Судебная система русского права, по прежнему законодательству, представляла одну лестницу общих судебных установлений, в основании которой лежали тяжесть дел уголовных и власть пересмотра. Низшим членом ее были уездные суды, учрежденные для разбора в первой инстанции менее важных дел.
Вторую для них инстанцию, а для дел большей важности – первую составляли палаты уголовного суда, децентрализованная юстиц-коллегия Петра I. Затем следовали департаменты Сената, общее их собрание и Государственный совет. Предварительное исследование разделялось между полицией, судом и учрежденными в 1860 г. судебными следователями.
Однако наше прежнее законодательство, не сообщая достаточной авторитетности судебным местам, для разбора дел меньшей важности установленным, не обеспечивало и единства судебной власти вследствие множества особенных судебных мест, им допускавшихся.
Уставы императора Александра II при построении судебной системы избрали путь, средний между английским и французским решениями этого вопроса.
Так, во-первых, подобно английскому праву, они делят юстицию на мировую и общую, давая каждой их них особую организацию и независимый круг действия. Выделяя мировую юстицию в самостоятельную лестницу, составители уставов желали сообщить этим достаточную авторитетность судебным местам, для разбора дел меньшей важности учрежденным.
Но они не забывали и интереса единства судебной власти, которому дано большее (хотя и не совершенно достаточное) развитие, чем в Англии: во главе мировых установлений, как и общих, поставлен единый для всего государства кассационный суд, идея которого взята из Франции; с общими местами мировые установления сближаются и в лице судебных палат, которым предоставлено участие в разрешении некоторых вопросов, к мировой юстиции относящихся (п. 2 ст. 270 УСУ, ст. 40 и п. 1 ст. 1073 УУС, ст. 1331 УГС).
Единство это, однако, нарушено законами 1889 г., заменившими мировую юстицию судебно-административными установлениями с сохранением мировых установлений только в некоторых местностях.
Дальнейшее влияние французского права сказалось в разделении общих судебных мест на суд без участия присяжных, соответствующий исправительным трибуналам, и с участием присяжных, соответствующий судам ассизным.
Но соответствие это далеко не полное, ибо власть решения дел с участием и без участия присяжных предоставлена у нас одним и тем же судебным местам, а отсутствие в нашем уголовном законодательстве трехчленного деления преступных деяний побудило составителей уставов создать признаки разграничения уголовных дел вновь.
При этом ведомство низших (мировых) и высших (присяжных) судов очертилось весьма широко; юрисдикция же средних судов (окружные суды без присяжных) была чрезвычайно сужена, между тем как во Франции и странах, законодательству ее следующих, замечается явление противоположное.
Позднейшее наше законодательство хотя и ограничивало юрисдикцию присяжных, но не в пользу средней степени суда, а в пользу мировых установлений и судов, в особенном порядке действующих, так что разница с Западной Европой у нас еще более увеличилась. По иному пути пошел лишь закон 1889 г.
Во-вторых, уставы 20 ноября примыкают к французской системе и по идее инстанций, совершенно иначе понимаемой в процессе английском.
Из Франции мы заимствовали идею объединяющего все судебные места кассационного суда; под влиянием французского же законодательства мы дали место институту апелляции, ограничив разбор дела по существу двумя инстанциями. Они встречаются в организации как мировых установлений (мировой судья – мировой съезд), так и общих судебных мест (окружной суд – судебная палата).
Далее, в-третьих, через посредство же французского права мы восприняли институт присяжных заседателей, введя его не для всех уголовных дел, а лишь для дел важнейших, в общих судебных местах рассматриваемых.
Наконец, в-четвертых, подле органов окончательного разбора учреждены органы предварительного судебного производства, частью в составе самого судебного ведомства (судебные следователи, камеры предания суду), частью вне его.
Сообразно этим руководящим основаниям мы рассмотрим систему наших судебных мест в порядке вопросов:
1) о местных судебных установлениях,
2) об общих судебных местах,
3) о суде присяжных,
4) об органах предварительного производства.
Комиссия 1894-1899 гг. усмотрела[1] в построении системы судебных установлений по уставам 20 ноября и дополнившим их законам следующие существенные недостатки: отсутствие единства и систематической стройности и проистекающее отсюда чрезмерное разнообразие судебных порядков; недостаточную доступность суда для населения, в особенности по делам местной подсудности; излишнюю сложность судебной организации, проявляющуюся как в таких отправлениях судебной власти, которые без вреда для правосудия могут быть отменены, так и в участии в некоторых действиях излишнего числа судебных органов; отступление в некоторых случаях от начала государственного значения суда.
Исходя из этого мнения, в основание предположенного ею судебного строя комиссия признала необходимым положить начала объединения судебного строя, приближения суда к населению, возможного упрощения судебной организации, последовательного применения ко всем частям судоустройства начала государственного значения суда.
Во имя первого начала комиссия совершенно разрушает идею судебных уставов о разделении юстиции на мировую, или местную, и общую, присоединяясь к единству судебной организации в смысле французского законодательства, т.е. с иерархической постепенностью всех судебных установлений.
Во имя начала приближения суда к населению комиссия расширяет ведомство низших судов, принимает съездовое начало параллельно с апелляционной властью окружного суда и раздробляет кассационную власть между Сенатом и палатами. В видах упрощения судебного устройства она допускает председательствование единоличного коронного судьи в суде присяжных заседателей.
Наконец, нарушенное, по ее мнению, правительственное значение суда комиссия полагает восстановить заменой выборного порядка правительственным назначением местных судей и строгой иерархической подчиненностью их высшим судьям. Схема судоустройства, комиссией на этих началах построенная, такова.
Внизу всей системы помещены участковые судьи, назначаемые от правительства, ведающие единолично в качестве суда первой степени гражданские иски на сумму до 1000 р. и уголовные дела, не влекущие лишения или ограничения прав, и, сверх того, сосредоточивающие в своих руках все судебные действия, допускающие такое соединение, а именно: производство предварительных следствий, некоторые обязанности нотариальные и большинство дел охранительных; лишь в виде исключения сохраняется несколько должностей судебных следователей, но значительно расширяется участие в предварительном производстве полиции, облекаемой судебными полномочиями.
Вторую ступень в системе комиссии занимают окружные суды, учреждаемые на губернию или область или часть их для рассмотрения в первой инстанции более важных гражданских и уголовных дел и выделяющие из себя особые уездные (и городские) отделения, которые под председательством уездного (или городского) члена окружного суда составляются из участковых (по очереди), добавочных и почетных судей для разрешения в качестве апелляционной инстанции дел участковой юрисдикции и постоянного наблюдения за деятельностью участковых судей.
Третью ступень образуют судебные палаты, учреждаемые на несколько губерний или областей, образующих судебный округ, и являющиеся апелляционной инстанцией по гражданским делам, подлежащим окружным судам, и инстанцией кассационной по делам, рассматриваемым участковыми судьями.
Наконец, четвертую ступень занимают судебные департаменты Правительствующего сената в качестве высшего в империи судебного установления.
При оценке приведенной системы следует иметь в виду, что комиссия оставляет в полной неприкосновенности судебно-административные установления, созданные законодательством 1889 г.
Отношение к последнему комиссии крайне робкое, и предлагаемая ею система, чуждая духу творчества, представляет собой механическое соединение начал уставов 20 ноября и законодательства 1889 г.
Вводя затем двойственность функций участковых судей, призываемых не только к окончательному, но также к предварительному производству с расширением в нем участия полиции; сохраняя в полной неприкосновенности судебную власть земских начальников, уездных съездов и губернских присутствий; различая присяжных заседателей на обыкновенных и особого состава, а обыкновенных, в свою очередь, – на отправляющих правосудие при участии коронной коллегии и при участии единоличного коронного судьи; намечая отделения окружного суда, которые последним в действительности не обнимаются ни по составу, ни по предметам ведомства, представляя собой собственно апелляционную для участковых судей инстанцию на съездовом начале; наконец, отменяя единство кассационного суда и закрепляя расчленение его, начатое законами 1889 г., система комиссии отнюдь не объединяет судебный строй и не упрощает его, а значительно усложняет.
Она дает несколько большее внешнее единство установлениям, ею намеченным, если рассматривать их отдельно от сохраняемых параллельно судебно-административных установлений и если это единство понимать в смысле иерархической подчиненности и более полного проведения надзора высших над низшими.
Но это доставляется крайне дорогой ценой внутреннего единства судебной системы, достоинства и самостоятельности местных судебных установлений.
[1] Объяснит. зап. к проекту новой редакции УСУ. Т. I. С. 6 и сл.
