Изложенные в тексте воззрения Н. М. Коркунова на существо государства и государственной власти вызвали, в свое время, оживленную полемику в русской юридической литературе.
Почти непосредственно вслед за выходом первого тома Русского государственного права появилась брошюра проф. В. В. Ивановского “Государство, как юридическое отношение (по поводу книги Коркунова)” г. Казань, 1893 г., с которой сам Н. М. Коркунов полемизировал в своей книге “Указ и закон”, 1894 г., стр. 195, примечание.
Более же подробное развитие Н. М. Коркуновым его теорий в названной книге, а также второе издание первого тома и выход второго тома Русского государственного права подали повод к целому ряду критических статей и заметок.
Так, оценке всей системы государственного права Н. М. Коркунова посвящена статья М. Б. Горенберга: “Новый опыт исследования государственного права России” в № 5 Журнала гражданского и уголовного права за 1894 год.
В ноябрьской книжке Журнала министерства юстиции за 1894 год проф. В. И. Сергеевич напечатал статью: “Новые учения в области государственного права”, составленную в ее существенных частях из возражений на докторском диспуте Н. М. Коркунова; а в сентябрьской книжке Журнала министерства народного просвещения за тот же год помещена статья проф. М. А. Дьяконова: “Новая политическая доктрина”.
Н. М. Коркунов отвечал своим оппонентам в № 2 Журнала министерства юстиции за 1895 год. Наконец, если не считать кратких заметок, нужно упомянуть о статьях – проф. А. С. Алексеева: “К учению о юридической природе государства и государственной власти” (Русская Мысль, 1894 год № 11), одна глава которой содержит разбор теории власти Н. М. Коркунова, и – Я. В. Слонимского: “Теория и практика законности” (Вестник Европы, 1895 год, книга 1).
Что же касается дальнейшей теоретической разработки проблем существа государства и государственной власти, то она по-прежнему велась главным образом в немецкой литературе по общему учению о государстве, где указанные в тексте разнообразные теории имеют и до сих пор своих представителей.
И к тому пониманию государства, которое защищает Н. М. Коркунов, примыкают некоторые иностранные писатели. Последнюю попытку конструировать государство, как юридическое отношение, дал Ленинг, даже в подробностях приближающийся к Н. М. Коркунову, в статье: Der Staat в Handwörterbuch der Staatswissenschaften, herausgegeben von Conrad u. a., Band VI, 2 Auflage, 1901.
Государство, по мнению Ленинга, не есть ни фактическое отношение, ни организм наподобие человека, ни личность, созданная правопорядком и существующая только в представлении людей. Государство есть “реальное юридическое отношение между властвующим и подвластными”.
Так как единство образуется вообще в силу того, что мы в нашем сознании сочетаем в единство множество элементов, то и единство государственного отношения властвования при неопределенно большом числе индивидуальных отношений определяется тем, что всем этим отношениям общ момент правового подчинения подвластных господствующей власти.
И Ленинг прибегает тут к использованной Н. М. Коркуновым аналогии с семьей. “Точно так же, говорит он, мы понимаем и родительскую власть отца или матери, как единое основное отношение, которому подчинены все дети и из которого могут в неопределенном количестве возникать юридические отношения между родителями и детьми”. (Der Staat, III, 1).
Значительно сложнее построения Аффольтера, также растворяющего государство в совокупность юридических отношений между составными его элементами. (Studien zum Staatsbegriff, Archiv für öffentliches Recht, 1902, Band ХVII). Государство он подводит под более общее понятие корпорации.
Корпорация же для внутреннего, собственного ее права никогда не является субъектом. Для права корпорации существуют только юридические отношения между членами ее, между органами ее и между органами и членами (Studien, стр. 103). Так и государство с точки зрения внутреннего его права не есть субъект.
“Неправильно поэтому говорить, что государство правит, издает законы, охраняет индивидуума, правительство правит, законодательные учреждения издают законы, полиция и другие органы защищают индивидуума. И правительство правит не именем государства, законы издаются не от имени государства” и т. д. (Studien, стр. 130‑131).
Аффольтер, однако, как и Н. М. Коркунов, признает, что в известных случаях государство может быть рассматриваемо, как субъект. Международное право придает государству свойства личности, публично-правового субъекта.
Общее, независимое от права, отдельного государства, частное право сообщает ему характер частноправовой личности, или юридического лица. Наконец, созданным уже внутренним правом государства имущественно-правовым субъектом является казна, фиск (Studien, стр. 128, 132).
И в русской литературе, именно Н. И. Лазаревским в его обширном догматическом исследовании: “Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами”, 1905 г., были высказаны теоретические положения, приближающиеся к взглядам теоретиков, понимающих государство, как юридическое отношение.
Из отдельных замечаний Н. И. Лазаревского можно заключить, что он находит необходимым различать два понятия: государство, как совокупность обывателей, и государство, как правительство.
Как целое, государство может вступать в юридические отношения с третьими лицами (в том числе и с теми, кто в качестве обывателя входит в его состав) и постольку оно есть юридическое лицо. С другой стороны, государство, как правительство, есть совокупность субъектов, а не субъект.
Причем Н. И. Лазаревский имеет здесь в виду совокупность не органов, должностей, как независимых от конкретных должностных лиц установлений, а просто совокупность физических лиц, которые в установленном порядке предоставлены известные правительственные полномочия. (Ответственность…, стр. 234, 293, 289)[1].
Вообще же господствующее положение в современной науке сохраняет теория, видящая в государстве субъекта прав юридическое лицо, Сторонником ее является прежде всего Еллинек, давший юридическому учению о государстве совершенно новую постановку. Государство, по его словам, есть, во-первых, социальное явление, во-вторых – правовой институт.
Сообразно с этим в общее учение о государстве распадается у него на общее социальное учение о государстве и общее учение о государственном праве. (Das Recht des modernen Staates, I Band, Allgemeine Staatslehre, 2 Auflage, Berlin, 1905, стр. 10‑11; русский перевод: Право современного государства, том I, Общее учение о государстве, 1903, стр. 6).
Содержанием первого является фактическое, историческое, или, как неправильно выражаются, естественное бытие государства, второго – те юридические нормы, которые должны найти свое выражение в этом реальном бытии. Эти нормы суть не что либо само по себе существующее, а нечто, долженствующее быть осуществленным в действиях человека (Staatslehre стр. 20, русский перевод, стр. 12).
Для социального учения о государстве Еллинека конечными составными элементами государства являются “определенные одновременные и следующие друг за другом действия, проявляющиеся во взаимных отношениях людей”. (Staatslehre, стр. 167, русский перевод, стр. 108).
Эти отношения характеризуются далее Еллинеком, как ”отношения воль множества людей” и возводятся к государственному единству. В государстве Еллинек отмечает моменты пространственного, каузального и формального единства. Но существенным для государства является, по его мнению, момент единства телеологического.
Множество людей объединяется в такое единство в нашем сознании, если они соединены друг с другом постоянными, находящимися во внутренней связи целями. Государство и есть телеологическое единство, а так как это единство проявляется во внешней организации, то, точнее, оно есть союзное единство.
И так как, наконец, государственные волевые отношения суть отношения властвования, то получается следующее определение государства, как социального явления: “государство есть обладающее первичной господствующей властью союзное единство оседлых людей”. (Staatslehre, стр. 169‑173, русский перевод, стр. 110‑113).
К этому социальному понятию государства примыкает у Еллинека юридическая его конструкция. Государство есть субъект прав и должно быть подведено под более общее понятие корпорации, субстратом которой всегда являются люди, образующие союзное единство. Понятие корпорации чисто юридическое понятие.
Поэтому, когда государству, как и корпорации вообще, приписывается юридическая личность, то здесь нет места ипостазированию или фикции. Личность здесь равнозначна с понятием субъекта прав и означает известное отношение коллективной индивидуальности к правопорядку.
Как правовой институт, государство есть таким образом “обладающая первичной верховною властью корпорация населяющего определенную территорию народа”, или, применяя употребительный в новейшее время термин, “обладающая первичною властью территориальная корпорация”. (Staatslehre, стр. 175‑176, русский перевод, стр. 114).
К сторонникам, теории, признающей государство субъектом прав, личностью, относятся также Зейдлер, последовавший Еллинеку и в расчленении общего учения о государстве на социальное и юридическое (Das juristische Kriterium des Staates, Tübingen 1905, стр. 74), и Рем (Allgemeine Staatslehre, Freiburg, 1899, стр. 38); хотя Рем, расходясь с собственным определением государства, допускает по исключению существование государств-учреждений и государств-объектов (Staatslehre, стр. 161, 164).
Наконец из не немецких авторов, исходящих в своих построениях из понимания государства, как личности, можно указать: Эсмена – Eléments de droit constitutionnel français et comparé, 4 édition, Paris, 1906, стр. 1; Комботекра – La conception juridique de l’Etat, Paris, 1899, стр. 84‑89, и друг., из которых более выдающиеся перечислены у Еллинека, Staatslehre, стр. 162, примечание.
Что касается затем существа государственной власти, то современные государствоведы в подавляющем большинстве стоят на точке зрения волевой теории, и даже тогда, когда это не высказано ими с полной определенностью, их рассуждения покоятся на молчаливом и как бы само собою разумеющемся признании власти волей.
Заслуживают упоминания разве только две попытки точнее указать, что это именно за воля. По мнению Еллинека, волею, которая руководит союзом, может быть только воля человеческих индивидуумов. А воля, имеющая попечение об общих целях союза, повелевающая и наблюдающая за исполнением своих велений, и есть союзная власть.
Таким образом воля – власть государственного союза есть воля отдельных входящих в состав государства индивидуумов, поскольку она направлена на деятельность союза, данные же индивидуумы постольку же являются союзными, государственными органами. (Staatslehre, стр. 413, 526, русский перевод, стр. 279, 358).
Зейдлер также думает, что “центральная, регулирующая волевая сила” составляет необходимый элемент государственной организации. (Das juristische Kriterium, стр. 56). Саму возможность существования такой силы он объясняет следующим образом.
Благодаря психическому взаимодействию индивидуумов друг на друга, в социальных формах человеческой жизни образуются некоторые “социально-психические объективные продукты”, которые проецируются на самостоятельную “общую психику”. Так говорят об общем представлении, общей воле, общем чувстве.
То, что называется “общею психикой”, есть в сущности обусловленная психическим взаимодействием согласованность индивидуальных представлений, волевых побуждений и чувств.
Но влияние этих социально-психических продуктов на психику индивидуумов не менее сильно, чем если бы они были проявлениями самостоятельной “общей психики”. Общее чувство возбуждает нас, общее представление нас убеждает, общая воля нас обязывает. (Das juristische Kriterium, стр. 31‑32).
Знаменательно, что и по данному вопросу – о существе государственной власти – реалисты держатся скептических взглядов. Аффольтер, например, относит государственную власть вместе с личностью государства к категории теней и привидений.
Во всяком случае он не видит никаких оснований соединять в коллективном понятии государственной власти все полномочия его органов (Studien, стр. 135‑136). И в этом с ним по-видимому сходится Н. И. Лазаревский, также полагающий, что государственная власть есть “совокупность полномочий отдельных органов государства”. (Ответственность…, стр. 292).
[1] Теории, понимающие государство, как юридическое отношение, образуют одну отрасль так называемого “реалистического” направления в государствоведении. Другая его отрасль, более верная заветам чистого реализма, признает государство объектом властвования.
Впрочем, у последнего представителя этого чистого реализма, Борнгака, государство не так категорически низводится на степень объекта, Борнгак даже готов считать его субъектом властвования. Но зато он отождествляет государство с носителем власти в нем.
Иной государственной личности, кроме личности этого носителя власти, по его мнению, не существует. (Allgemeine Staatslehre 1896, стр. 9, 12, 13). К реалистам следует отнести также французского ученого Duguit, автора двухтомной работы. Etudes de droit public, I, – L’Etat, le droit objectif et la loi positive; II, – L’Etat, les gouvernants et les agents. Paris, 1901‑1903.
