С момента выдачи патента возникают юридические отношения между патентодержателем и третьими лицами. Этим отношениям будет посвящена третья книга настоящего тома.
Но прежде чем перейти к их изложению, мне необходимо остановиться на одном специальном институте патентного права, в коем уже появляются третьи лица, но который, по существу своему, должен быть отнесен к настоящей, второй, книге, ибо он составляет естественное завершение юридического отношения между изобретателем и органами власти по поводу права на патент.
Я подразумеваю, конечно, институт признания патента ничтожным.
Дело представляется в следующем виде: по общему правилу, все тягости патентного права возникают и существуют для третьих лиц только с тех пор, как выдан патент[1]. Следовательно, первым и самым простым способом защиты для третьих лиц является доказывание, что патент вообще данному изобретателю не мог быть выдан.
Раз можно доказать, что комитет выдал патент с нарушением установленных правил, самый патент объявляется ничтожным, и, как следствие, отпадает и всякий вопрос об ответственности третьих лиц. Таким образом, институт уничтожения патентов является санкцией, гарантирующей соблюдение тех норм, коими регулируется право на патент.
В действующем законе уничтожение патентов предусмотрено ст. 26 и 29 (п. 4 и 5), которые, к сожалению, допускают систематические и терминологические неточности. Терминология их представляется невыдержанной уже потому, что один и тот же институт обозначается в ст. 26 как “признание привилегии недействительной”, а в ст. 29 – как “прекращение действия привилегии”[2].
Систематическая же ошибка заключается в том, что в ст. 29 наряду с (3) случаями действительного прекращения законно выданных привилегий (п. 1-3) поставлены, без всякой оговорки, и два случая объявления недействительности (п. 4 и 5), несмотря на то громадное юридическое различие, которое имеется между прекращением законно существовавшего юридического отношения (decheance) и объявлением, что это отношение с самого начала было ничтожным[3] (nullite).
Впрочем, по существу дела, Положение не смешивает двух институтов: так, несомненно, что двухлетний срок, установленный ст. 26, относится только к недействительности патентов. Оставляя вопрос о прекращении патентов до того места, которое ему принадлежит систематически (см. кн. III, гл. 5), я буду разбирать здесь исключительно вопрос об объявлении ничтожности.
[1] Как я подробно указывал выше, охранительное свидетельство, само по себе, не охраняет прав изобретателя и, следовательно, не создает обязанностей воздержания для третьих лиц. См. т. I, стр. 376-379, § 136, in fine.
[2] См. Положение, ст. 27.
[3] Неточность Положения, по-видимому, повлияла на то, что г. Катков (О привилегиях на промышленные изобретения, Харьков, 1902) излагает оба института в одной главе и под неточным заголовком “Прекращение привилегий” (стр. 202). По существу он, впрочем, различает обе формы (стр. 209-210).
