В Московском государстве органы судебной власти могут быть разделены на государственные, сословные и частные.
Государственные органы – центральные – составляют: а) сам великий князь и царь. В первую эпоху московского периода (до XVI в.) великому князю принадлежит судебная власть по преимуществу: всякий суд может быть произведен им или непосредственно, или указан по докладу от судов низших.
Затем непосредственная судебная деятельность великого князя ограничивается судом над лицами, получившими привилегию на то, и судом над высшими служилыми людьми, начиная от чина стольника. В XVII в. уже законом было определено наказание за обращение к суду царя помимо низших инстанций.
б) Сначала великий князь всегда судил вместе со своими боярами, но уже в XV в. судебная компетенция Боярской думы становится самостоятельной: судебники отличают суд великого князя от суда бояр; дела могли переходить от этого последнего суда на усмотрение великого князя и детей его (о судебной власти Боярской думы см. с. 210).
в) Судебная власть приказов. Все приказы, хотя и чисто административные, обладали и судебной властью, каждый в сфере своего ведомства. Но были и собственно судебные приказы, а именно для суда над служилыми людьми, так называемые «судные приказы»: Московский, Владимирский, Дмитровский, Рязанский и Новгородский; для суда над тяглыми людьми – «четвертные приказы».
Сверх того, ведомство приказов Земского, Разбойного, Холопьего и Поместного было преимущественно судебное (см. выше с. 229-230). Областная судебная власть принадлежала провинциальным правителям, как их главная функция.
Так, наместники и волостели обладали или полной судебной властью, или неполной, чем и отличались наместники с судом боярским от наместников без суда боярского: первые могли решать высшие уголовные дела и некоторые дела о холопстве окончательно, вторые нет.
После замены наместников губными и земскими учреждениями (в XVI в.), уголовно-судебная власть первых постепенно перешла к губным (сначала по делам о разбое, а потом и по прочим преступлениям, кроме политических); к земским перешла и гражданская судебная власть (кроме дел вотчинных и поместных).
Судебная власть воевод (в XVII в.) различается, смотря по тому, находятся ли при них дьяки или нет: в 1-м случае они в гражданских делах судят иски на всякую сумму (а по Котошихину, до 10 тысяч руб.); во 2-м – судят иски только до 20 руб. и не судят дел вотчинных, поместных и холопьих. В уголовных делах только воеводы более или менее отдаленных областей могли казнить смертью без доклада.
Когда в XVII в. земские учреждения опять разложились почти повсеместно на общинные, то судебная власть первых перешла ко вторым с некоторым сокращением компетенции, совершенно одинаковой в городских и волостных судах.
О последних Котошихин пишет так: «А в царских черных волостях… учинены судейки, человек с 10 (каждой волости) – выборные люди, тех же волостей крестьяне и судятся меж себя по царским грамотам и без грамот, кроме уголовных и разбойных дел» (XI, I).
Сословные суды. В Московском государстве, при отсутствии сословий, характер сословного суда применяется единственно к судам духовным. От этого понятия надо отличать суды «церковные», власть которых простиралась по известным родам дел на все население, хотя органы духовного и церковного суда большей частью были те же.
Лица, на которых простирается духовно-судебная власть, перечисляются в древних церковных уставах и в судебниках. Сюда относились, кроме духовенства, увечные, получившие чудесное исцеление, вдовы, питающиеся от церкви Божией. Центральной судебной властью церкви был митрополит, а потом (с 1588 г.) патриарх, окруженный, подобно царю, своими боярами.
Впоследствии (XVII в.) организуются учреждения: «Патриарший двор или Разряд», «Тиунская изба» или «Приказ церковных дел» (первый может быть более отнесен к сословным учреждениям, второй – к церковным); но компетенция последнего, кажется, ограничивается пределами московской епархии.
Подобные же учреждения были и в каждой епархии при местном епископе; по постановлению соборов (стоглавого и собора 1667 г.), при архиереях должны быть два судебные учреждения (приказа): одно из лиц духовных, другое из архиерейских бояр; первое ведает церковный суд, второе – суд сословно-духовный, т. е. суд над лицами духовными по делам общим.
При этом главная судебная власть остается в руках архиереев, к которым идет доклад (Стоглав, гл. 68). Местная церковная судебная власть распределяется по частям епархии – десятинам, из которых в каждой суд ведал десятильник – лицо светское (должность, образовавшаяся из чиновников, посылаемых для сбора десятины); права власти его скопированы с государственно-наместничьего управления.
В монастырях судебная власть принадлежит «черному собору» и специально «судебному старцу».
Многие из прочих классов общества подчинялись специальной судебной власти; но так как они не были сословиями, то судебная власть в них может быть названа профессиональной: таковые были суды голов стрелецких, казачьих и мн. др., компетенция которых ограничивалась гражданскими исками и низшими уголовными делами (Ук. кн. зем. прик., ст. III).
Вотчинный суд. Виды вотчинного суда соответствуют разрядам владельцев вотчин. А именно:
а) дворцовый суд для суда над крестьянами дворцовых вотчин; центральный орган его – Большой дворец в Москве; в селах и волостях судили посельские и приказчики (Котошихин XI, 1).
б) Вотчинный суд монастырей и др. церковных учреждений ведается патриаршим дворцом в Москве, местными епископскими дворами в епархиях и монастырскими судебными властями, а в селах тиунами и приказчиками.
в) Суд светских владельцев (Котошихин XI, 3) в больших вотчинах составляет также сложное учреждение, в которое входят «приказ» при особе боярина в Москве, главные приказчики для целого ряда вотчин одного боярина в известной местности и «вотчинная съезжая изба» и приказчики в отдельных вотчинах.
Местные вотчинные судьи получают наказы, во всем сходные с наказами царским воеводам; в них круг власти определяется точно. Между этими органами вотчинного суда во всех разрядах его существуют инстанционные отношения (перенос дел по апелляции и по докладу).
Пределы власти вотчинного суда ограничиваются исками и решением низших уголовных дел: именно, по Котошихину, дворцовый суд ведает, кроме «уголовных и разбойных, и татинных и пожегных дел», вотчинно-церковный суд – «кроме разбойных и иных великих уголовных дел», суд вотчинников светских – «кроме разбойных и иных воровских дел» (XI, 1-3).
Круг лиц, подлежащих вотчинному суду, ограничивается людьми, зависящими от вотчинника; если иногда приказчики бояр судят и пытают церковных людей (дьячков), то это – злоупотребление. В вотчинах были свои тюрьмы и колоды.
Основания вотчинно-судебной власти в Московском государстве суть не вполне частные, но частногосударственные: право суда приобретается по частным сделкам (вместе с приобретением вотчин), но суд отправляется в государственных интересах;
сначала государство определяет в жалованных грамотах пределы вотчинного суда и самое право суда дает только тем, кому дана грамота;
затем, когда утверждается общая норма этого суда для всех владельцев, регулирует его, именно участвует в назначении судей: архиерейские бояре назначаются с согласия государя;
в вотчинах вводятся губные и земские учреждения (что, впрочем, при ином ходе права, могло усилить власть вотчинного суда; см. выше ст. 239).
Иногда право частного (не вотчинного) суда непосредственно исходит от государства: таков, например, суд откупщиков. В одной жалобе царю XVII в. читаем:
«Во 133 году откупили мы, холопы твои, на 134 год (1626) в Нижнем Новгороде у воеводы Ивана Дмитриевича Плещеева, да у дядька Семена Собакина кабацкой и зерновой и картовой и всякой кабацкой суд» (т. е. суд об игре в зернь и в карты и вообще суд по делам, возникающим в кабаках)…
Но земский староста Нижнего Новгорода «всякой кабацкой и зерновой и картовой суд отнял и судити нам, холопям твоим, не велел…» и т. д. (челобитная 26 нижегородских стрельцов-откупщиков, 1627 г. июля 9 – Рус. ист. библ. Т. II, № 223).
Участие населения в суде. Как в судах государственных (провинциальных), так и в сословных и вотчинных суд производится при участии местного населения, именно выборных правителей общин – соцких и старост и судных мужей (до XVI в.) или целовальников (с XVI в.).
Судные мужи – это лучшие или «добрые люди», представлявшие население не по выбору, а по положению своему в местном обществе, в неопределенном числе (Белоз. уст. гр., ст. 19; Суд. 1-й., ст. 38): это остаток древнего участия в суде целой общины.
С половины XVI в. институт судных мужей переходит в учреждение целовальников, т. е. лиц, специально выбранных для суда и целовавших крест; число их в каждой волости и посаде не определено законом.
В вотчинноцерковных судах к составу судных мужей присоединялся местный священник (А. А. Э., 1, № 258); в вотчинно-светских судах избираются населением крестьяне «добрые, разумные, правдивые»; на них присылается боярину «выбор за поповою рукою». В церковно-сословных судах судными мужами были поповские старосты и десятские священники (Стоглав, гл. 68).
Следует, однако, иметь в виду, что существование судных мужей и целовальников не отстранило вполне участия целых общин в деле суда; при одном случае суда, когда приказчик боярина Морозова жестоко пытал обвиняемую женщину, то за нее «миром вступилися» и клеветник-обвинитель признался «при выборных, при целовальниках и при всем мире» (Забелин. «Большой боярин»).
Участие населения в суде признано необходимым сначала по обычаю, потом по закону в местных грамотах (Белоз. уст. гр., ст. 19; «наместником и тиуном без добрых людей не судити суд») и Судебниках (Суд. 1-й, ст. 38; Суд. ц., 62).
Роль судных мужей и целовальников определяется следующими чертами: они удостоверяют (при докладе), что суд действительно был и именно такой, как записано в судном списке (Суд. ц., 62), отстраняют взяточничество и пристрастие на суде (Важск. уст. гр.), определяют меры пресечения средств обвиняемому уклоняться от суда, т. е. могут заменить арест порукой (Суд. ц., 70 и 72) и, несомненно, участвуют в решении вопроса о праве, как знатоки местного обычного права[1].
Инстанции. В начале московского периода инстанционных отношений между органами суда не заметно, так как единый источник судебной власти – великий князь – лишь делегировал на время свое право суда другим лицам[2]. В XV в., при системе кормления, слагаются две инстанции: провинциальный суд наместников и волостей и центральный суд – бояр и великого князя.
В XVII в. можно различить три инстанции: суды провинциальные, приказы и Боярскую думу. Впрочем, этот порядок далеко не может быть признан правильным: многие приказы судили в качестве первой инстанции, например, земский приказ для города Москвы. С другой стороны, губные и земские власти, а также воеводы более важных и отдаленных городов получали право безапелляционного суда.
Дела могли переходить из низших в высшие инстанции по докладу (Суд. 1-й, ст. 16) и по жалобе, что называлось «пересуд». (Суд. 1-й, ст. 64 и Суд. ц., ст. 51). Апелляция каждый раз являлась жалобой в умышленном неправосудии и имела вид суда с судьей, хотя закон знает уже и возможность добросовестного неправого решения (Суд. ц., 2).
Подсудность. В Московском государстве господствует подсудность территориальная. Правда, до Судебника лица служилого класса не подчинялись суду местных воевод, но это объясняется не сословным их положением, а личной служебной зависимостью их от великого князя.
С устройством земских учреждений, подсудность земских судов ограничивалась тяглыми лицами; но с возникновением воеводского управления за первыми остался только один низший род дел; а судам воеводским подлежали все остальные виды дел без различия классов известной территории. Из общей территориальной подсудности исключается духовенство по отношению к тому роду дел, который подлежал духовному суду.
В XVII в. лица разных служебных профессий также освобождались, по некоторым делам, от подсудности местной: так, стрельцы в провинциях подлежали в гражданских делах суду своих голов, но по преступлениям низшего порядка – суду местных воевод, а по преступлениям высшим – суду губных властей.
Если преступник и лицо потерпевшее оба стрельцы, то вместе с воеводой судит и голова. Столкновение подсудностей первоначально вело постоянно к устройству общих судов, т. е. совокупного разбора дела судьей истца и судьей ответчика. (См. дог. Дим. Дон. с Твер. кн. 1368 г.; Губн. моск. зап., ст. 5-8).
Но впоследствии «суд вопчей» остался только для дел между духовенством и прочими гражданами (Суд. 1-й, ст. 59 и Суд. ц., ст. 91), т. е. удержался при столкновении подсудности сословной, а также в делах между жителями разных уделов (Суд. ц., ст. 100).
При столкновении же подсудностей территориальных, явились суды смежные, при которых судья истца не судит вместе с судьей ответчика, а лишь дает пристава, который присутствует при суде для наблюдения за интересами истца и за исправным получением пошлин, следующих судье его (Суд. ц., ст. 30); при этом встречные иски разрешает тот же судья.
В эпоху Уложения вполне устанавливается принцип о принадлежности права суда судье ответчика.
[1] До какой степени было важно участие населения в суде, показывают свойства суда центральных учреждений, где такого участия не было.
«А судити указано в Приказех бояром и околничим, и столником, и дворяном, и дьякам, кому в котором Приказе ведати приказано, всем вместе и без единого и единому без всех, в правду, по св. евангельской заповеди Христове не стыдится лиц сильных и другу не дружити, а не другу не мстити ни для чего, и по посулом и поминком не делати.
Однакож хотя на такое дело положено наказание и чинят о тех посулех крестное целование с жестоким проклинательством, что посулов не имати и делати в правду… ни во что их есть вера и заклинательство и наказания не страшатся… руки свои ко взятию скоро допущают, хотя не сами собой, однако по задней лестнице через жену или дочерь…
И ни ставят того себе во взятые посулы, будто про то и не ведают… И не стыдятся того делати потому: кто может всегда близко приходити к царю и видети часто от простых людей»? (Котошихин, VII, 37).
[2] Среди особенностей московского процесса отмечают порядок, по которому истец обращается к великому князю или царю с жалобой, от него получает судебную грамоту или наказ судье решить дело;
иногда при этом на суде царя происходит предварительное разбирательство (судоговорение);
судьей мог быть дан судья компетентный по общему порядку, но мог быть дан и специальный судья (иногда по указанию и желанию сторон – при третейском, особенно межевом разбирательстве) – это собственно «данный судья».
Иногда эту черту московского процесса сопоставляют с jus и judicium римского процесса, хотя только с внешней стороны (см. П.Беляев: «Специальное назначение судей и пр.»).
Прежде всего надо отметить, что означенная особенность присуща главным образом ранним временам московского периода, т. е. XV и первой половине XVI в., и объясняется, думаем мы, неустановившимся инстанционным порядком:
все идут с своими делами к великому князю;
от него ждут наилучшей правды;
великий князь или прямо отсылает их к компетентному, или специальному судье, или выслушивает стороны, но в окончательное разбирательство не входит, что при увеличении территории становится для него прямо невозможным.
От фактов, относящихся к анализируемому явлению, нужно отличать давание судей для следственной части процесса.
Великий князь, по особым привилегиям для духовенства, дела церковных учреждений разбирает сам, а в более раннее время все дела дворян и детей боярских подлежали также его суду;
так как большая часть этих дел (как по искам личным, так и имущественным) требовала осмотра на месте, или опроса окольных людей, или производства повального обыска, то государь для этой части процесса («обыскной») указывает данного судью и дает ему грамоту (наказ), а затем велит (по окончании обыска) «список и чертеж (определение меж) пред собой положити».
Затем суд и приговор дает сам царь и великий князь. Затем, также надо отличать «приказы» царя кому-либо из бояр и дьяков решить дело вместо него, ибо и в привилегиях лицам, получившим право судиться только у царя и великого князя, обыкновенно говорилось: «Сужу я сам, или кому прикажу».
Из этих «приказов» и образовался впоследствии суд Приказов, как постоянных инстанций, когда компетенция их перестала быть делегацией ad hoc и отделилась от непосредственной деятельности верховной власти (ср. выше о начале инстанционного порядка в Великом Новгороде).
