Постановления нашего закона о том, когда возможно признание патента недействительным, редактированы весьма неаккуратно. Основная статья гласит: “Статья 29. Действие привилегий прекращается…
4) если судом будет признано, что привилегия выдана не по принадлежности или не согласно установленным правилам (ст. 26), и
5) если будет доказано, что приложенное к прошению о выдаче привилегии описание (ст. 6) недостаточно для приведения изобретения или усовершенствования в исполнение без помощи изобретателя”.
Уже на первый взгляд может показаться странным, почему эта статья выделяет в специальный пункт (п. 5) случай неполноты и неясности описания, в сущности вполне подходящий под общую формулу п. 4: “не согласно установленным правилам”.
Ведь несомненно, что выдача патента по неполному и неясному описанию есть очевидное нарушение установленных ст. 6 правил. Я думаю, что выделение особого пятого пункта может быть объяснено разумным образом (т. е. вне указаний на редакционный промах) только тем, что в п. 4 есть ссылка на ст. 26, не повторяющаяся в пункте пятом.
Ссылка же эта может иметь громадное практическое значение: ст. 26 вводит краткую двухлетнюю давность для исков о ничтожности патентов. И, следовательно, можно предположить, что Положение допускает иски о признании патента недействительным по истечении двухлетнего срока со дня его обнародования – в одном лишь случае недостаточного описания.
Я считаю нужным, однако, отметить, что такое толкование[1] не подтверждается историческою справкою: ст. 17 Проекта III[2] не оговаривала специально случаев неполноты описания и устанавливала для всех привилегий, выданных “вопреки установленным правилам”, единый двухлетний срок; теперешний 5-й пункт выделен Государственным Советом, по-видимому, из соображений редакционных, и журналы не содержат указаний на то, чтобы в мыслях законодателя это выделение соединено было с неподчинением данных исков о ничтожности общему сроку давности, установленному в ст. 26.
Да и самый текст этой последней (также сочиненный в Государственном совете) отнюдь не благоприятен для предложенного выше толкования: статья эта категорически указывает, что “по истечении сего срока (т. е. двух лет) привилегия может быть признана недействительной только по приговору уголовного суда в случае возбуждения уголовного преследования”.
Между тем очевидно, что спор о недостатках описания будет разбираться не в уголовном, а в гражданском суде.
Из сказанного вытекает, что текст закона не дает точного ответа на вопрос: имеет ли какое-нибудь юридическое значение то противопоставление двух последних пунктов, которое сделано в ст. 29?
[1] В том же смысле, Катков, стр. 212
[2] См. т. I, стр. 186.
