Древний Рим и особенно римское право играли выдающуюся роль в области международных отношений. Еще и теперь некоторые ученые видят в римском праве первоначальный источник всего современного международного права.
Но ближайшее рассмотрение международной жизни Римлян и анализ их юридических понятий об отношениях, долженствовавших существовать между народами, покажут, насколько правилен этот взгляд.
Сравнивая Древний Рим и Древнюю Грецию, Римлян и Греков друг с другом, невольно поражаешься глубоким различием как исторической роли и судьбы двух народов, так и начал, которым они следовали в международных отношениях.
Уже само географическое и топографическое положение обеих стран неодинаково: если Греция изрезана бесчисленным множеством заливов и бухт, которые вызывали на торговые и международные сношения, то Рим вовсе не имеет непосредственного соприкосновения с морем.
Но еще более бросается в глаза полнейшая противоположность стремлений и наклонностей культурных и политических, которые отличали древних Римлян и Греков. Греки, по самой своей природе, стремились к розни во всех сторонах своей жизни; они боялись и избегали всякого соединения под общей властью.
Зато разделение греческих племен давало им возможность самого широкого развития своих умственных, нравственных, вообще духовных способностей и сил: оно служило условием того разнообразия и богатства литературы, поэзии, художеств, которые обессмертили Греков. Не то в Риме.
Древний римский народ был до того проникнут идеей политического единства, что стремился провести его даже в международных отношениях. Этот политический идеал Рима наложил свою печать на всю его историческую судьбу.
Если историческая задача греческой жизни заключалась в обогащении духовной сокровищницы человечества, то в Римском государстве собственно о духовной стороне индивидуальной и общественной жизни не было и речи: в этом отношении Рим лишь воспользовался результатами деятельности народов, уже сошедших со сцены всемирной истории.
Но римский народ вполне осуществил иное историческое назначение, к которому был призван: он внес начало единства в древний мир, соединив все существующие тогда государства под своей верховной властью[1].
Тот основной принцип, которым должны были руководствоваться древние Римляне, исполняя свое историческое призвание, ясно выступает, так сказать, с первого же дня их существования. Известная сказка о том, что основатель Рима родился от Марса, бога войны, и был вскормлен волчицей, скрывает в себе глубокий смысл.
Она показывает, что первый представитель Рима был представителем грубой физической силы, того начала, перед которым должны были преклониться все народы древности и которое Римляне проводили с неуклонной последовательностью во всех своих отношениях, как в частной и государственной, так и в международной жизни.
Действительно, если копье – hasta служило для Римлян символом права собственности, если на основании законов XII таблиц nexum приводило к рабству неоплатного должника своему кредитору, если в семейном быту pater-familias был неограниченным властелином над домочадцами, если, наконец, иностранец не пользовался никакими гражданскими правами в пределах Рима и одно выражение hostis обозначало у Римлян врага и иноземца, то все это было лишь частным выражением основного начала римского jus civile – права силы[2].
В государственном быту Рима то же самое начало выражалось в понятии majestas Populi Romani – безусловной власти римского народа. Согласно с этим и в международных отношениях сила была единственным мерилом для определения прав и обязанностей римлян к другим народам.
Строгое проведение одного начала, выражение его в безусловных, не допускающих никаких отступлений юридических формулах составляло, конечно, одно из достоинств римского jus civile, но вместе с тем было и великим его недостатком.
Оно делало из римского права настоящее воплощение идеи физической силы, придавало ему тот суровый формализм и ту беспощадную логику, которые решительно не допускали усвоения его другими народами.
Гражданское право Римлян должно было значительно смягчиться, чтобы получить всемирное значение, чтобы другие народы могли воспользоваться богатыми плодами римской юридической жизни, и своим изменением в этом смысле оно обязано исключительно силе международных отношений, в которые вступал Рим и которые заставили его отказаться от первоначальных, хотя и последовательных, но узких юридических воззрений.
Международные отношения древних Римлян, как и других народов, не могут быть поняты правильным образом без уяснения и определения внутренних порядков, господствовавших в общественной и государственной их жизни. Дружеские и враждебные сношения, которые существовали между “вечным городом” и другими народами, всегда находились под заметным влиянием этих порядков.
В этом отношении политическая история римского народа представляет две существенно различные эпохи – время республиканского управления и период империи, которые не сходны между собой не только государственным учреждением, но также в социальном своем характере, в свою очередь отразившемся на международных отношениях Рима. Каждый из этих периодов мы рассмотрим отдельно.
[1] Ср. Arnold. Cultur und Recht der Römer. Berlin 1868, Einleitung. Hellwald. Culturgeschichte, S. 324 flg. Laurent. Histoire, t. III, p. 4 et suiv. Jhering. Geist des römischen Rechtes auf den verschiedenen Stufen seiner Entwickelung, Bd. I, S. 310 flg.
[2] Cicero. De officiis, I, 11-13. Известно определение законов XII табл. „Adversus hostem aeterna auctoritas”. Ср. о значении слова „hostis” Mommsen, Römische Forschungen. Berlin 1864. Bd. I, S. 349, и Karlowa. Der römische Civilprozess zur Zeit der Legisactionen. Berlin 1872. S. 222. Cp. Dirksen. Übersicht der Versuche zur Erklärung der XII Tafelgesetze, S. 262. Müller-Jochmus. Geschichte des Völkerrechts, § 69.
