Общим списком называется список всех обывателей данного уезда, имеющих право быть присяжными и не освобожденных от того законом. Ныне (с закона 1887 г.) составляется он по каждому уезду отдельно:
1) о лицах, владеющих землей или другим недвижимым имуществом в уезде, – председателем местной уездной земской управы;
2) о лицах, владеющих недвижимым имуществом в городе или записанных в купеческие гильдии, – местным городским головой;
3) о лицах сельского состояния, кроме подлежащих внесению в списки по имущественному цензу, – земским участковым начальником, или непременным членом уездного или губернского присутствия по крестьянским или поселенским делам, или мировым посредником;
4) о всех прочих лицах – начальником уездной или городской полиции по принадлежности, причем состоящие на государственной или общественной службе вносятся в списки по сведениям, сообщаемым надлежащими начальствами (ст. 89 УСУ).
Не позднее 1 июня каждого года все эти органы препровождают составленные ими и приведенные в алфавитный порядок общие списки председателю местной комиссии по составлению очередных списков, который, признав их удовлетворяющими требованиям закона[1], распоряжается о напечатании их в местных ведомостях не позднее 1 октября, и затем они ложатся в основание годовых списков – очередного и запасного.
Вопрос об общих списках слагается из двух вопросов: во-первых, о лицах, в него вносимых; во-вторых, об органах его составления.
Абсолютно неспособны для помещения их в общем списке все лица, не удовлетворяющие общим условиям для отправления судебной службы. Сверх того, от помещаемых в общий список требуются особые условия, сводящиеся к месту жительства, имущественному и служебному цензам.
Понятие „местных обывателей” по отношению к присяжным заседателям определяется гораздо точнее, чем по отношению к мировым судьям: закон требует от них постоянного места жительства не менее двух лет в том уезде, где производится избрание в присяжные заседатели (п. 3 ст. 81 УСУ). Место нахождения имущества и место службы, дающие право быть присяжным, безразличны.
Оговаривая это условие, законодатель желал, „чтобы присяжные заседатели для оценки по совести степени вины подсудимых были хорошо знакомы с нравами, обычаями и общественной жизнью известной местности, а также с потребностью в ограждении общества от особенно распространяющихся там противозаконных деяний какого-либо рода[2].
Другой его мотив тот, чтобы было обеспечено назначение в присяжные заседатели людей несомненной нравственности, известных с этой стороны местному населению и фигурирующих в числе представителей благонамеренного большинства его[3].
При составлении уставов ставился вопрос об образовательном цензе для присяжных, но был решен отрицательно. К такому решению Государственный совет пришел уже в 1862 г. по следующим соображениям:
во-первых, чтобы не преграждать доступа к суду присяжных сельскому населению, самому многочисленному, без которого суд присяжных не был бы судом представителей всего общества;
во-вторых, чтобы в каждом составе присяжных находились люди, знающие нравы, обычаи и образ жизни той общественной среды, к которой подсудимый принадлежит;
в-третьих, чтобы введением образовательного ценза не сократить чрезмерно число лиц, несущих обязанности присяжных, и тем самым не сделать ее крайне тягостной ввиду необходимости частого приглашения одних и тех же лиц, которые вследствие того из временных судей обратились бы в судей постоянных;
в-четвертых, что хотя „образование вообще, и юридическое в особенности, более всего способствует правильному определению как силы представляющихся в уголовном деле улик, так и степени виновности подсудимого, но к той же цели могут привести и другие средства: проницательный и наблюдательный ум, естественная здравая логика суждений и знание местных нравов, обычаев и распорядков жизни”[4].
Закон 1887 г. смягчил эти положения, потребовав от присяжных заседателей кроме знания русского языка умение читать по-русски (п. 2 ст. 81 УСУ). Никаких школьных дипломов здесь не предполагается[5].
Относясь столь снисходительно к цензу образовательному, составители уставов сознавали, однако, что образовательные условия можно лишь заменить более общим понятием умственного развития, но упразднить совершенно это необходимое для судьи требование невозможно.
„Поставлять образование единственным мерилом способности к исполнению обязанностей присяжного значило бы идти узким путем туда, куда открыта широкая дорога”, – замечали они и решились заменить школьный диплом более общим требованием „известной степени развития понятливости и опытности в жизни”. Критерием такого развития уставы признали служебный и имущественный цензы.
Служебный ценз, по первоначальной редакции уставов, намечен был весьма широко и притом не в дополнение к цензу имущественному, а наряду с ним и в устранение его. Право быть присяжным давала как наличная служба, пока ее несет избираемый, так и прежняя служба, сообщавшая право быть присяжным как бы в виде заслуги, награды.
Наличная служба, дававшая право быть присяжным, была очерчена законом весьма широкими штрихами, обнимая:
1) всякую классную государственную службу, за исключением некоторых должностей, освобождаемых или несовместимых с обязанностями присяжного;
2) местную службу по выборам дворянских и городских обществ, а из земской – должность почетного мирового судьи, исключалась только служба в должности городского головы; и
3) сельскую службу крестьян в звании очередных судей волостных судов, станичных судей и станичных голов.
При этом решении вопроса наши составы присяжных носили явственный характер составов служилых и даже чиновных, чего тщательно стремятся избегать законодательства иностранные.
Так, германское учреждение 1877 г. следует совершенно иному началу, устраняя от участия в составе присяжных всех имперских и местных должностных лиц, которые могут быть уволены по распоряжению начальства. Мотив здесь ясен: лица этой категории не настолько независимы от правительства, чтобы нельзя было ожидать нареканий на него за их вердикты в качестве присяжных.
Достойно притом замечания, что наше законодательство, признавая лиц служащих способными к исполнению обязанностей присяжных, отрицает за ними эту способность с момента оставления службы.
Другая крайне неудовлетворительная сторона этой системы заключалась в том, что, открывая широкий доступ к исполнению обязанностей присяжных всем лицам сельского состояния, состоявшим в данное время волостными судьями, совершенно независимо от их имущественного положения, она приводила к тем голодающим составам присяжных заседателей, которые одно время стали заурядным явлением в провинции.
Закон 28 апреля 1887 г. смягчает последний недостаток первоначальной системы, не устраняя первого; он не запрещает вносить в общие списки присяжных лиц, состоящих на службе правительственной и общественной, но только при условии обладания ими имущественным цензом хотя бы в виде жалованья, годичный минимум которого по различию местностей определяется в 400, 600 и 1000 p. (п. 2 ст. 84 УСУ).
Прежняя служба дает право быть присяжным заседателем только лицам сельского состояния, занимавшим[6] беспорочно не менее трех лет должности волостных старшин, голов, волостных и станичных судей, сельских старост или другие соответствующие должности в общественном управлении сельских обывателей разных наименований (например, в земле Войска Донского – должности станичных и поселковых атаманов), а также бывшими церковными старостами (п. 4 ст. 84 УСУ).
Эти правила сохраняются и ныне. Закон желал привлечь к участию в составе присяжных лучших представителей крестьянского населения, стоявших во главе сельского управления.
Имущественный ценз для присяжных ниже по цифре и шире по объему, чем для мировых судей. Право быть присяжным дает:
1) недвижимая собственность, именно поземельная в количестве не менее 1/20 части десятин, определенном для выбора в гласные, или иное недвижимое имущество ценой в столицах не менее 2000 р., в городах с населением свыше 100 тыс. человек – не менее 1000 р., а в прочих местах – не менее 500 p.;
2) доход с капитала, занятия, ремесла или промысла, а также жалованье или пенсия в размере: в столицах – не менее 1000 р., в городах с населением свыше 100 тыс. человек – не менее 600 р., а в прочих местах – не менее 400 р. в год[7].
Кроме того, закон 1887 г. вводит общим образом положение, по которому все впавшие в крайнюю бедность не подлежат внесению в списки присяжных. Закон не требует, чтобы имущество находилось в той же местности, где владеющий им призывается к исполнению обязанностей присяжного, размер его определяется не в месте исполнения, а в месте нахождения имущества.
Ценз, принадлежащий жене, матери или такому отцу, который не может быть присяжным, дает право быть присяжным мужу и неотделенным сыновьям (ст. 87, 88 УСУ).
Не вносятся в списки присяжных: 1) священнослужители и монашествующие; 2) состоящие на некоторых должностях (ст. 85 УСУ), каковы должности первых четырех классов, судебные и по нотариату, по прокуратуре, полиции, казначейские и по казенным управлениям, военная служба, вице-губернаторская, железнодорожная, таможенная и учительская в школах народных, церковноприходских и начальных городских.
Это невнесение вызывается интересами частью таких выделенных законом видов службы, частью института присяжных.
Освобождаются от обязанностей присяжного лица, исполнявшие эти обязанности в течение того же года или предшествовавшего, если они заявят отказ и есть возможность заменить их другими способными лицами (ст. 104, 105 УСУ).
Первоначальный текст уставов, устраняя из составов присяжных домашнюю прислугу, не содержал правила об освобождении от присяжной повинности лиц неимущих, как это постановляет, например, германское законодательство, освобождающее от нее лиц, совершенно необеспеченных и не могущих нести расходов, с обязанностями присяжного сопряженных.
Пробел этот пополнен законом 1887 г. (п. 7 ст. 82 УСУ), но первоначальное умолчание о лицах неимущих стояло, кажется, в связи с предполагавшимся правилом о вознаграждении присяжных заседателей за понесенные ими издержки, если они будут того требовать. В проекте 1863 г. содержалось такое правило, причем в объяснительной записке к нему изложено:
„Вознаграждение это комиссия предполагает производить из земских сборов, по тому уважению, что обязанность быть присяжным есть обязанность общественная, и, следовательно, в вознаграждении за исполнение оной должны принимать участие все сословия в государстве. Количество сего вознаграждения предоставляется определять на каждое трехлетие губернскому земскому собранию”.
Но соединенные департаменты в 1864 г. нашли нужным исключить из проекта это правило как „не относящееся к Учреждению судебных установлений и такое, приведение в действие коего зависит от усмотрения и самых средств земского собрания”[8].
Из этой цитаты видно, что составители уставов не отрицали в принципе возможности вознаграждения присяжных, а только полагали неуместным вводить правило о том в Учреждение судебных установлений.
Когда затем спасское и чебоксарское (Казанской губернии) земские собрания внесли в сметы расход на пособие неимущим присяжным заседателям и казанское губернское земское собрание признало его не подлежащим исключению по отсутствию закона, которым такой расход воспрещался, то казанский губернатор опротестовал это распоряжение 1-му департаменту Сената.
Сенат нашел, что расход этот „не относится ни к одному разряду дел, в ст. 2 Положения о земских учреждениях поименованных. Он не подходит к мерам обеспечения народного продовольствия или к способам обеспечения нищенства, так как не имеет предметом всех вообще лиц, которые нуждаются в пособии для пропитания, но, в частности, только лиц, призванных к исполнению обязанности присяжных заседателей – обязанности, которая по существу этого учреждения не допускает никакого вознаграждения”[9].
Став на такую явно неверную точку зрения, Сенат отменил распоряжение казанского собрания и этой практики продолжает держаться до сих пор.
Общие списки составляются по всему уезду четырьмя категориями должностных лиц, отдельно для каждого общественного класса, подлежащего внесению в эти списки; названные должностные лица со времени закона 1887 г. сменили комиссию уездных земских собраний или городских дум, которой до того принадлежало составление общих списков для всего населения уезда, но состав которой законом не определялся (ст. 89 УСУ).
Нельзя прежде всего не заметить, что уезд – единица крайне крупная для составления первоначальных списков присяжных.
Все западные государства примыкают их к несравненно более дробным территориальным единицам – приходу, участку, округу или общине, – и не без основания, так как движение населения более известно представителям мелких общественных групп, ошибки будут с их стороны допускаться реже, и вместе с тем нет опасности предоставить им такое дело, как составление общего списка, которое личной оценки вносимых туда не предполагает и не требует.
Очевидно, составители уставов остановились на уезде потому лишь, что до сих пор у нас это самая дробная всесословная единица, но с предстоящей реформой местного управления необходимо будет сделать дальнейший шаг, приурочив общие списки к всесословной волости (или приходу).
Замена избираемых уездными земскими собраниями комиссий единоличными должностными органами по составлению общих списков присяжных была вызвана неудовлетворительной деятельностью комиссий, которая прежде всего обусловливалась неопределенностью их состава: фактически это дело сосредоточилось в руках секретарей управ и дум, которые по собственному усмотрению освобождали от присяжной повинности или налагали ее.
Но вместе с тем и по существу деятельность по составлению общих списков есть исполнительная, а не распорядительная и оценочная; в такие списки вносятся все по уезду лица, имеющие на то право по закону, почему для составления их и действительно нет нужды в коллегии. Очевидно, исходя из таких соображений, закон 1887 г. передал это дело единоличным органам.
Но создав несколько таких органов и поставив их параллельно и самостоятельно, он, собственно, уничтожил общий список присяжных по уезду: ныне нет такого общего списка, его заменили четыре или даже пять первоначальных списков разных общественных классов.
Обязанность каждого органа по составлению такого списка состоит в том, чтобы из всего состава данного общественного класса целого уезда выделить лиц, имеющих по закону право быть присяжными и подлежащих внесению в список присяжных.
Обыкновенно, хотя это ныне не оговаривается прямо законом, в основание нового списка должен быть положен список предыдущего года, причем из него вычеркиваются умершие и прочие ставшие неподлежащими внесению и вносятся те, которые в течение истекшего года приобрели право быть присяжными.
Закон требует, чтобы общие списки были составлены по алфавитному порядку и чтобы в них были означены имя, отчество, фамилия, звание, вероисповедание, образование и место жительства каждого внесенного, а также основания, по коим каждый признан подлежащим внесению, т.е. его имущественный или служебный ценз (ст. 90 УСУ).
Каждый орган, составляющий списки, действует самостоятельно и пользуется данными, находящимися в его распоряжении; только относительно должностных лиц постановляется, что они вносятся в списки по сведениям, доставляемым их начальством (ст. 89 УСУ).
Весьма полезным вспомогательным материалом для составления и проверки таких списков могут служить списки сословные, земские и городские избирательные списки, полицейские списки и ревизские сказки.
Первоначальный текст уставов подвергал общие списки непосредственному контролю общества и губернатора и высшему контролю 1-го департамента Сената.
Закон 1887 г., раздробивший общий список и передавший составление его единоличным органам, подчинил их контролю единственно комиссии по составлению очередного списка, к председателю которой направляются общие списки и которая, признав их удовлетворяющими требованиям закона, делает распоряжение о напечатании их в местных ведомостях не позже 1 октября.
Так что деятельность органов по составлению общих списков сводится ныне единственно к изготовлению их и препровождению председателю комиссии по составлению очередного списка, а правильность составления общих списков подлежит контролю означенной комиссии и общества.
Контроль комиссии распадается на единоличный – ее председателя и коллективный – всей комиссии.
Контроль председателя ограничивается предварительной формальной проверкой списков, ему доставленных; он рассматривает только, составлены ли они согласно с требованиями закона, т.е. имеются ли в них указания, подлежащие внесению сюда и необходимые для составления очередных списков.
Признав эти требования выполненными, председатель делает распоряжение о напечатании списков; закон при этом не требует от председателя сведения всех полученных им списков к одному по всему уезду: печатаются все списки порознь для каждого общественного класса.
Такое печатание установлено в видах общественного контроля. „Каждый имеет право заявлять комиссии по составлению очередного списка о неправильном внесении или невнесении кого-либо в общие списки с представлением тому оснований” (ст. 93 УСУ); это право не ограничивается непосредственно заинтересованными, распространяясь на всех граждан, по разъяснению Сената – и на должностных лиц судебного и иных ведомств (общ. собр. 1880/33).
Составители уставов придавали этой мере весьма важное значение, находя, что она, „во-первых, откроет местным жителям, которые в этом деле суть самые компетентные судьи и силой вещей наиболее в оном заинтересованы, возможность удостовериться, внесены ли в общий список все местные обыватели, имеющие на то право, и не внесены ли такие, которые не имеют сего права, и, во-вторых, предотвратить излишние жалобы, так как всякая замеченная обывателями ошибка может быть тотчас исправлена”[10].
[1] В них должны быть означены имя, отчество, фамилия, звание, вероисповедание и место жительства каждого внесенного лица, а также основания, по которым оно подлежит внесению в список.
[2] Журн. соед. деп. Госуд. совета. 1864. № 48. С. 11.
[3] Журн. соед. деп. Госуд. совета. 1862. № 55. С. 318.
[4] См. объяснения к ст. 7 УСУ в изд. Государственной канцелярии. („Судебные уставы 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на коих они основаны, изданные Государственной канцелярией”. Спб., 1866.)
[5] Проект 1863 г. давал право быть присяжным всем получившим высшее или среднее образование независимо от имущественного ценза; это отвергнуто соединенными департаментами в 1864 г. (Журн. соед. деп. Госуд. совета. 1864. № 48. С. 15).
[6] Но во время занятия этих должностей и при избрании на них вновь право быть присяжным утрачивается.
Впоследствии (Собрание узаконений. 1872. № 23) Сенат разъяснил, что крестьяне, занимающие должности сельских старшин и церковных старост, как избавленные на это время от обязанностей присяжных, не вносятся в общие списки даже и в том случае, если бы они занимали ранее другие должности, соединенные с этой обязанностью; волостные же судьи, состоящие в то же время церковными старостами, подлежат непременному включению в списки присяжных,
[7] Комиссия 1863 г. проектировала меньшие цифры; они возвышены соединенными департаментами в 1864 г. и затем подняты еще более законом 1887 г.
[8] Журн. соед. деп. Госуд. совета. 1864. № 48. С. 16.
[9] Собрание узаконений. 1873. № 92.
[10] Объяснит. зап. к проекту Учреждения судебных мест 1863 г.
