Признание патента ничтожным совершается путем иска, относящегося к категории отрицательных исков о признании (negative Feststellungsklage). Иск этот вчиняется: (а) лицом, имеющим интерес в признании ничтожности патента, (b) в общих судебных установлениях, (с) против держателя подлежащего уничтожению патента.
ad a. Наличность юридического интереса истца обсуждается по общим началам[1]. Не все иностранные законодательства expressis verbis требуют наличности такого интереса; но суды везде толкуют соответствующие постановления в только что указанном смысле.
В группе законодательств, содержащих специальные нормы по разбираемому вопросу, типичным является французский Закон 5 июня 1844 г., ст. 31 которого гласит: “Иск об уничтожении патента… может быть вчинен всяким лицом, имеющим в том интерес”.
Постановление это было введено по предложению Рh. Dupin, для того чтобы не нарушать основного принципа французского судопроизводства, коим запрещается actio popularis. При этом анализ французской судебной практики, касающейся данного вопроса, показывает, что понятие непосредственного интереса толкуется французскими судами весьма широко.
Поэтому суды признают наличность интереса не только у тех лиц, которых патентодержатель в данный момент преследует за контрафакцию[2], но и у тех, которым он грозит таким преследованием или которым просто запрещает фабриковать данное изобретение[3]; далее, у тех лиц, которые вообще занимаются аналогичным производством[4], хотя бы патентодержатель и не осуществлял по отношению к ним своего права запрета; и, наконец, даже у тех, которые работают в иной области промышленности, но косвенно выиграли бы от того, что патентодержателю создана была бы конкуренция[5].
Таким образом, сомнения относительно наличности интереса могут возникать во Франции только по отношению к искам, возбуждаемым потребителями данного продукта.
Но и по отношению к ним большинство французских комментаторов высказывается утвердительно, признавая, следовательно, у них наличность интереса во всех тех случаях, когда они приобретают патентованный продукт для потребностей своего собственного производства[6].
Один только simple particulier лишен во Франции права иска: хотя, рассуждая последовательно, нет разумных оснований для того, чтобы отрицать наличность его интереса покупать дешевый продукт вместо дорогого патентованного.
В группе законодательств, не оговаривающих специально необходимости иметь юридический интерес, типичными являются Италия и Германия. Несмотря на это, комментаторы и в Италии[7], и в Германии[8] стоят на той же точке зрения, что и во Франции.
ad b. Иск о признании патента ничтожным должен быть вчинен в общих гражданских судебных установлениях, и притом в очень краткий срок (2 г. со дня обнародования патента, ст. 26).
Постановление о двухлетнем сроке – одна из самых неудачных, если не самая неудачная во всем Положении норма, – заимствовано было из немецкого Закона 1891г. и мотивировалось следующего рода соображениями[9]:
“Ограничение права оспаривать и, как следствие этого, прекращать по суду привилегии представляется имеющим действительное значение с точки зрения распространения изобретений и успехов промышленности. В самом деле, на практике весьма возможны случаи оспаривания привилегий, предвидеть которые не представляется никаких данных.
Эта-то возможность и не дает уверенности как изобретателю, так и капиталисту, пожелавшему эксплуатировать привилегию, в прочности права владения ею; отсюда проистекает известная боязнь затрачивать капиталы в предприятие, будущность коего не вполне гарантирована от случайностей.
Совершенное воспрещение оспаривать принадлежность и правильность выдачи привилегий нельзя признать основательным вследствие всегда возможных ошибок со стороны выдающего привилегии учреждения, за неимением средств точно установить принадлежность каждого изобретения и его известность или эксплуатацию кем-либо.
С другой стороны, по прошествии известного, притом довольно большого срока, со дня выдачи привилегии подобного рода заявление представляется вообще маловероятным, если только просьба о прекращении привилегии не будет заявлена злоумышленно, для достижения каких-либо целей. В германском законе о привилегиях установлены подобные же правила, и опыт указывает на их практичность”.
По поводу этой мотивировки позволю себе заметить следующее. Во-первых, в германском законе, в котором будто бы “установлены подобные же правила”, имеется, в ст. 28, срок в 2 ½ раза больший, чем тот, который установлен ст. 26 (5 лет, а не 2 г., что может иметь колоссальное практическое значение; см. ниже).
Во-вторых, в том же законе пятилетняя давность установлена только для тех исков о ничтожности, которые основаны на ст. 10, п. 1 (т. е. на отсутствии новизны или патентоспособности); у нас же через два года запрещены все иски без различия.
Таким образом, получается, что немецкий закон имеет некоторое разумное основание[10]; наше же Положение, воспроизведя немецкую ст. 28 в гораздо более грубой форме, лишило ее этого последнего; в самом деле, если предположить, что комитет по ошибке выдал привилегию второму из двух разновременных заявителей (см. ст. 15), то окажется, что по истечении двух лет первый заявитель, может быть, вовсе еще и не получивший своего патента, будет лишен возможности уничтожить патент конкурента.
В-третьих: мотивы утверждают, что в Германии “опыт указывает на практичность” правил о пятилетней давности. Я не знаю, где мотивы взяли материалы для такого утверждения.
Насколько мне известна немецкая литература, в ней, кроме одного-единственного исключения[11], проходит как бы единый стон по поводу ст. 28[12]. При редактировании нового австрийского закона (1897 г.) поэтому прежде всего была отмечена необходимость не воспроизводить неудачного постановления ст. 28.
Итак, копируя немецкий закон, авторы Положения 1896 г. усугубили вредное значение краткой давности тем, что, с одной стороны, сократили ее больше чем вдвое, а с другой – распространили ее на все иски об уничтожении[13]. В результате же получается ныне совершенно нестерпимое положение, которое сознается заинтересованными лицами как некоторый юридический скандал.
В самом деле, достаточно патентодержателю “притулиться” и суметь не обратить на себя внимания в течение двух лет; достаточно ему пожертвовать двумя годами из пятнадцати и не преследовать конкурентов тотчас по получении патента – для того чтобы через два года его привилегия сделалась несокрушимой и неоспоримой.
Можно будет иметь в руках другой русский патент, ранее выданный на то же самое изобретение, – и все-таки прошедшая двухлетний искус привилегия останется в силе. Нетрудно представить себе, какие злоупотребления могут быть соединены с разбираемой нормой. Уничтожение ее является поэтому настоятельной необходимостью[14].
ad с. Иск об уничтожении патента, конечно, должен быть предъявлен к держателю этого патента. Вопрос о том, кто именно является держателем патента (в особенности в случаях передачи), а также о том, как определяются взаимные отношения нескольких патентодержателей, будет рассмотрен ниже[15].
Значение состоявшегося решения о признании патента ничтожным является абсолютным; наше законодательство не знает понятия nullite entre parties, существующей во Франции и практически почти сводящейся к абсолютной ничтожности.
Патент, признанный ничтожным, должен быть рассматриваем как никогда не существовавший: поэтому, например, наказуемость деяний, совершенных хотя бы и до момента постановления решения, отпадает ipso facto.
[1] См. В. Гордон, “К учению об исках о признании”, в Вестнике Права, 1900, IX, стр. 53 и сл.
[2] Genobie, 3 августа 1892г., Mainie, II, стр. 116
[3] Seine, 24 мая 1878, Mainie, II, стр. 115-116.
[4] Seine, 13 декабря 1860г., Ibidem, стр. 115.
[5] Paris, 28 мая 1867г., Ibidem.
[6] Mainie, II, стр. 123-124 и цит. у него.
[7] Bosio, стр. 311 и сл.
[8] Kohler, Op. cit., стр. 377.
[9] Мотивы, стр. 150.
[10] Из мотивов его можно усмотреть, что пятилетняя давность введена была потому, что понятия новизны и существенности могут с течением времени подвергаться сильным колебаниям (см. т. I); поэтому права патентодержателя становились бы с течением времени все менее и менее верными.
[11] Да и со стороны автора, писавшего до издания Закона 1891г.: H. Robolski, Theorie und Praxis etc., Berlin, 1890, стр. 175-176.
[12] Например, в Gutachten Uber die vom К. К. Handelsministerium veroffentlichen Entwurfe eines Patentgesetzes etc., Wien, 1894, Brunstem, стр. 387-388, Kohler, стр. 447; Meili, стр. 454. – См. также A. Bolze, Entwurf einer Patent-Novelle, Leipzig, 1890, стр. 1-65: “Die Unanfechtbarkeit der Patente”.
[13] Как известно, последняя точка ст. 26-й не имеет юридического содержания. См. т. 1.
[14] По странному недоразумению, г. Катков, всюду ищущий средств борьбы с эвентуальными кознями патентодержателей, относится к двухлетней давности с большой похвалой: “При этих условиях большой мудростью законодателя было ограничение споров двухлетним сроком” (Ор. cit., стр. 166).
[15] См. кн. III, гл. l, passim.
