Для применения закона важно выяснить те пределы, в каких он действует. Всякий закон действует в пределах места, времени и распространяется на определенный круг лиц. Нет такого закона, который бы существовал вечно, распространялся на весь мир и был бы обязателен для всех лиц, независимо от того, к какому государству они принадлежат.
Поэтому имеет большое значение вопрос о пределах действия закона вообще. Этот общий вопрос распадается на три части: 1) о действии закона в пределах времени, 2) в пределах места и 3) в отношении к лицам.
Всякий закон становится обязательным только с того времени, как он опубликован во всеобщее сведение. Но действие его не может простираться на факты и деяния, предшествовавшие времени его обнародования.
Действие его простирается только на будущее время, и юридические отношения, сложившиеся при старых законах, должны быть рассматриваемы на основании прежних законов; иначе говоря, lex ad praeteritum non valet – закон не имеет обратной силы.
Правило это имеет следующие основания: закон требует безусловного повиновения; но человек только в том случае может повиноваться ему если он знает требования закона, и если ему известно, какие последствия повлечет за собою то или другое его противозаконное действие.
Каждый гражданин должен быть уверен, что всякое действие его повлечет за собою известные последствия, которые он, во всяком случае, может предвидеть. Где этой уверенности нет, там нет законного порядка, там царствует произвол.
Правило о необратном действии закона служит гарантией личной свободы против произвола законодателя. Если бы уголовный закон имел обратное действие, то каждый гражданин, совершая сегодня деяние дозволенное, не мог бы быть уверен, что завтра это деяние не повлечет за собой наказание на основании нового закона, его воспрещающего.
Не менее вредное влияние имело бы обратное действие закона и в сфере гражданского права. Положим, напр., что новый закон требует непременным условием приобретения недвижимого имущества ввод во владение.
Распространять действие этого правила на недвижимые имущества, приобретенные ранее появления нового закона, значило бы упразднить на время всякую собственность на недвижимое имущество.
Стало быть, правило о необратном действии закона необходимо для того, чтобы обеспечить неприкосновенность личности и ее законно приобретенных прав. С одной стороны, им обеспечивается ненаказуемость тех деяний, которые во время их совершения законом не воспрещены, а с другой стороны – уверенность, что гражданин спокойно может пользоваться той свободой, которую закон ему предоставляет.
Правило это обусловливается, во-первых, элементарным требованием справедливости, чтобы закон не подвергал людей невыгодным последствиям за совершение ими деяний дозволенных; во-вторых, оно необходимо в интересах самого государства.
Обратное действие закона создавало бы в обществе ту неуверенность в завтрашнем дне, которая служит источником опасных смут и брожений. Граждане не могут относиться с уважением к закону, который, предписывая или дозволяя тот или другой образ действий, подвергает их риску поплатится со временем за то, что они сообразовались с его предписаниями.
В интересах самого государства необходимо, чтобы новый закон не поражал законно приобретенных прав личности. Поэтому новый закон, который в чем-либо уменьшает права отдельных лиц, обратного действия иметь не может. Напротив, такой закон, который не поражает каких-либо личных прав и не влечет для лиц невыгодных последствий, может иметь обратное действие.
Например, новый закон, определяющий за преступление более легкое наказание, чем прежний закон, может применяться и к преступлениям, совершенным до его издания. Такое исключение из правила о необратном действии закона допускается на том основании, что смягчение наказания не ограничивает личных прав, ограничивая, напротив, карательную власть государства.
По той же причине могут и даже должны иметь обратное действие законы, изменяющие формы судопроизводства. Всякое улучшение в уголовном судопроизводстве гарантирует безопасность личности против несправедливых уголовных преследований, обеспечивает интересы личности.
Например, введение суда присяжных, вместо суда коронного, отнюдь не суживает прав подсудимых; напротив, суд присяжных более обеспечивает справедливость и беспристрастие судебных решений, чем суд коронный, который находится и в большей зависимости от правительства и более доступен внешним властям.
Поэтому закон, устанавливающий более совершенные формы судопроизводства, должен применяться и к тем делам, которые возникли до его издания. Вообще, когда государство призывает недостаточность той или другой формы судопроизводства для отыскания истины, то на обязанности его лежит применить новые формы судоговорения ко всем делам, независимо от того, когда они возникли.
Правило это, очевидно, должно применяться как в уголовном, так и в гражданском судопроизводстве.
Вообще правило о необратном действии закона подлежит некоторым ограничениям. Наиболее широкое применение оно находит в праве частном, гражданском, но и здесь оно должно подвергнуться ряду ограничений. Те изменения, которые может вносить закон в гражданское право, бывают двоякого рода:
1) закон оставляет совершенно неприкосновенным тот или другой институт гражданского права, но изменяет самый способ приобретения частных прав, основанных на этом институте; оставляя, например, без изменения институт наследства, закон может изменить порядок наследования;
2) наконец, закон может уничтожить целый институт права, напр. крепостное право.
Если закон изменяет порядок приобретения прав, то такой закон обратного действия не имеет. Положим, что старый закон устранял от наследования женщин, тогда как новый закон распространяет это право и на них.
В таком случае, если наследство уже разделено на основании старого закона между сыновьями, то дочери уже не имеют права требовать какой-либо доли; прав сыновей новый закон не поражает, ибо права их уже приобретены.
Или положим, например, что возникло долговое обязательство, в силу которого должник обязан платить 6 – 8%, а после появился закон, запрещающий взимать более 5%. В этом случае, если срок векселя истек при старом законе, кредитор сохраняет свое право.
Но права, находящиеся в процессе образования, еще не вполне сложившиеся, подчиняются новым законам. Положим, составлено завещание, оставляющее все имущество сыновьям; но выходит закон, вменяющий в обязанность завещателю оставлять часть имущества и дочерям.
В таком случае, если в момент обнародования закона завещатель еще жив, завещание оказывается недействительным; если же наследодатель умер раньше издания нового закона, то завещание должно признаваться действительным.
Обратимся к тем законам, которые отменяют целый институт гражданского права. С момента появления закона, отменяющего какой-нибудь институт гражданского права, уничтожаются и все права, основанные на этом институте, а потому можно сказать, что законы в таком случае имеют обратное действие. Таковым является знаменитое Положение о крестьянах 19 февраля.
Подобное исключение вполне понятно. Раз уничтожается целый институт права, признаваемый безнравственным, не соответствующим правосознанию общества, то и все последствия его должны исчезнуть.
Однако возникает вопрос: не должно ли государство в подобных случаях вознаграждать обладателей упраздненных прав? Вопрос этот представляется спорным в юриспруденции. Известный юрист Шталь, напр., является сторонником вознаграждения прежних владельцев.
По мнению Шталя, те институты гражданского права, которые не соответствуют требованиям общего блага, должны быть упразднены; но лица, теряющие вместе с уничтожением института основанные на нем права, должны быть вознаграждены как в интересах справедливости, так и в интересах общественного спокойствия.
Против этих взглядов выступил Ферд. Лассаль, который утверждал в своем сочинении “Система приобретенных прав”, что нельзя признавать права на вознаграждение там, где самое содержание отменного института признано противным нравственности. Признавать это право значило бы признавать за отдельными лицами право облагать налогом народный дух за его развитие.
У нас, в России, помещик не получил никакого вознаграждения за освобождение крестьян, и это было вполне понятно и справедливо: назначая вознаграждение, законодатель тем самым признал бы крестьянина за экономическую ценность, которая может быть заменена соответствующей денежной суммой.
Напротив, за землю, отчуждаемую у помещиков для крестьян, было назначено определенное вознаграждение, и это было опять-таки справедливо, так как земля действительно составляет хозяйственную ценность, за отнятие которой прежние владельцы должны быть вознаграждены.
Вообще правило о необратном действии закона имеет в виду гарантировать неприкосновенность приобретенных частных прав; исключения же из этого правила, в тех случаях когда закон поражает приобретенные права, объясняются тем, что частные права вообще должны уступать требованиям общего блага.
Гарантируя приобретенные частные права лишь постольку, поскольку они не противоречат общегосударственным интересам, государство тем более не может обеспечить гражданам неприкосновенность тех публичных их прав, которые будут признаны вредными для общего блага. Политические права вообще не суть частное достояние их обладателей.
Поэтому новые политические законы вообще имеют обратное действие. Положим, что издан новый политический закон, уничтожающий какую-либо сословную привилегию, напр. привилегии дворянского сословия, относительно воинской повинности; спрашивается: должен ли этот закон распространяться на лиц, родившихся до появления этого закона, или нет?
Если такая сословная привилегия признана вредной для государства, то она должна быть упразднена со всеми последствиями и, стало быть, закон должен иметь в данном случае обратное действие.
Наше законодательство вообще признает правило о необратном действии закона. Исключения допускаются только в двух случаях: 1) когда в самом законе именно сказано, что он – только подтверждение и изъяснение закона прежнего, и 2) когда сам закон постановляет, что сила его распространяется на времена, предшествовавшие его обнародованию.
Оба эти исключения сформулированы неудачно, вызывают сомнения в своей целесообразности и противоречат тем началам, которые в современной науке права пользуются общим признанием.
В особенности это верно относительно первого исключения: в настоящее время можно считать общепризнанным, что всякое толкование закона, исходящее от самого законодателя, есть новый закон, который по тому самому не должен иметь обратного действия.
Толкование закона иногда бывает таково, что оно совершенно изменяет смысл закона прежнего. Поэтому если допустить, что легальное толкование имеет обратное действие, то под видом разъяснения прежнего закона законодатель может издавать совершенно новые юридические нормы, сообщая им при этом обратное действие; а это по отношению к большей части юридических норм представляется крайне несправедливым.
