Независимые государства, образующие международный союз, не подчиняются верховной власти, которая определяла бы своими законами взаимные их отношения; они не подлежат и ответственности перед международным трибуналом за нарушенное ими международное право.
Основанием юридических норм, определяющих международные отношения, служит единственно сознание цивилизованными государствами необходимости международного правового порядка и вытекающее отсюда добровольное согласие их на признание его обязательности[1].
Это сознание и согласие получают внешнее свое выражение (формулирование) в международных обычаях и трактатах, в дипломатических переговорах, в законодательстве, правительственных распоряжениях, наконец, в решениях судов.
Насколько названные акты и обычные начала являются верным отражением правосознания государств, настолько они могут считаться источниками современного положительного международного права.
I. Международными обычаями называются те правила и порядки, которые устанавливаются в международных отношениях на основании постоянного и однообразного применения их к одинаковым по существу своему случаям. Как нормы международных отношений, обычные начала имеют огромное практическое и юридическое значение[2].
Со стороны практической важное значение международных обычаев видно из того факта, что весьма многие основные институты и положения международного права не имеют иной охраны, кроме безмолвного согласия государств на их признание и соблюдение. Путем обычая возникло и утвердилось международное договорное и посланническое право.
Затем права, которыми пользуются монархи и вообще представители верховной власти во время пребывания на чужой территории, равно как и этикет взаимных между ними сношений, точно так же выработались сами собою и сохраняют силу без всякой формальной санкции.
Морское международное право, начиная с правил о товароотправлении, морском страховании, об отношениях между шкипером и матросами и кончая правами центральной торговли, – все возникло в средние века, первоначально в виде обычаев, которые вошли затем в особые сборники и, наконец, сделались частью законодательства различных государств.
Большинство юридических норм, составляющих право войны, до последнего времени не было формулировано ни международными соглашениями, ни государственным законодательством, оставаясь в виде обычаев. Наконец, в области международного частного права можно указать на чрезвычайно важное начало: locus regit actum, которое также основывается на силе обычая[3].
С точки зрения права международные обычаи также имеют большое значение.
Если обычаи, существующие в государстве, доказывают, что лица, которые им руководствуются, связаны друг с другом общностью нравственного и юридического миросозерцания и жизненных своих интересов, то то же самое надо сказать и о международных обычаях:
признание и уважение их со стороны государств служит доказательством той взаимности интересов образованных наций и соединяющего их одинакового правосознания, на которых зиждется современное международное право.
Процесс же образования международных обычных норм уясняет нам самое существо международного права и высший источник обязательной его силы. В отличие от обычаев, действующих в частном и общественном быту народов и вырабатываемых темным инстинктом масс и непреложною силою обстоятельств, международные обычные правила устанавливаются более по расчету, на основании умозрения, сознательно.
Часто те начала, которые мало-помалу утверждаются в международной практике в качестве обычного права, первоначально провозглашаются как разумный принцип международных отношений, каким-либо выдающимся юристом или замечательным политическим деятелем.
Таким образом, возникновение международных обычаев вполне подтверждает выставленное нами выше положение, что сознание необходимости юридического порядка в области международных отношений есть истинный источник международного права[4].
II. Под международными договорами, в значении источников международного права, мы разумеем всякого рода обязательства, взаимно принимаемые на себя государствами, – выражены ли они в трактатах и конвенциях, или в нотах и декларациях. Такие соглашения государств представляют по преимуществу тот источник, изучение которого необходимо для полного уразумения существующих международных правовых отношений[5].
Международные договоры в этом смысле можно разделить на два главных рода: одни формулируют обязательные для государств юридические нормы, уважаемые на практике, как начала международного права; напротив, другие суть сделки между двумя или несколькими государствами о частных их интересах.
Признание начал международного права засвидетельствовано со стороны государств в ряде замечательных актов, имеющих силу законов для международного общества.
Сюда принадлежат: декларация Екатерины II о вооруженном нейтралитете и подтверждающая обязательность его принципов Парижская декларация 1856 г.; Женевская конвенция 1864 г. относительно облегчения участи раненых воинов во время войны; почтовый и телеграфный всемирные союзы и пр.
Все подобные акты вызваны не борьбой и соглашением противоположных интересов сторон, но сознанною государствами необходимостью точного определения тех юридических правил, которые, будучи обязательными, неясно выражаются в обычаях или частных международных соглашениях.
К трактатам второго рода, представляющим собою компромиссы между различными интересами договаривающихся сторон, принадлежат: договоры о мире, коммерческие трактаты, картельные, литературные, консульские конвенции и т.д.
Заключенные отдельными правительствами ради удовлетворения специально интересов контрагентов, такие трактаты, по-видимому, не могут служить источниками международного права, простирающего свое действие на все образованные государства.
Однако, сравнивая друг с другом картельные конвенции или трактаты о судоходстве и другие договоры, заключенные между различными государствами, мы заметим, что они обыкновенно сходны между собою не только в своих основаниях, но часто и в подробностях.
Таким образом, юридический порядок, установленный в сфере взаимных отношений между известными контрагентами, в действительности является общим порядком, соединяющим все государства, состоящие в обязательных между собой отношениях. Рассматриваемые с этой точки зрения, частные соглашения государств несомненно должны быть признаны существенным источником положительного международного права[6].
Здесь необходимо устранить одно недоразумение. Обязательная сила международных трактатов, не охраняемая принудительными средствами, основывается, собственно, на добровольном ограничении своей воли теми государствами, которые вступают между собою в соглашение. Очевидно, что такое самоограничение не может быть предполагаемо в отношении государств, данный трактат не подписавших[7].
III. Важным пособием для уяснения правовых порядков в области международных отношений служат также дипломатические переговоры и акты, которые подготовляют решение вопросов, возникающих между государствами, или определяют взаимное положение государств в данное время и при известных обстоятельствах.
IV. Национальные законы и правительственные мероприятия, поскольку они имеют своим предметом отношения, выходящие за пределы государственной территории, точно так же могут и должны быть признаваемы источником, ознакомляющим с началами международного права.
В современных законодательствах образованных народов многие постановления, вызванные международными отношениями, представляются существенно одинаковыми, как, например, законы об иностранцах, пребывающих в стране, о консулах, морские законы и т.д.
Весьма часто международные отношения давали первый толчок к известным законодательным работам в государстве или к изменению законодательства, несогласного с трактатами, содержание которых, в свою очередь, зависит от направления и взглядов, господствующих в управлении страны. Словом, взаимодействие между внутреннею жизнью государства и международными его отношениями есть бесспорный факт[8].
V. Значение судебной практики для международного права будет понятно, если иметь в виду, что гражданские и уголовные суды цивилизованных государств призваны решать не только вопросы, относящиеся к международному частному и уголовному праву, но нередко и дела, которые касаются публичного международного права, например, о пределах неподсудности дипломатических агентов, об имущественной ответственности монархов по искам к ним частных лиц, и пр.
Некоторые специальные суды, учреждаемые в государстве, имеют прямо международный характер. Таковы призовые суды, которые учреждаются воюющим государством для разбора дел о захватах собственности подданных неприятельских и нейтральных государств (о призах), и которые руководствуются не местными отечественными законами, но международным правом.
Сборники решений подобных судов дают богатый материал по всем вопросам международного права как войны, так и мира. Но не следует видеть в них, как делают это английские и американские юристы, непреложную истину, не допускающую даже сомнений.
Такое же значение имеют смешанные международные суды, которые были учреждены в 1874 г. в Египте из туземных подданных и лиц, рекомендованных европейскими правительствами, для разбора коммерческих дел, а также гражданских и уголовных процессов, в которых сторонами являются иностранцы или лица разных национальностей.
VI. Наконец, история и наука международного права служат средством выяснения истинного смысла существующих трактатов и международных обычаев; они дают возможность представить в чистом виде правосознание народов, выражающееся в трактатах и обычных нормах, и потому бесспорно принадлежат к числу источников международного права[9].
[1] Modestinus. „Omne jus ant consensus fecit aut necessitas constituit aut firmavit consuetudo”. Cpan. Heffter. Völkerrecht, § 3, 8. Phillimore. Commentaries, I, p. 14. etc. Creasy. First platform, p. 65 etc, Bluntschli. Völkerrecht, § 13 flg. Holtzendorff. Völkerrecht в Encyclopädie, I, S. 934 flg. Его же Handbuch, S. 77-156.
[2] Bynkershoek. Quaestiones juris publ. III, 10: „Jus gentium oritur e pactis tacitis et praesumtis, quae ratio et usus inducunt”. De reb. belli praef.: „Ut mores gentium mutantur, sic mutatur jus gentium”. Phillimore. Commentaries I, p. 38 etc.
[3] Главнейшие сборники международных обычных начал следующие: Rooles d’Oleron (XII ст.); Consolato del Mare (ХІV ст.); Guidon de la mer (XVI в.). Срав. Pardessus. Collection des lois maritimes, t. I. – Pereis. Das internationale öffentliche Seerecht der Gegenwart. Berlin 1882, § 3.
[4] В этом смысле совершенно справедливо положение Woolsey: „Self-protection and intercourse are the two sources of International Law”. (Introduction, § 6 note).
[5] Bergbohm. Staatsverträge und Gesetze als Quellen des Völkerrechts, S. 77 flg. Iellinek. Die rechtliche Natur der Staatenverträge. Wien 1880. Renault. Introduction, p, 32 et suiv.
[6] С этой точки зрения собрания трактатов получают особенное значение. Укажем на главнейшие: G. F. de Martens. Recueil des traités с 1761 но настоящее время. Продолжения изданы: Saalfeld, Murhard. Sainwer, Hopf. Das Staatsarchiv von Aegidi und Кlauhold – Archives diplomatiques также, с 1861 г.
Отдельные государства имеют свои специальные сборники трактатов, как-то: Австро-Венгрия – Neumann. Recueil des traités 1763-1856. Nouvelle suite с 1856 г. – Франция – De Clercq. Recueil des traités depuis 1763. – Англия – Herstlet. Complete collection. – Соед. Американские Штаты – Haswell. Treaties and Conventions concluded between the United States of America and other Powers, since July 4, 1776. Washington 1889.
Россия – мое Собрание трактатов, 12 томов. Также Сборник действующих трактатов и конвенций, имеющих отношение к военному мореплаванию. Изд. Морского Министерства. Спб. 1885. Сборник действующих трак. и конв. (изд. М. И. Д.) 1889, 4 т.
Япония – Treaties and Conventions concluded between the Empire of Japan and Foreign Nations 1854-1874. Tokio 1874. Вообще срав. Martitz. Les Recueils des traités internationaux (Revue de droit international, 1886, p. 168 et suiv.).
[7] Поэтому мнение Блюнчли, § 110, 111, что постановление „европейского конгресса” обязательно для всех государств, даже для тех, которые формальным образом к нему не приступили, совершенно неправильно.
[8] Срав. Bergbohm. Staatsvertrage, S. 102. Phillimore, loc. cit., I, p. 34 etc. Бялэцкий. О значении международного права, стр. 219.
[9] Phillimore. Commentaries, I, p. 43: „History is a record of the injustice, evil passions and folly, as veil as of the justice, virtues, and wisdom of Nations”.
