2. Государственная территория уменьшается. Уменьшение территории данного государства может быть более или менее значительное; во всяком случае, государство не лишается чрез это политической своей независимости и остается субъектом международного права. Поэтому как бы ни были обширны провинции, отпавшие от государства, за ним все-таки остаются все прежние международные обязательства.
Так, например, Пруссия после Тильзитского мира (1807 г.) лишилась почти третьей части своих владений, но не перестала существовать как независимое королевство и потому должна была исполнять международные обязательства, заключенные ею при других условиях.
Саксонское королевство потеряло на основании Венского акта (1814 г.) половину своей территории, но не освободилось от международных обязательств, оставаясь независимым государством.
Австрия лишилась после 1859 г. богатейшей своей области – Ломбардии; в 1866 г. она потеряла Венецию, но ее международные обязательства остались в прежней силе. То же самое надо сказать о Франции после 1815 г. и 1871 г., о Турции после 1829 г. или 1878 г.
Государственная территория уменьшается или вследствие несчастной войны государства, или вследствие междоусобной войны. В первом случае обыкновенно часто территория побежденного государства присоединяется к владениям победителя, во втором – отделившиеся провинции или колонии образуют новое государство или соединяются с государствами существующими.
Наиболее важным и трудным для разрешения представляется вопрос о переходе международных обязательств главного государства к провинциям, отделившимся от него после междоусобной войны.
По общему правилу, междоусобная война должна оставаться делом спора исключительно между непосредственно заинтересованными сторонами. Законное правительство имеет полное право принимать все меры для восстановления своего авторитета и противодействия стремлению мятежной области получить независимое существование.
Всякое вмешательство в борьбу нейтральных держав будет недозволенным вторжением во внутренние дела данного государства[1]. Однако междоусобная война может приобрести международное значение. Происходя в соседстве с границами другого государства, она делает необходимым принятие со стороны последнего мер, обеспечивающих неприкосновенность его территории.
Междоусобием могут быть нарушены коммерческие интересы нейтральных держав. Понятно, что в этих случаях третьи государства не будут оставаться безучастными зрителями борьбы. Вопрос заключается в том, при каких условиях они имеют право объявить, что восставшая область есть независимое государство?
Существование самостоятельного государства есть вопрос факта; оно может быть констатируемо только на основании обстоятельств, в которых действительно находится данный народ.
Применяя это требование к восставшей области, нейтральные правительства, прежде чем провозглашать ее независимость, должны убедиться, подтверждают ли факты то, что они намерены утверждать. Только этим путем можно проверить действительное положение борющихся сторон и добросовестным образом признать взаимную их самостоятельность.
В этом смысле решает вопрос послание президента Гранта 1875 г. относительно острова Кубы. В ответ на требование некоторых членов Вашингтонского правительства объявить восставших Кубинцев независимыми от Испании, Грант заявил, что пока продолжается открытая борьба между метрополией и колонией, он не считает себя вправе вмешиваться в междоусобие.
Особенно рельефно выяснено это значение междоусобной войны в переписке между посланником Северных Штатов, Адамсом, и лордом Росселем, по поводу признания в 1863 г. Лондонским кабинетом независимости Южан.
Наконец, (в 1849 г.) Вашингтонское правительство отказало в своем признании независимости Венгрии, после того как отправленный им агент (некто Манн) донес, что венгерское революционное правительство в действительности нежизнеспособно[2].
Таким образом, нельзя согласиться с мнением, что нейтральные правительства могут по праву немедленно признать восставшую область независимым государством и стать на ее сторону в междоусобной войне[3].
В этом случае вмешательство было бы признанием факта, который окончательно еще не определился, и правительства взяли бы на себя не принадлежащую им роль судей справедливости междоусобной войны.
Но, с другой стороны, нельзя отказать посторонним державам в праве поддерживать фактические, особенно торговые, сношения с восставшей провинцией или колонией и принимать меры для охраны в ее пределах законных интересов своих подданных.
С этой целью Англия, Франция и Россия отправили своих консульских агентов в Грецию, боровшуюся за свою свободу против турецкого правительства.
Из дел Государственного архива приводим следующий, сюда относящийся, интересный случай. В 1811 г. прибыл в С.-Петербург американец Паркер с целью установить правильные коммерческие сношения между Россией и отделившимися от Испании южноамериканскими колониями Каракас, Венесуэла и Санта-Фе.
Государственный Канцлер отказал в формальном признании независимости этих колоний, но все-таки внес в Государственный Совет представление в том смысле, что “открытие торговых сношений с означенными провинциями, не представляя никаких для нас (России) неудобностей, разрешено быть следует, с тем только, чтобы это решение было точно основано на общих правилах системы твердой земли, для нейтральных держав установленных” (sic!).
Но Государственный Совет не согласился с мнением Государственного Канцлера.
Большинством 21 голоса против 4 он постановил, “что доколе правительство трех провинций, домогающихся о вступлении с ними в торговые сношения, не утвердится прочным образом и нами торжественно признано не будет, домогательства американца Паркера удовлетворить не следует”. Император Александр I утвердил мнение большинства 27 октября 1811 г.
Такое решение Государственного Совета нельзя не признать весьма основательным. Никаких интересов русских подданных в вышеупомянутых трех отложившихся колониях не было, которые требовали бы покровительства России.
При отсутствии этого условия вступление нейтральных держав в торговые сношения с восставшими провинциями справедливо будет рассматриваться законным воюющим правительством как вмешательство и политическая демонстрация.
Совершившееся отделение части территории от главного остова государства приводит к следующим юридическим последствиям. Те международные обязательства, которые лежат специально на отделившейся области, остаются за нею и отходят от государства, к которому она принадлежала. Эти обязательства могут быть местные или личные.
К первым относятся, например, частноправовые обязательства по владению железными дорогами, которые находятся в отделившейся части государства. Они обыкновенно регулируются по взаимному соглашению заинтересованных государств.
Так, Франкфуртский трактат 1871 г. определил права и обязательства германской союзной власти в отношении железных дорог Эльзаса и Лотарингии: она должна была или принять на себя все частно-долговые обязательства, лежащие на этих дорогах, или выкупить их за определенную сумму.
Государственные долги переходят в известной части на отделившуюся область.
Например, Бельгия обязалась (ст. 13 Бельгийско-Голландского договора 1839 г.) уплачивать 5 миллионов ежегодной ренты в счет государственного долга Голландии, образовавшегося с 1815 по 1830 г.
На основании Цюрихского трактата 1859 г. Сардиния взяла на себя уплату части австро-ломбардского долга. Болгария (ст. 9 Берлинского трактата) обязана нести на себе часть государственного долга Турции, имеющую быть определенной Портою по соглашению с державами.
Что касается личных обязательств, падающих на государство, присоединяющее к себе область, или на образовавшееся из отделившихся провинций новое государство, то они особенного значения не имеют.
Права, принадлежащие населению уступаемой местности, например, относительно исповедания определенной веры или прав иностранцев, пребывающих в этой местности, должны сохранять свою силу под властью нового правительства, насколько они не противоречат интересам всего населения государства, ибо правительство всегда имеет право установить такой порядок в пределах своей территории, который отвечает пользе всего народа.
[1] Срав. депеши князя Горчакова к барону Стёклу в Вашингтон, от 28 июня 1861 г. и 9 января 1862 г., по поводу междоусобной войны в Соединенных Штатах; в Annuaire diplomatique de l’Empire de Russie 1862, p. 104 et ss.
[2] Wheaton’s Elements of International Law, ed. by Dana, p. 34 etc., notes № 15, 16. Hall’s International Law, p. 75. Calvo. Droit international, t. I, § 83.
[3] Vattel. Droit des gens, liv. II, chap. VI, § 56. Halleck’s International Law, p. 73 etc. Dana’s Wheaton. Elements, part. I, § 23. Lawrence-Wheaton. Commentaire, t. I, p. 213 et ss. Bluntschli. Völkerrecht, § 47 ff.
