Мы рассмотрели целый ряд теорий о происхождении государства и об основаниях государственной власти. Изучая патриархальную и теократическую теорию, мы выяснили, что эти две теории, указывая на некоторые существенные факты, которые играли роль при образовании государственной власти, не в состоянии, однако, дать общего объяснения ее происхождения.
Мы рассмотрели теорию договорную и органическую, из которых первая предполагает сознательное учреждение государства, а вторая – бессознательный его рост, подобный росту растений и животных, и выяснили односторонность обеих.
Мы познакомились, наконец, с группой теорий, пытающихся объяснить существование государственной власти непосредственным действием экономических условий, и не могли признать и этого объяснения удовлетворительным.
Каким же образом возникло государство и чем объясняется повиновение государственной власти? В сущности, тут есть не один вопрос, а два. Первый вопрос исторический – каким образом возникло впервые государство, второй вопрос психологический – чем объясняется повиновение государственной власти.
Оба эти вопроса внутренне тесно связаны между собой и совершенно отделить их друг от друга невозможно. Но для ясности изложения полезно рассмотреть их в известной последовательности.
Должно заранее указать, что на эти вопросы современная наука не может дать полного и точного ответа. До известной степени происхождение и основание государственной власти является до сих пор загадкой.
Это объясняется, во-первых, тем, что первоначальное возникновение государства относится к временам доисторическим и поэтому мы обладаем по этому предмету лишь скудными и разрозненными сведениями, во-вторых, тем, что наука, исследующая явления, в которых имеет корни государственная власть, почти совершенно не разработана.
Государственная власть есть явление психологического порядка и притом относящееся к области не индивидуальных, а коллективных психических явлений. Область эта изучена весьма мало, и здесь мы не имеем пока стройной научной системы, а лишь отдельные исследования, представляющие зачатки новой науки коллективной или массовой психологии.
Вот почему научно достоверный ответ на указанные выше вопросы невозможен, и мы принуждены здесь довольствоваться догадками и гипотетическими построениями.
Начнем с вопроса о происхождении государства. Каким образом возникло первое государство? – Мы не можем проследить этого исторического процесса во всех подробностях, те сведения, которыми мы располагаем, с одной стороны, отрывочны и не дают полной картины возникновения государств на какой бы то ни было части земной поверхности; с другой стороны, они весьма разнообразны по различным странам.
Но на основании того, что мы знаем, мы можем сделать попытку изобразить этот процесс в самых общих чертах. При этом пока мы не будем вникать во внутреннюю психологическую сторону этого процесса, а нарисуем лишь чисто внешнюю его картину.
Мы можем, прежде всего, предположить с достаточной степенью вероятности, что первоначально до образования государства люди жили в родовых союзах, тесно сплоченных внутри и замкнутых извне. Они были связаны кровной связью, происхождением от одного родоначальника, причем родство считалось, вероятно, сначала по матери, а потом по отцу.
Кровная связь была основанием распределения людей по таким союзам, но основанием самого существования этих союзов нужно признать общность интересов, именно, прежде всего интересов экономических.
Конечно, первоначально лица, происходящие от одного общего родоначальника, вступают в данный союз в силу своего происхождения, в силу кровной связи ребенка с отцом и матерью, но дальнейшая совместная жизнь родственников, тот факт, что люди, сделавшись взрослыми и не нуждаясь более в помощи отца и матери для поддержания своего физического существования, однако, остаются вместе, – это объясняется необходимостью совместной борьбы с природой или, говоря языком марксистов, необходимостью совместного производства.
Только в общении с себе подобными человек может охранить свое существование и добыть необходимые для него материальные блага.
Вначале, пока потребности всех членов союза несложны и однородны, пока они мало отличаются один от другого, общие интересы не отделяются в их сознании от личных. Между людьми нет тех резких противоположностей, какие замечаются в настоящее время.
Это та первобытная гармония, о которой говорят не только идеалисты, как Руссо, рисующий это состояние в идиллических красках, но и представители экономического материализма, как, например, Энгельс. Общие интересы, не отделяясь от частных, осуществляются сами собой в силу естественной, инстинктивной солидарности людей; для их осуществления не нужно никакой искусственной организации.
Особая организация всех членов союза для осуществления их общих интересов становится необходимой только тогда, когда общим интересам данного союза противополагаются, с одной стороны, интересы сталкивающихся с ним других таких же союзов, с другой стороны, особые индивидуальные и групповые интересы внутри самого союза.
Столкновения различных родовых союзов (происходящие, главным образом, в силу причин экономических) создают для членов каждого союза общий интерес внешней защиты от врагов. С другой стороны, в обществе происходит внутренняя дифференциация. С установлением частной собственности является имущественное различие между членами союза, а на почве имущественного неравенства возникают и другие групповые различия.
Возникают, таким образом, противоречия индивидуальных и групповых интересов, которые, в свою очередь, вызывают весьма острую потребность во внутреннем мире и порядке, необходимом для сохранения самого союза. Таким образом, выдвигаются, по мере исторического развития, два общих интереса: 1) потребность внешней защиты и 2) потребность внутреннего порядка.
И так как с появлением или обострением этих двух потребностей совпадает известная дифференциация внутри союза, нарушающая первобытное, естественное и бессознательное единодушие, то для удовлетворения их уже требуется искусственная организация, именно, руководительство деятельностью союза в форме власти.
Первоначально, как можно предположить по многим данным, возникает лишь временная власть и притом военная в интересах внешней защиты. Позднее она делается постоянной, т.е. существует и во время мира, отправляя, главным образом, судебные функции. (Конечно, это лишь догадка, но она находит себе подтверждение в позднейшем процессе образования более крупных организованных союзов из более мелких.
Так, например, мелкие общины древней Германии, описанные Тацитом (civitates), первоначально объединялись в более крупные союзы под властью герцогов лишь на время войны против общего неприятеля, но позднее временная военная власть герцогов сделалась постоянной, и, таким образом, создались более крупные общественные единицы – племена).
Этот процесс осложняется соединением различных родов, которое усиливает внутренние различия в среде общежития и тем ускоряет образование власти. Обычай дает власти прочную правовую основу; власть дается не только определенной личности, которая пользуется ею в течение известного времени или пожизненно, но определяется и порядок преемства власти.
Разумеется, этот порядок может нарушаться переворотами, но в силу того же обычая новая фактическая организация власти может с течением времени приобрести характер правовой нормы.
Власть, в широком смысле слова, есть и у первобытного кочевого племени, но специфические свойства власти государственной (безусловно, принудительный характер) она приобретает только с переходом к оседлому, земледельческому быту. Этот переход оказывает громадное влияние на характер власти. С одной стороны, оседлость и земледелие усиливают потребность во внешней защите.
Кочевое племя в случае нападения врагов может передвинуться: вытесненное из одного места, оно переходит легко в другое. Для оседлого населения, прочно связанного с землей, такое передвижение крайне трудно. С другой стороны, с появлением земледелия и земельной собственности увеличиваются имущественные различия в среде союза и вместе с тем возрастает потребность во внутреннем порядке.
Но самое главное отличие оседлого населения от кочевого в отношении характера власти вытекает из того, что в оседлом обществе решение тех столкновений, которые возникают внутри союза, чрезвычайно затрудняется. Кочевое племя, не имея прочной связи с территорией, в случае раздоров и несогласий легко может распасться на части, как мы это видим в библейском сказании об Аврааме и Лоте.
Когда пастухи, пасшие их стада, стали ссориться, Авраам и Лот решили миролюбиво разойтись в разные стороны: “Ты иди направо, а я налево”. Для оседлого союза такой простой выход невозможен. Здесь враждебные партии волей-неволей переплетаются между собой на одной и той же территории, а потому и разрешение столкновений приобретает другой характер.
Возникает неизбежно упорная борьба, которая кончается или тем, что сильнейшая часть населения побеждает слабейшую и вынуждает ее к повиновению созданной победителями власти, или же, когда силы приблизительно равны, – компромиссом, причем в последнем случае власть приобретает часто сложный состав.
Но и в том случае, когда первоначально подчинение вынужденно и проистекает из прямого насилия сильных над слабыми, в конце концов, в течение времени, в силу обычая, вынужденное повиновение власти приобретает характер добровольного. Постоянного принуждения уже не требуется; оно выступает только в отдельных случаях – против отдельных членов союза, которые не повинуются власти.
Еллинек. Общее учение о государстве. Стр. 193-195; Коркунов. Русское государственное право. Стр. 96-99; Спенсер. Развитие политических учреждений. 1882; Дженкс. Происхождение верховной власти; Rehm. Allgemeine Staatslehre. §§ 67-72; Letourneau. Evolution politique; Сергеевич. Задача и метода государственных наук. Стр. 218-230; Fustel de Coulanges. Histoire des institutions politiques de l’ancienne France. L’invasion germanique.
