Голый умысел (в преступлениях против Величества) по воинскому уставу наказывается наравне с совершением преступления, причем ясно определяется: «…хотя в действо не приведено, но только воля и хотение было».
Практика 1-й половины XVIII в. широко пользовалась таким толкованием. Напротив, Наказ отвергает наказуемость голого умысла и в отношении к политическим преступлениям: «…законы не обязаны наказывать никаких других, кроме внешних и наружных, действий».
Покушение, не оконченное по сторонним препятствиям, воинский устав наказывает то как преступление совершенное, то меньше (арт. 164 – толкование о самоубийстве, арт. 161 – толкование о наемном убийстве, причем вид смертной казни смягчается; но по арт. 167 – толкование: «…начатое изнасильствие женщины, а не оконченное, наказуется по рассмотрению» без объяснения, почему оно не окончено.
По арт. 185 – толкование «…ежели вор… пойман, или отогнан, или помешает ему кто, что ничего, с собою не унес, шпицрутеном полегче наказать надлежит»). Екатерина II (Наказ, ст. 201) утверждает, что «законы не могут наказывать намерения», но что «нельзя сказать, чтоб действие, которым начинается преступление…, не заслуживало наказания, хотя меньшего, нежели какое установлено за преступление, самою вещью уже исполненное».
