Постороннее лицо часто является только в качестве орудия для изъявления воли, когда оно minister ium tantummodo praestare videtur 1. 15 D. 13. 5. Таков вестник (nuntius) посыльный; свойства его (правоспособность, дееспособность, сознательная и бессознательная передача чужой воли) не имеют значения для действительности волеизъявления и его силы.
Но постороннее лицо иногда является не орудием, a изъявляет скорее свою собственную волю, волеизъявление же признается как бы исходящим от того, за кого лицо это действует. В этом случае идет речь о совершении сделок через заступников, представителей. Одно лицо совершает действие за другое, a последствия действия наступают непосредственно или посредственно для того, во имя которого действие совершается.
Мы уже знаем, что для некоторых лиц заступники или представители являются необходимыми органами их юридической жизни, ибо сами они вполне неспособны к совершению юридических действий, таковы: малолетние, сумасшедшие, юридические лица. В этих случаях заступник восполняет недостаток дееспособности заступаемого.
Заступничество однако возможно и за лиц, вполне способных к совершению юридических действий. Заступники в этом случае усиливают, если можно так выразиться или распространяют собственную деятельность заступаемого.
Итак, заступник или представитель, стало быть, тот, кто совершает за нас сделки, последствия которых рассчитаны на нас. Различают современные юристы два вида представительства: непосредственное и посредственное.
Непосредственное представительство имеет место тогда, когда представитель заключает сделки от имени представляемого, т. е. в сделке в качестве стороны является именно представляемый, a не представитель.
Причем в науке гражданского права относительно сущности непосредственного представительства сложилось две теории. По одной представитель обсуждается как контрагент, a последствия сделки касаются только представляемого. Это так называемая теория представления.
Подругой теории, принимаемой ныне большинством, представляемый сам является контрагентом, но так, что поверенный действует вместе с ним в пределах своего уполномочия, так что сделка создается по воле обоих, прежде всего по воле заступаемого, a затем и по воле заступающего.
Посредственное представительство есть такое, когда представитель заключает сделки от собственного имени, но на чужой счет. Посредственной представитель один выступает стороною в сделке. Он один управомочен и обязан по отношению к другому контрагенту, представляемый же не имеет к этому последнему никакого отношения.
Вся сделка темь не менее совершается в пользу или вред представляемого, ибо представляемый может, с одной стороны, потребовать от представителя выдачи того, что он приобрел вследствие заключения сделки, a с другой, обязан возместить последнему издержки и принять на себя те обязательства, которые выпали на представителя вследствие заключения сделки.
Древнее римское право в принципе не допускает непосредственного представительства или заступничества в воле. Оно выставляет правило, что всякий способный к совершению юридических действий должен совершать их сам для себя.
Эта особенность древнего римского права находит, по мнению историков юристов, свое объяснение в том, что древнее право допускает возможность совершения сделок через рабов и детей, чем де на практике устранялись неудобства, вытекавшие из недопущения представительства за лиц, способных к юридическим действиям.
И в Юстиниановом праве недопущение представительства за этого рода лиц признается правилом, но уже задолго до Юстиниановской эпохи усложнение торговых сношений сделало невозможным строгое соблюдение этого правила. Прежде всего с появлением так называемого формулярного процесса допущено было именно в нем довольно свободное заступничество.
Строгое правило древнего права, оказавшееся стеснительным, стали обходить при помощи особого развития посредственного представительства таким именно путем, что представитель совершал известное действие (сделку) на свое имя и затем переуступал принятые им на себя (по сделке) права и обязанности представляемому.
Позднее уклонения от старого принципа пошли дальше, стали допускатся из него изъятия в следующих случаях:
1) дозволено было приобретать через посторонних свободных представителей владение, a при помощи владения и собственность;
2) допускалось совершать так называемые реальные контракты, так как главным моментом, определяющим совершение этого рода контрактов, является не воля контрагентов, a вручение известной вещи или совершение известного действия одним лицом другому с целью обязать последнее.
Допущено было представительство и в некоторых других случаях, которые должны быть указаны в особенной части нашего курса.
Таким образом, хотя признание в принципе допустимости свободного непосредственного представительства при совершении сделок есть уже дело нового европейского права, однако и римскому праву такое представительство не было чуждо, a следовательно при изложении догмы римского права учение о представительстве нельзя обойти молчанием.
Право и обязанность являться за другого представителем, совершать за него юридические сделки могут основываться:
1) на уставе юридического лица, определяющем организацию последнего;
2) на поручении со стороны общественной власти, иначе на должности (опекун);
3) на поручении, исходящем от самого представляемого.
Представитель называется в последнем случае поверенным (procurator), a представляемый доверителем (dominus – d. negotii, d. litis). Объем прав уполномоченного procurator’a определяется волею доверителя, объемом данного им уполномочия.
Представитель, получивший уполномочие на ведение всех дел доверителя и управление его имуществом, будет procurator generalis или proc. omnium bonorum; от него отличается поверенный, получивший уполномочие на ведение одного какого-либо дела – procurator specialis, или даже на совершение какого-либо действия, составляющего известную часть данного дела – procurator ad partein negotii datus.
Деятельность представителя по охране имущества представляемого выражается понятием custodia. Иногда полномочия представителя только и ограничиваются этого деятельностью; но полномочия представляемого могут простираться и на управление administratio имуществом представляемого.
В понятии administratio заключается и уполномочие на отчуждение имущества возмездными способами, но не дарственными. Поверенному может быть администрация поручена с известными ограничениями или неограниченно (procurator liber a domino).
В новом праве за правило применяется, что юридические сделки могут быть заключаемы через другое лицо так, что это лицо изъявляет на заключение сделки свою собственную волю.
Как скоро кто-либо изъявляет свою волю, обнаружив при этом прямо или косвенно, что он действует от имени другого, то волеизъявление его, если он только не вышел из пределов данного ему полномочия, не имеет для него самого никакого действия; для того же, от чьего имени он действует, т. е. для представляемого волеизъявление это имеет такую же силу, как будто бы представляемый сам изъявил эту волю.
Но так как фактически изъявлена все-таки лишь воля представителя, то при решении вопроса о том, имеется ли действительно выраженная воля, должно быть принимаемо в соображение не лицо представляемого, a лицо представителя.
Так, например, если представитель действовал по существенному заблуждению, то изъявление его воли и для представляемого будет ничтожно, хотя бы представляемый и не находился в таком заблуждении и его собственная воля вполне бы совпадала с волеизъявлением представителя: представляемый своей воли не изъявил, a представитель не желал того, что им самим изъявлено. (1. 12. Dig, 18. 1).
Равным образом и при дальнейшем обсуждении действительности и силы изъявленной воли во всех тех случаях, где идет речь о внутреннем состоянии совершителя сделки, должно обращать внимание на лицо представителя, a не представляемого.
Если, например, представитель знал при самой покупке о каком-нибудь пороке купленной вещи, то представляемый не может на основании этого порока предъявить какие-либо требования к продавцу; он не имеет в этом случае ни иска, ни возражения, хотя бы сам он и не знал об этом пороке во время приобретения.
С другой стороны, если представитель изъявил, например, волю под влиянием принуждения или обмана, то это изъявление недействительно и для представляемого, хотя последний ни обману, ни принуждению не подвергался.
Во всех же тех случаях, где дело не касается вопроса o внутреннем состоянии лица, совершившего сделку, действительность и сила волеизъявления должны наоборот обсуждаться по личности представляемого, a не представителя.
Так, изъявление воли действительно для представляемого и тогда, когда его представителем является лицо несовершеннолетнее (см. fr. 7 § 2 D. 14. 3). (Разумеется, если представитель находится в состоянии умопомешательства, то в этом случае вовсе нет изъявления воли).
Так, далее, если для представителя закон указывает известную форму совершения сделки, необязательную для представляемого, то представитель может изъявить волю и без соблюдения этой формы; наоборот, если необязательная для представителя форма обязательна для представляемого, то соблюдение ее необходимо, и представитель должен соблюсти ее.
В некоторых случаях однако приходится обращать внимание и на внутреннее состояние или на намерение лица представляемого, это имеет место именно тогда, когда представляемым дается поручение на совершение известного юридического акта.
Например, я поручаю поверенному купить лошадь y соседа, зная ее недостатки. В этом случае я не могу позднее заявлять притязаний на основании этих недостатков, ссылаясь на то, что они были неизвестны представителю.
Точно также юридический акт, совершенный вполне свободно (без обмана или принуждения с чьей-либо стороны) представителем, будет недействителен, если употреблено было принуждение или обман, чтобы заставить представляемого дать это поручение. Ср. fr. 51 pr. in fine D. 21. 1; fr. 13 D. 18. 1; fr. 16 §§ 3, 4 D. 40. 12; fr. 2 D. 46. 6.
Представительство или право совершат юридический акт или сделку от имени другого основывается, как сказано, на воле представляемого, которою определяется и объем полномочия представителя. Но возможны и такие случаи, когда лицо совершает действие за другое без поручения от последнего, без всякого с его стороны уполномочия.
Действие в таком случае не будет непременно ничтожным. Действие и сила такого акта будут зависеть в этом случае от того, согласится ли на этот акт другое лицо. Пока этого согласия нет, сделка остается в неопределенном состоянии, подобном состоянию суспевсивно-условной сделки до наступления условия, ибо последствия ее не отрицаются и даже часто не отлагаются, но не наступают с несомнительностью.
(Разница между суспенсивным условием и последним случаем в том, что в последнем случае не достает существенного условия действительности сделки). Такое последующее согласие называется consensus ex post или ratihabitio.
Согласие это восполняет отсутствие предварительного полномочия, и сделка получает такую же силу, как будто была совершена по уполномочию лица, давшего на нее позднее согласие. «Ratihabitio mandato comparatur»; fr. 12 § 4 D. 46. 3; fr. 60, D. 50. 17.
Получение сделкою силы относится не только к самому ее содержанию, но и ко времени, в которое она была совершена. Ratihabitiо имеет обратное действие. Ratihabitiones… ad illa reduci tempora oportet, in quibus negotia contracta sunt», т.е. ratihabitiones должны быть сводимы к тому времени, когда заключены сделки.
Если согласия не последует, то для представляемого лица акт не имеет силы, но, по правилу, он не имеет силы и для совершителя его, который для себя и не желал никаких последствий. Но если, заключая договор, представитель прямо или, косвенно согласился гарантировать получение согласия или существование уполномочия, то он обязан вознаградит другого контрагента за убытки.
Заметить надо, что подобного рода безмолвное принятие на себя гарантии предполагается или вернее считается наличным в каждом договоре, заключенном от чужого имени неуполномоченным без указания на отсутствие полномочия, если только нет на лицо таких обстоятельств, из которых было бы ясно, что неуполномоченный, заключая сделку, вправе был думать, что отсутствие y него полномочия известно другому контрагенту.
Таким образом, если для неуполномоченного, совершившего за другого сделку, при неполучении на последнюю одобрения и вытекает обязанность вознаградить другого контрагента за убытки, то основания этой обязанности есть принятая им на себя гарантия, a не самый договор, заключенный от чужого имени.
Ошибочным, стало быть, следует признать то мнение, что будто бы сделка, совершенная неуполномоченным и необязательная для лица, от имени которого она совершается, непременно обязательна для самого совершителя ее.
Заметим, что вопрос о согласии, данном после, и об обратной его силе возникает не только в применении к юридическим сделкам, но и к другим юридическим действиям. Вопрос этот возникает, во 1-х, всякий раз, когда для действительности и силы юридического действия недостает согласия стороннего лица, и это согласие позднее дается. Например, расточитель отчуждает имущество без согласия опекуна, которое дается позднее.
Во 2-х, иногда обратное действие согласия может относиться к собственному действию лица, т. е. к тому случаю, когда лицо утверждает совершенную им самим ранее сделку, которая сама по себе действительна, но могла бы быть по какому-либо основанию опорочена, например, потому, что она совершена по принуждению.
Подвергшийся принуждению может, как вы уже знаете, опорочить, оспорить силу совершенной под принуждением сделки; но если он этого не делает, a подтверждает свое согласие на нее, то это согласие имеет обратное действие.
Другое дело, если сделка недействительна по отсутствию существенных ее условий, например, по неспособности участника ее к юридическим действиям или по неспособности объекта ее быть предметом оборота.
В таком случае, если бы впоследствии эти препятствия и устранились, если бы участник сделки стал правоспособен, объект ее стал предметом оборота, то все-таки изъявление согласия на сделку не указывало бы на обратную силу этого согласия. Сделка считалась бы теперь заключенной, и изъявление согласия не относилось бы к прошедшему времени.
Завещание, например, написанное сумасшедшим и утвержденное им по выздоровлении, становится действительным только с момента этого утверждения, a не с момента его написания. Брак, заключенный между малолетними, ничтожен, и если по достижении надлежащего возраста этими лицами вновь будет изъявлено согласие, то оно будет иметь силу только с того момента, когда дано согласие, a не будет иметь обратной силы.
