение сифилиса, как болезни наследственной, еще более ужасно. Не менее 71% беременных женщин, страдающих сифилисом, производят на свет мертвые плоды или детей, погибающих в течение первого года жизни.
В некоторых местностях этот процент достигает 86, т. е. на 100 рождений только 14 плодов остаются жить, остальные же 86 или родятся мертвыми, или погибают в первое время по рождении. Да и у тех, которые остаются жить, здоровье представляется поколебленным.
У детей сифилитиков обыкновенно уже в течение первого года развиваются явления наследственного сифилиса, которые в продолжение долгого ряда лет то возобновляются, то проходят при соответственном лечении, то вновь ухудшаются. Несчастный, больной от рождения, всю свою недолгую жизнь проведет в упорной борьбе с болезнью, которая в конце концов преждевременно унесет его в могилу.
«Сифилис родителей имеет огромное значение, как существенный этиологический момент для появления на свет всевозможных вырождающихся типов, начиная с первично помешанных и постепенно восходя до кретинов, идиотов, слабоумных, людей порочно развитых от рождения и, далее, кончая неврастениками всех видов и оттенков, составляющими несчастие семей и нередко целых обществ.
Длинная вереница разнообразных врожденных болезненных отклонений, которыми сифилитик награждает общество – вот главное общественное зло, приносимое сифилисом».
Такое значение болезни, распространяемой, главным образом, путем проституции, и лежит в основе государственной политики по отношению к проституции. По мнению одного из лучших специалистов-сифилидологов проф. Тарновского, меры к ограждению распространения венерических болезней и сифилиса путем проституции должны быть направлены:
во 1-х, к уменьшению заболеваемости самих проституток;
во 2-х, к охранению общества от передачи болезни уже зараженными проститутками и,
в 3-х, к доставлению наиболее удобного способа пользования больных проституток».
Таковы те главные санитарные задачи, которые ложатся на государство и общество в отношении к проституции.
Господствующим способом осуществления этих задач является так назыв. регламентация проституции, под которою разумеется система мероприятий, обеспечивающих путем деятельного контроля и надзора наличность известных санитарных условий, которыми обставляется профессиональная проституция в интересах возможного предупреждения грозящих от нее опасностей.
Эта санитарная регламентация проституции представляет собою явление сравнительно новое: начало ее относится обыкновенно к концу ХVIII века, когда во Франции (именно, в Париже в 1778 г.) впервые был установлен санитарный надзор по отношению к проституции. Из Франции регламентация была перенесена в другие страны, в том числе и в Россию.
Основы действующей у нас системы регламентации скопированы с французского образца. Они установлены были впервые с образованием в 1843 г. особых врачебно-полицейских комитетов в Петербурге, Москве, Вильне, Риге и Нижнем Новгороде во время ярмарки.
Для того, чтобы дать более отчетливое представление о подробностях регламентации проституции, мы приведем сначала некоторые общие положения действующего законодательства по этому предмету, a затем более детально остановимся на системе регламентации проституции в Петербурге.
По действующим правилам, к предохранению от сифилиса предписываются следующие меры. Во всех городах должны составляться полные и верные списки публичным женщинам. Составление списков лежит на обязанности полиции, которая, кроме того, в случае выбытия публичной женщины из города, уведомляет о том полицейское начальство того места, куда она отправляется.
Списки публичных женщин хранятся: в губернских городах – во врачебном управлении, в уездных – в городской больнице у врача. Значащиеся в списках женщины должны подвергаться периодическому освидетельствованию.
Оно должно быть производимо не менее одного раза в неделю: в больницах – состоящими при них врачами, в губернских городах – под непосредственным надзором губернского врачебного инспектора или члена врачебного управления. Женщины, которые по свидетельству окажутся зараженными, должны быть оставляемы в больнице для излечения.
От поступающих в больницы лиц мужского пола, одержимых болезнью, должны отбираться показания о том, от кого они заразились. Сведения эти сообщаются полиции и должны служить указанием на открытие женщин, тайно промышляющих развратом.
Фабрики, заводы и другие многолюдные заведения должны иметь, по возможности, своих врачей для периодического свидетельствования рабочих мужчин; женщин же не иначе, как в случае сильных сомнений на счет их здоровья. Врачебному свидетельствованию должны быть подвергаемы все лица низшего класса обоего пола, забираемые полициею за проступки против благочиния.
Эти меры, a равно и другие, принимаемые в тех же видах администрациею, имеют свою санкцию в уголовном законе. Так, «за неисполнение распоряжений правительства, относящихся к предупреждению непотребства и пресечению вредных от оного последствий», уст. о нак., нал. мир. суд. (ст. 44) карает виновных арестом до 1 месяца или денежным штрафом до 100 руб.
Карается также и заражение сифилисом: ст. 103 уст. о нак. гласит – «за сообщение другим происходящей от непотребства заразительной болезни виновные подвергаются аресту не свыше 2-х месяцев или денежному взысканию не свыше 200 руб.».
Посмотрим теперь на систему регламентации проституции, какою она является в Петербурге. Воспользуемся для этого данными, сообщаемши д-ром А. И. Федоровым, инспектором местного врачебно-полицейского Комитета[2].
Комитет этот состоит, под председательством помощника градоначальника, из членов – инспектора столичного врачебного управления, инспектора врачебно-полицейского комитета и члена-распорядителя того же комитета. Врачебный персонал комитета составляют: инспектор его, восемь участковых врачей и три повивальные бабки. При комитете состоят по вольному найму 20 человек агентов или смотрителей.
Обязанности инспектора комитета состоят: в общем наблюдении за правильностью медицинских осмотров по всем отделениям, в административных сношениях с больницами, в проверке явок зарегистрированных в списки комитета женщин, в периодических ревизиях санитарного благоустройства домов терпимости и тайных притонов и в ведении медицинской отчетности с обращением особого внимания на контингент сифилиток.
Участковые врачи несут на себе смотровые дежурства каждый по три дня в неделю. Весь Петербург разделен комитетом на 8 врачебных участков, и каждый участковый врач обязан не менее раза в месяц осмотреть санитарное состояние всех домов терпимости своего участка.
При этом он должен обращать внимание: на общие гигиенические условия всего помещения, на исполнение гигиенических правил женщинами, на удовлетворительность питания их и т. д. Агенты, или смотрители комитета, являются деятельными органами ближайшего надзора за проститутками.
Каждому из них назначается известный район Петербурга, где он должен наблюдать за домами терпимости в отношении исполнения ими правил комитета, за своевременной явкой к медицинскому осмотру одиночек, которых в ином районе живет до 200, и за женщинами, допускающими подозревать их в промысле проституцией.
Кроме того, смотрители назначаются ежедневно для занятий по регистрации женщин, во время их явки к осмотру, и для вечерних дежурств на больших улицах и у подъездов увеселительных собраний низшего сорта. На них, таким образом, лежит ближайшее наблюдение за женщинами, занимающимися уличной провокацией.
Заподозрив женщину в промысле проституцией, смотритель следит за дальнейшим поведением этой женщины, узнает место ее жительства, осторожно спрашивает о ней дворника и, в случае собрания достаточных фактов, доводит до сведения комитета.
В комитете отдают приказание смотрителю или секретно пригласить к медицинскому осмотру указанную им женщину, если налицо имеются достаточно веские факты, или же оставляют ее под дальнейшим секретным наблюдением.
В первом случае, женщина большею частью является в комитет без принуждения и в виду представленных ей собранных смотрителем сведений, добровольно подчиняется правилам медицинских осмотров, в чем и дает подписку; в редких же случаях женщина отказывается являться в комитет и тогда об ней делается доклад в заседании комитета.
Здесь вторично рассматриваются сведения, добытые смотрителем, и если они не оставляют сомнения относительно приписываемой ей профессии, то женщину подчиняют надзору журнальным постановлением, после чего ее приглашают уже через полицейский участок.
Если после состоявшегося постановления комитета о привлечении женщины, как проститутки, к санитарным осмотрам последняя все-таки не является, то ее привлекают к взысканию через мирового судью,[3] по ст. 44 уст. о наказ. Таким же образом комитет поступает и с женщинами уже состоящими под надзором, но самовольно прекращающими явку к санитарным осмотрам.
Врачебно-полицейский комитет имеет наблюдение над двумя главными категориями проституток – обитательниц публичных домов и так назыв. одиночек.
Надзор за публичными домами выражается в следующем: следить, не допускаются ли к промыслу в каком-либо публичном доме посторонние, не состоящие под надзором женщины, не производится ли запрещенная в публичных домах продажа спиртных напитков, чисто ли и питательно ли содержит хозяйка своих женщин, не изнуряют ли их промыслом, не спаивают ли вином и правильно ли женщины являются к медицинскому осмотру, a равно, исполняют ли они правила гигиены в смысле обмываний и оставляют ли промысел на время менструаций.
Эти наблюдения ведут смотрители комитета и врачи.
Вторая категория проституток, гораздо более многочисленная, это – проститутки одиночки, т. е. живущие каждая порознь, иногда вдвоем. Они составляют главную заботу комитета в деле санитарного надзора за ними.
Хотя при подчинении каждой проститутки надзору ей внушается единственная ее обязанность – являться раз в неделю к медицинскому осмотру, в какой ей угодно день, – хотя об этой обязанности и упомянуто в выдаваемом ей бланке, но немногие добросовестно выполняют ее. Добросовестностью относительно явки к осмотру отличаются немки и те из русских, которые по материальному своему положению составляют среднюю ступень.
Кроме двух упомянутых категорий, в комитете существует рубрика «комиссионных женщин». Это такие женщины, которые доставляются из полицейских участков, как подозреваемые в развратной жизни или же заведомые проститутки, но взятые в ночное время на улицах.
Всех таких женщин опрашивают, производят над ними медицинский осмотр, уже состоявшим под надзором делают внушение избегать улиц вообще в особенно в ночное время, из числа подозреваемых некоторые подчиняются медицинскому надзору добровольно, другие же отпускаются без подчинения, но остаются под полицейским надзором.
По правилам С.-Петербургского врачебно-полицейского комитета, проститутки должны являться для медицинского осмотра: из домов терпимости – два раза в неделю, со своих квартир (одиночки) – один раз в неделю.
Что касается степени точности в выполнении требования об осмотре, то по данным за три года (1888-1890) видно, что число осмотров за эти годы шло, постепенно увеличиваясь, при одном и том же числе проституток (в 1888 г. было 86.121 осмотров, в 1890 г. – 103.904).
Для медицинского осмотра проституток в Петербурге устроены особые помещения при полицейских домах, в трех крайних пунктах (в последние годы все публичные дома Петербурга сосредоточены по окраинам города).
Говоря о регламентации проституции, любопытно отметить факт постепенного уменьшения числа публичных домов. Это явление замечено и в Петербурге и в Париже.
Так, в Петербурге за 20-ти летний период с 1872 г. высшая цифра публичных домов приходится на 1879 г., когда их было 206 (с 1528 женщ.); с тех пор она падала постепенно и в 1891 г. дошла до 69 с 608 женщ. С другой стороны, в Париже видим то же: в 1843 г. там было 235 домов терпимости; в 1860 г. – 194; в 1870 г. – 125; в 1883 г. – 101; в 1889 г. – всего только 66 (с 726 женщ.).
При этом, однако, замечается и такое явление: тогда как в Петербурге число регламентированных проституток хотя и медленно, но постепенно растет (в 1872 г. их было 2532; в 1883 г. – 4700; затем однако идет падение – в 1890 г. их было всего до 3000), в Париже число регламентированных проституток падает с 4.159 в 1846 г. до 2.833 в 1883 и 1.730 в 1889 г.
Причину сокращения числа публичных домов, быть может, не без основания, видят в возрастающем развитии различного рода заведений, содействующих разврату, без неприглядных сторон публичных домов, в роде etablissements en garnis, debits de boisson и т. под.
Д-р Федоров объясняет сокращение в Петербурге домов терпимости запрещением продавать в них спиртные напитки и постепенным выселением публичных домов на окраины столицы. В Москве же, прибавляет он, дома терпимости расположены в центральных частях города, торговля спиртными напитками в них процветает, поэтому и публичных домов там вдвое больше против Петербурга.
В заключение очерка полиции проституции в России необходимо упомянуть о работах «Съезда по обсуждению мер против сифилиса в России». Съезд этот состоялся в Петербурге в начале 1897 года (он заседал с 15 по 22 января).
Он был посвящен всестороннему обсуждению вопроса о распространенности сифилиса в России, о причинах большого развития его, a также о наиболее целесообразных мерах борьбы с этою и другими венерическими болезнями. В частности, в работах съезда значительное внимание было уделено и вопросу о проституции и мерах по отношению к ней[4].
Съезд признал, что «проституция является главнейшим и самым могучим агентом распространения сифилиса и венерических болезней в городах».
С другой стороны, съезд нашел возможным формулировать положение о том, что «проституция – трудноискоренимый элемент социального строя» и что «развитию ее способствуют, главным образом, неблагоприятные экономические условия, упадок общественной нравственности, умственное недоразвитие, стремление к быстрой и легкой наживе и, наконец, врожденные порочные наклонности, как последствия вырождения».
Борьба с этими факторами может быть тем успешнее, чем шире развивается забота государства и общества в отношении к развитию условий экономического благосостояния и духовно-нравственного прогресса. Но рядом с этим необходимо тщательно заботиться о тех мерах, которые могут по возможности ослабить вредные последствия и проявления проституции при наличном положении дела.
Работы съезда обнаружили, что настоящее положение надзора за проституцией представляется далеко неудовлетворительным.
Города, где за проституцией имеется надзор, могут быть подразделены, несмотря на разнообразие в деталях, на три группы. К первой относятся города, где имеются врачебно-полицейские комитеты (Петербург, Москва, Варшава, Одесса, Рига, Нижний Новгород); ко второй группе относятся города, где надзором ведают городские санитарные комитеты или другие учреждения, действующие самостоятельно и не составляющие органа полиции.
К третьей, наиболее многочисленной группе, принадлежат города, в которых фактический надзор всецело находится в единичном ведении чинов общей полиции. В некоторых городах этой категории имеются при полицейских управлениях комитеты, характер которых чисто совещательный.
Такие комитеты, за малыми исключениями, не имеют никакого фактического значения. В очень многих городах решительно никакого надзора за проституцией не существует. В некоторых даже больших городах (напр. Харьков) надзор распространяется только на женщин домов терпимости, a одиночки остаются вне всякого контроля.
Повсеместно деятельность врачебно-полицейских комитетов парализуется недостатком числа агентов, которым поручен розыск тайных проституток и наблюдение за ними. Многие из предписываемым законом и административными распоряжениями правил не выполняются. Так, несмотря на существующее узаконение, во многих городах проститутки, заболевшие сифилисом, не пользуются бесплатным лечением.
С другой стороны, привлечение к надзору нигде не обставлено достаточными гарантиями, исключающими возможность произвола. Особенно прискорбные в этом отношении «случаи бывают в городах, где нет врачебно-полицейских комитетов и подобных им учреждений. В частности, при отбирании подписки в добровольном согласии подчиниться надзору, нередко злоупотребляют непониманием и безграмотностью женщин.
Съезд в своих работах остановился на подробном рассмотрении того, что должно быть сделано для упорядочения системы надзора за проституциею. По его заключению, следует установить общие руководящие начала надзора за проституцией и противодействия ее развитию, обязательные для всей Империи.
Дело надзора должно находиться в руках особого коллегиального учреждения, которому следует подчинить как врачебную, так и распорядительную часть надзора. По мнению съезда, дело это повсеместно должно быть передано в ведение городских общественных управлений или заменяющих их учреждений.
Необходимо ведение точной статистики проституции, для чего нужно установить форму, общую и обязательную для всех городов Империи. В настоящее время трудность надзора за явкою к осмотрам одиночек в больших городах обусловливается недостаточным числом и качеством предназначенных для того агентов.
Поручение этого дела чинам общей полиции возможно только в малых городах. В средних и больших городах необходима специально предназначенная для надзора за проститутками агентура.
Больничное лечение сифилиса и венерических болезней должно быть обязательным и бесплатным для проституток всех категорий. При этом съезд счел нужным отметить в своих постановлениях необходимость позаботиться о нравственном воздействии на проституток.
«Пребывание их в больницах должно быть обставлено таким образом, чтобы время не проходило в праздности и тоске о прерванной профессии.
Время это, наиболее удобное для нравственного воздействия на них целесообразным трудом по вкусу каждой, чтением, посещением церкви и различными развлечениями в стенах больницы, должно быть временем телесного и душевного отдыха от атмосферы разврата и пьянства. Администрация больниц и частные общества могут обнаружить здесь широкую деятельность на пользу несчастных женщин».
Дома терпимости съезд принципиально признал нежелательными, но при условии существующего надзора они могут быть терпимы впредь до улучшения надзора за проституцией вообще.
В этих домах на санитарные условия следует обращать большее внимание, чем это делалось до сих пор; необходимо было бы установить известную обязательную норму санитарных требований. Где возможно, осмотр проституток следует поручать женщинам-врачам.
В интересах общественной нравственности следует принять меры к возможному ограничению уличной провокации со стороны проституток. Все формы вербовки женщин, известные под именем «торговли живым товаром», должны быть строго преследуемы.
Необходимо, по мнению съезда, больше заботиться об охране несовершеннолетних: «опекуны должны быть назначаемы не только для охраны имущества, но, главным образом, и для охраны личности сирот».
Следует установить минимальный возраст в 16 лет для одиночек и в 18 лет для домов терпимости; только с достижением этого возраста проститутка может быть зарегистрирована. Проституток моложе 16 лет, которые не могут быть отданы на попечение родителей или опекунов, следует помещать в благотворительные учреждения до достижения 16-летнего возраста, но не оставлять на свободе.
Сосредоточив свое внимание, главным образом, на мерах по отношению к проституции в городах, съезд коснулся также и вопроса о проституции среди сельского населения.
Сельская проституция существует, главным образом, в виде тайной проституции; профессиональный характер она принимает в селениях торгово-промышленных, фабрично-заводских, в местах расположения войск и вообще там, где условия жизни приближаются к условиям городских пунктов.
В селах и деревнях с незначительным пришлым населением, жители которых занимаются, главным образом, земледелием или кустарными промыслами, профессиональная проституция почти вполне отсутствует. Сельская проституция представляет значительную опасность, особенно в виду почти полной бесконтрольности ее.
Влияние сельской проституции на распространение сифилиса подтверждается не только указаниями на заражения от сельских проституток, но и повышением процента половых заражений сифилисом среди сельского населения. Сельская проституция, как явление сравнительно новое, мало изучена, имеющиеся о ней сведения скудны и отрывочны; поэтому прежде всего необходимо изучение ее.
В отношении к сельской проституции важнейшими мерами должны быть: а) установление постоянного правильного надзора в селениях, где она развита; б) установление временного надзора в местах временного скопления людей и в) обеспечение больничного лечения заболевших сифилисом проституток.
В местах расположения войск, где не имеется земских или сельских врачей, осмотры проституток должны быть возложены на военных врачей и на вольнопрактикующих за плату от учреждений, ведающих народное здравие. Количество врачей и больниц в селах, деревнях, посадах, местечках, и пр. должно быть увеличено вообще, a в особенности в губерниях, в которых нет земских учреждений.
Вот наиболее существенные из результатов занятий съезда по обсуждению мер против сифилиса, поскольку развитие этой болезни имеет соотношение с проституцией. В этих заключениях съезда есть много важных и полезных указаний на слабые стороны действующей системы регламентации проституции, и надо надеяться, что, сообразно с этими указаниями, в эту систему будут внесены нужные исправления и дополнения.
[1] B. M. Тарновский. Проституция и аболиционизм. Спб. 1888, стр. 48.
[2] Вестник обществ. гигиены. судебн. и практич. медицины 1892 г. январь.
[3] Здесь автор высказывает сожаление по поводу того, что мировые судьи чересчур снисходительно относятся к этим проступкам. Сознания обязательности и пользы медицинских осмотров у проституток нет; только один немецкий элемент отличается необыкновенной точностью в своих явках, и бывают такие из них, которые являются пять раз в месяц.
Многие же проститутки своим постоянным уклонением от медицинских осмотров ставят комитет, особенно смотрителей, в трудное положение.
[4] Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины, Февраль 1897 года. (Отд. IX. стр. 17 и сл.).
