По уложению о наказаниях, преступная диффамация или опозорение есть запрещенное уголовным законом, виновное, умышленное или неосторожное оглашение какого-нибудь позорящего обстоятельства в печати человеком, находящимся в состоянии вменяемости:
1) про частную жизнь или частную деятельность человека или частного юридического лица, напр., частного банка, благотворительного общества, клуба, или
2) про должностную деятельность человека, состоящего на государственной, правительственной или судебной службе, или коллегиального гос. учреждения, без удостоверения действительности позорящего обстоятельства, относящегося к этой должностной деятельности, письменными доказательствами (Ул. 1039).
За это преступление полагается денежное взыскание не выше 500 рублей и тюремное заключение от 2 месяцев до 1 года и 4 месяцев или же одно из этих наказаний, по усмотрению суда.
Обвиняемому в опозорении частной жизни или частной деятельности человека или частного юридического лица не предоставляется права на приведение доказательств в удостоверение истинности позорящего обстоятельства. Он подвергается осуждению и наказанию: как за умышленное, так и за неосторожное оглашение в печати как вымышленного, так и действительно существующего позорящего обстоятельства.
Если же человек обвиняется в опозорении должностной деятельности, т. е. деятельности, производимой по службе или должности гос. коллегиальным учреждением или человеком, состоящим на гос., правительственной или судебной службе, по назначению правительства или по выборам, то такому обвиняемому принадлежит право на приведение письменных доказательств истинности позорящего обстоятельства (exceptio veritatis).
Если он докажет письменными доказательствами действительность этого обстоятельства, в таком случае обвинение в опозорении само собою падает, и дело об опозорении обязательно кончается оправданием. Если же обвиняемый не докажет истинности позорящего обстоятельства письменными доказательствами, то подлежит осуждению и наказанию.
Уложение о наказаниях (1039), говоря об опозорении должностной деятельности, предоставляет обвиняемому доказывать „справедливость позорящего обстоятельства” „посредством письменных доказательств”, не исключая отсюда письменных свидетельских показаний.
Поэтому, по точному смыслу уложения о наказаниях (1039), справедливость обстоятельства, позорящего должностную деятельность гос. коллегиального учреждения или лица, состоящего на гос., правительственной или судебной службе, по назначению правительства или выборам, может быть доказываема или удостоверяема и письменными показаниями, снятыми со свидетелей, с соблюдением предписаний закона, гос. органом, компетентным к допрашиванию свидетелей.
Общее же собрание 1-го и кас-х департаментов сената (р. о. с. 1889 г. № 30), как ясно видно из его собственного решения, исключает, без всякого законного основания, письменные свидетельские показания из числа письменных доказательств, допустимых к удостоверению справедливости обстоятельства, позорящего должностную деятельность.
„В законе, говорить общее собрание, нет ни положительного определения, какими именно письменными доказательствами допускается подтверждение на суде оглашенных в печати фактов, ни указания на то, какими документами воспрещается доказывать эти факты; а потому и в виду того, что цель уголовного правосудия заключается в раскрытии не формальной, a материальной истины, и что подсудимому должны быть предоставлены все законные права к оправданию, следует прийти к заключению, что всякий письменный, официальный или неофициальный, документ, могущий иметь в уголовном деле значение доказательства и не заключающий в себе свидетельского показания, может быть предъявлен подсудимым, обвиняемым в диффамации должностного лица, и такой документ должен быть принять и рассмотрен судом”.
Рассматривая постановления нашего уложения о наказаниях относительно диффамации, мы не можем не заметить, что они далеко не соответствуют интересам всестороннего, возможно большего народного благосостояния.
В самом деле, общественной деятельностью в культурном государстве является не только та, которую производит отдельный человек или коллегия людей, по должности, в качестве государственного органа или органа самоуправления, но и та деятельность, которую совершает отдельный человек или коллегия людей, в качестве члена или представителя какого-нибудь общества, напр., благотворительного, просветительного, политического, торгового, промышленного, или даже в качестве распорядителя какого-нибудь предприятия, предназначенного для публики и имеющего общественное значение, как напр., банка, школы.
Интересы всестороннего, возможно большего народного благосостояния в культурном государстве настоятельно требуют, чтобы всякая общественная деятельность производилась человеком доброкачественно.
Одним из лучших и действительнейших средств к обеспечению ее доброкачественности, за редкими исключениями, служит свободный контроль общественного мнения.
Свободная печать является в культурном государстве стойким, сильным и зорким органом общественного мнения.
В виду этого, для обеспечения общественной деятельности человека хорошими качествами, необходимо поставить ее, в виде общего правила, за редкими исключениями, под свободный контроль печати.
В обеспечение этого контроля на деле необходимо провести три правила.
1. Оправдание диффамации посредством доказания действительности позорящего обстоятельства не допустимо только в случае опозорения семейной или чисто личной жизни или деятельности человека.
2. В случае опозорения общественной деятельности отдельного человека, или коллегии людей, или общества, диффаматору должно быть предоставлено право доказывать действительность позорящего обстоятельства.
3. При допустимости доказывания позорящих обстоятельств должны быть допущены к предъявлению на суде, в качестве доказательств действительности позорящего обстоятельства, всевозможные доказательства, допускаемые уголовно-судебным законодательством в уголовном процессе, без всяких исключений.
Что же касается постановлений нашего уложения о наказаниях относительно диффамации, то эти постановления слишком далеко расширяют круг диффамации, не допускающей оправдания ее доказанием действительности оглашенного позорящего обстоятельства, и слишком ограничивают круг доказательств действительности позорящего обстоятельства, допускаемых к предъявлению суду.
Познакомившись с преступной клеветой и преступной диффамацией, мы должны указать правильное решение вопроса о том случае, когда деяние человека одинаково подходит как под понятие преступной квалифицированной клеветы, так и под понятие преступной диффамации.
Если человек, находясь в состоянии вменяемости, огласил виновно, умышленно или неосторожно, в печати о существовании какого-нибудь не существующего обстоятельства, позорящего другое лицо, в таком случае это деяние огласителя одинаково подходит, по нашему уложению о наказаниях, как под понятие преступления диффамации (1039), так и под понятие преступления клеветы, квалифицированной учинением ее в печати (1535 ч. 2).
Судить и наказывать человека за два преступления, когда он учинил в действительности только одно деяние, нельзя. Это резко противоречит интересам правового порядка, справедливости и народного благосостояния.
Поэтому, и в рассматриваемом нами случае нельзя обвинять учинителя перед уголовным судом, по верному толкованию уг. кас. департамента: ни совместно в двух преступлениях, т. е. и в преступлении диффамации, и в преступлении квалифицированной печатной клеветы (к. р. 1886 г. № 34), ни совместно в одном из этих двух преступлений (к. р. 1883 г. № 1).
Подвергать огласителя уголовному преследованию перед уголовным судом, конечно, можно, но – только за одно из этих двух преступлений: или за диффамацию, или за квалифицированную печатную клевету.
Право выбора между этими двумя различными обвинениями принадлежит потерпевшему и его законному представителю (Ул. 157; прим. к 1539. – Уст. Уг. Суд. 12134/6).
Если же потерпевший возбудил перед уголовным судом обвинение против огласителя в одном из этих двух преступлений, то ни обвинитель, ни сам суд, по верному толкованию уг. кас. департамента (к. р. 1885 г. № 33), уже не имеет права перейти потом к обвинению в другом из этих преступлений, так как переходом от одного обвинения к другому нарушаются законные интересы сторон, участвующих в деле.
