Среди всей массы участников государственного общения первое и совершенно обособленное место занимает монарх, как безответственный субъект верховной власти. Поэтому учение о субъектах государственного отношения и следует начинать с рассмотрения юридических норм, определяющих порядок замещения престола[1].
Возможны два различных порядка замещения престола: избирательный и наследственный. В прежнее время было немало избирательных монархий. Самыми известными примерами избирательной монархии служить старая германская империя, существовавшая до 1806 года, и польское королевство.
Но в настоящее время избирательных монархий, более не существует. Все современные монархии наследственные. Исчезновение избирательных монархий объясняется тем, что замещение престола по выбору не соответствует самому существу монархического устройства. Монарх есть лицо самостоятельное по собственному праву, и потому безответственно осуществляющее верховную власть.
Но когда монарх избирается, его самостоятельность и безответственность делается по необходимости фиктивными, Монарх не может быть не заинтересован в выборе себе преемников из числа лиц, ему близких, а это неизбежно приводит к известной зависимости от тех, кому принадлежит право избрания монарха.
Все современные монархии не только наследственные, но во всех них установлено наследование по закону, а не по завещанию. Законы, определяющие порядок престолонаследия, признаются прецептивными. У нас престолонаследие определяется теперь ст. 3-17[2] Осн. Зак., основанными на Акте 5 апреля 1797 года (П. С. З., № 17910).
Он был составлен еще 4. января 1788 года императором Павлом I, тогда еще наследником престола, и его супругою, Мариею Федоровной. Но обнародован он был только 5 апреля 1797 года, в день коронования Павла I, когда и был положен для хранения на престол Успенского собора.
Какую юридическую силу имеет этот Акт? Есть ли это закон или семейный договор царствующей династии? Написан он, без сомнения, в форме соглашения Павла, тогда еще наследника престола, с его супругою. Но семейным договором его все-таки нельзя признать, а следует считать законом.
Во-первых, потому, что, как семейный договор, он не мог бы иметь силы, ибо составлен в 1788 году без участия тогдашней главы династии – императрицы Екатерины II. Во-вторых, если бы это был семейный договор, его незачем было бы еще утверждать, как это сделал Павел I при своем короновании.
Правда, Высочайшее утверждение этого акта выражено в довольно необычной для законодательного акта форме: “Верно. Павел”. Но это объясняется тем, что Императору пришлось утвердить не чужой доклад, а собственную волю.
К тому же, если бы это было только новое подтверждение договора, в нем должна бы принять участие и Императрица. Наконец, в-третьих, акт этот был обнародован, как закон, и опубликован Сенатом 14 апреля 1797 г.
Дополнение. В силу Основный Государственных Законов, опубликованных в собр. узак. 23 апреля 1906 года, Государь Император осуществляет законодательную власть в единении с государственным советом и Государственною Думою (ст. 7 основн. госуд. Зак. т. I, ч. 1‑я св. зак. изд. 1906 г.) и никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной Думы (ст. 86 там же).
При этом порядок пересмотра основных законов отличается от порядка пересмотра законов обыкновенных лишь тем, что в первом случае почин принадлежит одному только государю. В остальном порядок издания тех и других законов одинаковый.
К числу основных законов отнесены правила о порядке наследования престола, о совершеннолетии государя императора, о правительстве и опеке, о вступлении на престол, священном короновании, о титуле и о вере. Все эти постановления подлежать пересмотру не иначе, как по почину государя, но могут быть изменяемы, дополняемы или отменяемы лишь с согласия государственного совета и государственной думы.
Напротив того, “Учреждение о Императорской фамилии (ст. 126‑223 и приложения II‑IV и VI), сохраняя силу Законов Основных, может быть изменяемо и дополняемо только лично Государем Императором в предуказываемом им порядке, если изменения и дополнения сего учреждения не касаются законов общих и не вызывают нового из казны расхода”. Ст. 125 Основн. Госуд. Зак., т. I, ч. 1 св. зак. изд. 1906 года.
Ст. 3[3] Осн. Законов говорит, что “Императорский Всероссийский престол есть наследственный в ныне благополучно царствующем Императорском Доме”.
Прецептивная сила закона о престолонаследии в Осн. Зак. прямо не указана; косвенно указывает на это постановление статья 17[4], что “Император или Императрица, престол наследующие, при вступлении на оный и миропомазание, обязуются свято наблюдать законы о наследии престола”. А в самом Акте 5 апреля 1797 г. имеется прямое указание: “дабы наследник был назначен всегда законом самим”.
Точное выяснение наследственного порядка замещения престола предполагает разрешение двух вопросов: 1) определение круга лиц, имеющих право на престолонаследие, и 2) установление порядка призыва этих лиц к престолонаследию одного за другим.
Право на престолонаследие, согласно ст. 3[5] Осн. Зак, имеют только члены царствующего Императорского дома. Принадлежность к нему обусловливается происхождением от Императорской крови в законном браке (ст. 82)[6]. Правда, и супруги членов Императорского дома причисляются к Императорской фамилии, но права на престолонаследие эти лица, ни в каком случае не имеют.
Престол переходит только по родству, но не по свойству. Требование происхождения от Императорской крови исключает также возможность обретения прав на престолонаследие в силу усыновления. Законность брака членов Императорского дома обставлена большими условиями, нежели какие установлены общими гражданскими и церковными законами.
Кроме согласия с этими законами, требуется еще: 1) согласие царствующего императора и 2) соответствующее достоинство того лица, с которым вступают в брачный союз, т. е. принадлежность к царствующему или владетельному дому (ст. 1 и 63 Учр. Фам.)[7].
Это последнее условие, содержащее требование т. н. равнородства (Ebenbürtigkeit), установлено только в 1820 г. по поводу брака великого князя Константина Павловича с княгинею Лович.
До пересмотра Учреж. Имп. Фам. в 1886 году в Осн. Зак. говорилось собственно о несообщении прав, принадлежащих членам Императорского дома, при нарушении этого условия только неравнородной супруге, относительно же детей ничего не было сказано.
Но на практике это постановление всегда распространялось одинаково и на супругу, и на потомство, а теперь в ст. 63[8] говорится и о супруге, и о потомстве (П. С. З. № 28207). Начало равнородства далеко не пользуется общим признанием. Английское, напр., законодательство вовсе не знает его.
Начало равнородства возникло собственно в Германии первоначально как общее правило для дворянских браков. Но и в самой Германии начало это вызывает против себя возражения. Любопытную критику началу равнородства, опровергающую мнимые его преимущества, можно найти у Роберта Моля[9].
Указанные два условия имеют совершенно общее значение для всех членов Императорского дома. Для лиц же “мужеских, могущих иметь право на наследование престола”, требуется еще, чтобы “брак с особою другой веры совершался же иначе, как по восприятию ею православного исповедания” (ст. 60[10]. Учрежд. Импер. Фам.).
Это правило имеет весьма любопытную историю. Оно явилось в первом издании Свода Законов просто как выражение установившегося издавна обычая и не было основано на каком-либо законодательном постановлении.
Правда, под ст. 60 Учр. И. Ф., содержащей это правило, бывшей первоначально ст. 142 Осн. Зак., приведена ссылка на Акт 5 апреля 1797 г., но в нем указанного правила вовсе не содержится.
При составлении второго издания Свода Законов 1842 г. несоответствие такой ссылки с содержанием Акта 5 апреля было, очевидно, замечено и потому было испрошено Высочайше утвержденное заключение Св. Синода, указанное затем, как источник ст. 142, и, кроме того, сделана ссылка на ст. 40 Осн. Зак., постановляющую, что Император не может исповедовать иной веры, кроме православной.
В таком виде статья эта сохранялась до 1886 г. Редакция ее представлялась не вполне ясной.
Закон как бы ограничивает это правило, относя его только к лицам, могущим иметь право на престол, а между тем это право могут иметь, по нашему законодательству, все мужские лица Императорского дома. Исключение составляют разве только лица, уже отрекшиеся от прав на престолонаследие, так как отречение у нас признается “невозвратным” (ст. 12[11] Осн. Зак.).
Но, в виду допускавшихся на практике бракосочетаний с иностранными принцессами, не принявшими православия, некоторые излагатели нашего государственного права[12] склонялись к такому толкованию, что под “лицами, могущими иметь право на наследие престола”, следует разуметь только тех, кто имеет это право непосредственно.
В новом издании Учрежд. Импер. Фам. 1886 г. это постановление и в самом деле было изменено в таком смысле: восприятие православия требовалось в нем только от невест “наследника престола и старшего в его поколении мужского лица”. Такая редакция сохранялась, однако, недолго.
Именным указом 6 июня 1889 года (Собр. Узак. 458) восстановлено действие бывшей ст. 142 Осн. Зак. Хотя статья эта восстановлена в своем первоначальном виде, но теперь толкование ее не может уже более возбуждать никаких сомнений.
Так как восстановление текста ст. 142 Осн. Зак. изд. 1857 г. было сделано именно в отмену ст. 60 Учрежд. Импер. Фам. изд. 1886 года, ограничивавшей требование предварительного перехода в православие только невестами лиц, имеющих непосредственное право на наследование престола, то действующее теперь правило[13] нельзя никак относить только к этим лицам.
Истолкование всех этих правил в применении к каждому частному случаю принадлежит царствующему монарху. О каждом рождении отец или мать или ближайший из родственников тотчас же должны известить Императора (Учр. Импер. Фам., ст. 10[14]) в письменной форме, отсутствующие из государства – чрез посредство русских дипломатических агентов (ст. 11)[15].
Император повелевает внести имя новорожденного в родословную книгу российского императорского дома (ст. 12)[16], что и служит доказательством сопричтения новорожденного к Императорскому поколению (ст. 18)[17]. Вместе с тем, о таком сопричтении извещается семья новорожденного и чрез Правительствующей Сенат сообщается во всеобщее сведение.
Если же новорожденный имеет право на титул Великого Князя, то возвещение во всенародное известие совершается манифестом (ст. 14)[18]. Высочайшее повеление о внесении в родословную книгу Императорского дома, таким образом, окончательно решает вопроса о принадлежности к Императорскому дому и устраняет в будущем возможность каких-либо о том сомнений и споров.
[1] Eichelmаnn. Das kaiserlich-russische Thronfolge und Hausgesetz im Archiv für öffentliches Beeilt. В. III № 1 & 2.
[2] Ст. 25‑39 Основн. Зак. изд. 1906 г.
[3] Ст. 25, т. I, ч. 1 Свод зак., изд. 1906 года.
[4] Ст. 39.
[5] Ст. 25.
[6] Ст. 126.
[7] Ст. 126 и 188, т. I, ч. 1 Свод зак., изд. 1906 года.
[8] Ст. 188.
[9] R. von Mohl. Staatsrecht, Völkerrecht und Politik. В. II.; V. Düngern Das Problem der Ebenbürtigkeit, 1905.
[10] Ст. 185.
[11] Ст. 38, т. I, ч. 1 св. зак., изд. 1906 года.
[12] Градовский. Начала, I, стр. 185. Андреевский, Госуд. право, I, стр. 162, распространяет, напротив, это правило на всех членов императорского дома без различия. Алексеев. Госуд. право, стр. 177, вовсе не упоминает о нем.
[13] Ст. 185.
[14] Ст. 135, т. I, ч. 1 св. зак., изд. 1906 года.
[15] Ст. 136.
[16] Ст. I37.
[17] Ст. 143.
[18] Ст. 139.
