В эпоху Римской республики могущественное влияние на политику сената и на все отношения римлян к другим народам оказывала происходившая в Риме упорная борьба между патрициями и плебеями, между бедными и богатыми классами римского населения.
Здесь не место разрешать вопрос, откуда явились плебеи и чем была вызвана их оппозиция сословию патрициев. Можно согласиться с новейшими романистами, что класс плебеев в большинстве состоял из потомков тех побежденных Римлянами народов, которые силою оружия были вынуждены сделаться частью римского государства[1].
Такое происхождение плебеев поставило их в тяжелое, бесправное и подчиненное в отношении патрициев положение. Выходом из него могла быть только настойчивая и непрерывная борьба, к которой и обратились плебеи, домогаясь политической и гражданской равноправности с господствующим классом.
Борьба эта проходит различные фазы. Руководимые сознанием своего личного интереса, патриции мало-помалу уступали законным требованиям своих противников и, наконец, согласились на полное уравнение прав плебеев со своими привилегиями.
Последовательные уступки, которые делали патриции в пользу плебейского сословия, находятся в тесной связи с постепенным изменением отношения Римлян к другим народам.
По мере того как в Риме смягчался антогонизм между борющимися общественными классами, по мере того как Римское государство становилось все более и более единым по социальному своему строю и общественным интересам, усиливается и политическое могущество Римской республики, а вместе с тем растут и успехи ее завоевательной политики не только в Италии, но и далеко за ее пределами.
Слияние патрициев с плебеями приводит к тому, что Рим достигает полного внутреннего своего развития, делается владыкой целого мира, и, до сих пор замкнутый и нетерпимый к другим народам, является в полном смысле слова космополитическим в области международных отношений.
Республиканский Рим позднейшего времени представляет нам полное единство в государстве главнейших общественных стремлений и классов. Падение международного могущества Рима начинается с момента разложения римского общества.
Историческая задача, которую предстояло разрешить Римлянам, сама по себе устраняла возможность мирных международных сношений, и была отрицанием международного права. Она предполагала нескончаемые враждебные столкновения Рима со всеми народами, которые не хотели преклониться перед его могуществом и признать его власть.
Согласно с этим, история международных отношений римлян, в эпоху республики, представляет, собственно, один ряд войн, предпринятых ими с завоевательными целями, сначала в Италии, а затем и за ее пределами.
Войны эти, можно сказать, не прерывались миром. Те так называемые мирные трактаты, которые в это время заключал сенат, в действительности были перемирия, служившие для Рима переходной ступенью к окончательному порабощению своих противников[2].
В последовательном ходе этих завоеваний Римляне руководились неодинаковой политикой по отношению ко всем народам: одни подчинялись безусловно суровому закону победителя, с полным уничтожением их независимости и прав; напротив, другие и по завоевании сохраняли известные преимущества и скорее соединялись с Римом, нежели испытывали тяжелую судьбу побежденных.
К первым принадлежали преимущественно народы, отдаленные от Рима, жившие вне Италии, ко вторым – население Итальянского полуострова[3].
Политика римского сената в отношении итальянских народов вообще отличалась благоразумной осторожностью и умеренностью. Этого требовал, прежде всего, собственный интерес Римлян: если они хотели продолжать свои завоевания, то, конечно, должны были озаботиться безопасностью ближайших своих границ и не окружать себя врагами, которые при первой же неудаче Рима восстали бы против него.
Кроме того, различные социальные причины содействовали тому, что народы Италии, сравнительно с неитальянским населением, заняли привилегированное положение под римской властью: Латиняне, Самнитяне и другие племена, населявшие Италию, были одного происхождения с Римлянами, имели общий с ними язык, сходные религиозные воззрения, нравы и обычаи.
Эти условия склонили Рим к уступчивости в пользу непосредственных своих соседей и соплеменников. На этом основании итальянские города, покоренные Римлянами, получили от своих победителей права муниципий (jus municipii).
Жители муниципальных городов могли свободно прибывать в Рим, заниматься здесь безопасно промыслами и торговлей, и вообще пользоваться определенными правами (jus connubii и jus commercii) наравне с римскими гражданами[4].
Однако муниципальные права итальянских городов недолго сохраняли свое значение привилегий. По мере усиления внутреннего могущества Рима и распространения римского владычества вне Италии эти права жаловались также жителям различных римских провинций; с другой стороны, все народы, которые вначале находились под властью Рима на договорных условиях, впоследствии подчинились его закону, воле римского сената.
С окончательным завоеванием итальянских государств международные отношения Римской республики расширились: она приступила к завоеванию тех отдаленных от Рима земель, которые получили название римских провинций.
Рассматривая те начала, которыми руководился римский народ по отношению к государствам и племенам, занимавшим эти области, легко заметить коренную перемену в его политике, заключающуюся в том, что международные его отношения определяются теперь исключительно сознанием политической его силы и превосходства над всеми другими народами, и согласно с этим побежденные становятся к нему в положение совершенно бесправное, подчиненное неограниченному произволу завоевателя.
Это изменение римской политики отразилось на международных трактатах и актах, в которые вступал римский сенат с иностранными государствами, как не подчиненными римской власти, так и завоеванными.
[1] Niebuhr. Vorträge über alte Geschichte (Berlin 1849), Bd. I, S. 66 flg. Fustel de Coulanges. La cité antique, p. 297 et suiv. Walter. Geschichte des römischen Rechts, Bd. I, S. 27 flg.
[2] Ward. Enquiry into the foundation and history of the Law of Nations in Europe. London 1795, t. I, p. 192.
[3] Müller-Jochmus. Geschichte des Völkerrechts, § 79.
[4] Marquardt. Römische Staatsverwaltung. Leipzig 1873. Bd. I, S. 23. Но жители муниципий не имели в Риме политических прав: ни jus suffragii, ни jus honorura.
