I. В то время как коллегиальное устройство судов имеет целью обеспечить одновременное участие нескольких судей в рассмотрении дел, инстанционная система[1] делает возможным последовательное перерешение их разными судами. Это необходимо в двух отношениях.
1. Как бы хорошо ни были подготовлены к своей деятельности судьи, как бы добросовестно и внимательно ни относились они к исполнению своих обязанностей, во всяком случае они не могут быть вполне гарантированы от промахов и ошибок.
Не только неправильное понимание закона или случайный недосмотр при установлении фактических обстоятельств дела, но и субъективные взгляды, симпатии и антипатии судьи, а также влияние господствующих в данной местности воззрений и предрассудков служат причиной постановления неправильных решений.
Нельзя отрицать возможности и сознательного уклонения судей от справедливости, которое, благодаря предоставленной судьям свободе убеждения, ускользает от самого бдительного надзора и потому остается безнаказанным. Одним из средств охранить тяжущихся от всех таких вольных и невольных прегрешений суда является возможность перевершения дел.
Это перевершение дел может быть предоставлено либо тому самому суду, который их разрешил, либо другому такому же суду, либо, наконец, специально для этого учрежденному высшему суду, состоящему из более опытных и лучше подготовленных судей.
Первый способ представляется целесообразным только в тех случаях, когда неправильность решения, на которую жалуются тяжущиеся, произошла без вины суда, вследствие невольной ошибки его или по не зависевшим от него обстоятельствам, если, например, суд основал свое решение на документе, который впоследствии оказался подложным, или на показаниях свидетелей, которые после того были уличены в лжесвидетельстве, и т.п.
Но в прочих случаях, когда решение было результатом неправильного, по мнению тяжущихся, понимания судом закона, ошибочного истолкования обстоятельств дела, небрежного и невнимательного исполнения своих обязанностей, словом, когда тяжущиеся приписывают суду какую-нибудь вину, тогда проверка справедливости их жалобы не может быть предоставлена тому суду, на который они жалуются, ибо никто не в состоянии надлежащим образом исполнять роль своего собственного контролера.
«Суд состоит из людей, а люди неохотно и не всегда исправляют свои действия, свои мнения и решения по указаниям других лиц; часто, встретив возражение, указывающее на неправильность их образа действий или суждения, они еще с большим упорством держатся раз принятого мнения или направления»[2].
Если поэтому исправление невольных промахов суда может быть поручено ему самому, без опасения неосновательного упрямства и пристрастия с его стороны, то нельзя сделать того же самого относительно его сознательных упущений: суждение о них и перевершение дел в таких случаях должны быть переданы другим судам.
При этом представляется естественным и желательным, чтобы второй суд, проверяющий правильность действий первого, был выше по служебному положению и состоял из лучше подготовленных и более опытных членов.
При таких условиях перевершение дел вторым судом будет иметь опору в иерархической подчиненности судов и обладать необходимой авторитетностью в глазах граждан[3]. Отсюда вытекает необходимость создания двух категорий судов: низших, первой степени, или инстанции, и высших, второй степени, или инстанции, перевершающих дела, решенные судами первой инстанции.
2. Но этого было бы недостаточно, – не только потому, что второй суд, перевершающий дела, тоже может ошибаться или нарушать предписанные законом формы судопроизводства, но и по другой, еще более важной причине. А именно в каждом законодательстве, как бы совершенно оно ни было, встречаются в большем или меньшем количестве пробелы, неясности и противоречия.
Вследствие этого неизбежны разногласия в способах понимания и применения его постановлений не только между гражданами, но и между судами. Один суд толкует законы так, другой – иначе, третий – еще иначе; в каждом судебном округе может выработаться своя собственная практика, и совершенно одинаковые дела будут разрешаться в различных округах различно.
В результате получится такой порядок, как будто в каждом судебном округе действуют другие законы. Этого нельзя признать нормальным. Закон, изданный для всего государства, должен повсюду применяться одинаково.
«Единое государство, единое право, единый суд» – эти слова, произнесенные суперинтендантом Панком при закладке нового здания германского Имперского суда, должны служить девизом каждого государственного устройства.
Отсутствие единообразия в судебной практике разрушает единство государственного правопорядка, ослабляет силу закона и подрывает принцип равенства всех граждан пред законом. Необходимо поэтому установить наблюдение за деятельностью всех судов с целью обеспечить одинаковое толкование и применение ими законов[4].
Обе указанные функции – перевершение дел, разрешенных судами, по жалобе недовольных тяжущихся, и водворение единообразия в судебной практике – могут быть предоставлены одним и тем же судебным учреждениям нераздельно, так, чтобы каждый высший суд являлся контролирующей инстанцией для низших судов в обоих этих отношениях, либо разделены таким образом, чтобы перевершение дел по существу было возложено на одну группу высших судов, а наблюдение за единообразием судебной практики – на особый верховный суд.
Из этих двух систем предпочтительной является вторая ввиду следующих своих существенных преимуществ[5].
Bo-1-х, если верховный суд избавлен от проверки фактической стороны разрешенных низшими судами дел, то он может сосредоточить все свое внимание на их юридической стороне. Благодаря этому его решения будут более основательными и в то же время производство ускорится, а количество разрешаемых дел увеличится.
Bo-2-х, при таком порядке совершенно устраняется опасность проявления верховным судом пристрастия в пользу одной из тяжущихся сторон, потому что, разрешая только отвлеченные юридические вопросы, «без отношения к лицам, времени, месту, обстоятельствам, он не имеет такого повода к лицеприятию, и если бы был склонен оказать предпочтение одной из сторон, не мог бы этого так легко делать, не мог бы разрешать противоположным образом безусловно одинаковые вопросы, каковы зачастую вопросы чистого права»[6].
В-3-х, перевершение дел по существу верховным судом было бы связано с огромными затруднениями для тяжущихся, свидетелей и других участвующих в делах лиц, которым приходилось бы совершать отдаленные путешествия, являясь в заседания этого суда, находящегося в столице или в другом центральном городе государства.
В-4-х, не только нет никакого основания думать, что верховный суд мог бы устанавливать фактическую сторону дел лучше низших судов, но, наоборот, не подлежит сомнению, что он делал бы это хуже, чем они, потому, что они стоят ближе к тяжущимся и лучше знают местные отношения и условия жизни.
Те же преимущества, которыми обладают члены верховного суда пред низшими судами, а именно бóльшая талантливость, лучшая юридическая подготовка и судейский опыт, могут проявиться как раз при юридической оценке фактического материала процесса, а не при установлении его, которое в современном процессе производится самими сторонами только при содействии суда.
В-5-х, если возложить на верховный суд перевершение дел по существу, то пришлось бы ввиду массы работы, которая взвалилась бы на него, либо значительно увеличить состав его, для чего не хватило бы ни вполне достойных кандидатов, ни средств у казны, либо искусственно ограничить количество переходящих на его рассмотрение дел, установив предельную цену исков, подлежащих обжалованию в третью инстанцию.
А это было бы несправедливо, так как тогда решения судов по малоценным делам не подвергались бы проверке высшим судом, и неимущие классы населения, ведущие процессы о незначительных суммах, были бы поставлены в худшее положение, чем состоятельные классы.
«Отправление правосудия становится классовой юстицией, когда перед гражданскими отделениями высших судов выступают только состоятельные лица, тогда как прочие могут сводить знакомство лишь с их уголовными отделениями»[7].
Ввиду таких соображений законодательства большинства современных государств[8] строят систему обжалования судебных решений на следующих двух основных положениях:
1) дела рассматриваются по существу двумя и только двумя судебными инстанциями и
2) третья инстанция проверяет одну лишь юридическую сторону решений и разъясняет истинный смысл законов.
Первое положение принято называть принципом двух инстанций; второе можно назвать принципом юридической проверки решений.
Такая система утвердилась недавно: во Франции – в эпоху Великой революции, в Германии и других государствах – позже. Она применяется, однако, не повсюду в одинаковой форме, а с более или менее значительными видоизменениями.
Наиболее существенное из них состоит в том, что верховный суд в некоторых странах ограничивается отменой неправильных судебных решений и передачей дел на новое рассмотрение другим судам второй инстанции, а в некоторых странах сам постановляет новое решение, если фактические обстоятельства дела не возбуждают сомнения и не нуждаются во вторичном установлении.
Первая система, именуемая кассационной, принята в романских государствах и России, вторая – ревизионная – в Германии и Австрии.
II. Римский процесс в республиканский период не знал обжалования судебных решений. Это обстоятельство является естественным результатом характера тогдашнего судопроизводства.
Так как дела разрешались судьями, которые избирались по взаимному согласию тяжущихся, то обязанность сторон подчиниться судебному решению основывалась на состоявшемся между ними договоре. Но ввиду возможности неправильных решений должны были существовать и в действительности существовали способы парализовать их силу. Такими способами были:
привлечение судей к уголовной ответственности в случае взяточничества, лицеприятия и т.п., возбуждение спора о недействительности решения, постановленного с нарушением существенных форм производства или вопреки прямому и ясному смыслу закона;
восстановление в прежнее состояние (restitutio in integrum) в случаях разрешения дела судьей под влиянием насилия, угрозы, обмана, подлога, в случаях несовершеннолетия тяжущегося, неявки его в суд по уважительной причине и ввиду других важных и справедливых оснований (magna et justa causa);
наконец, вмешательство высшего или равного по власти магистрата, отменявшего неправильное решение (intercessio).
После уничтожения решения в указанных случаях мог следовать новый процесс; но обжалование решений и перенос их на рассмотрение другого суда не допускались. Система обжалования возникла и широко развилась в императорский период, когда отправление гражданского правосудия перешло всецело в руки императорских чиновников, находившихся между собою в иерархической зависимости.
На решения низших можно было приносить жалобы высшим; на высших жаловаться еще вышестоящим в бюрократической иерархии и т. д., вплоть до самого императора, считавшегося верховным судьей. Таким образом установился целый ряд инстанций, последовательно рассматривавших дела по существу.
Наряду с апелляцией, в смысле пересмотра дел по существу, развился в императорский период еще и другой способ обжалования решений: просьба об отмене решения (supplicatio), которая приносилась императору после того, как дело прошло все апелляционные инстанции, и влекла за собой уничтожение решения (retractatio) и передачу дела на новое рассмотрение тому же самому или другому суду, а иногда разрешение дела самим императором или назначенным им для этого лицом.
Кроме того, в императорский период продолжали существовать споры против действительности решений и просьбы о восстановлении прежнего состояния. Те и другие осуществлялись иногда в форме апелляции или суппликации.
Выработавшаяся в императорском Риме система обжалования была перенята и усовершенствована каноническим процессом. В частности, споры о недействительности решений, допускавшиеся в Риме в форме возражений в исполнительном производстве, были преобразованы в особые иски о недействительности (querella nullitatis, actio de nullitate).
Под влиянием римского и канонического права развилась система обжалования во Франции и в Германии, характеризуемая многочисленностью апелляционных инстанций. В обеих странах обыкновенным способом обжалования решений сделалась апелляция, которая могла повторяться несколько раз.
Во Франции, подобно тому как и в Риме, развитие апелляции шло параллельно усилению единодержавия. В конце XIII в. Существовала уже целая лестница судебных инстанций, вершину которой образовывал король, так что дела могли перевершаться по существу пять раз.
Наряду с апелляцией существовал еще способ обжалования решений, не подлежащих уже апелляции, если они страдали такими недостатками, которые делали их недействительными, или основывались на неправильном применении судами законов.
Жалоба (requête civile) подавалась королю и рассматривалась в его совете, который, найдя ее основательной, либо передавал дело на новое рассмотрение в тот же суд, если решение было основано на непроизвольных, не зависевших от вины суда ошибках, либо в другой суд, если сам суд был виновен в каком-либо упущении, а иногда сам разрешал дело по существу.
Во время революции все апелляционные инстанции были уничтожены и сделана попытка обойтись судами одной только инстанции, предоставив им рассматривать апелляционные жалобы друг на друга (в 1796 г.).
Но эта попытка оказалась неудачной, так как перевершение дел судами одной и той же инстанции не внушало доверия тяжущимся, и вскоре были созданы суды второй инстанции для перевершения дел по апелляционным жалобам. Вместе с тем сохранились просьбы о пересмотре решений, основанных на непроизвольных ошибках суда, но рассмотрение их предоставлено самим судам, постановившим оспариваемое решение.
Точно так же удержана и отмена решений по нарушению судом законов или форм производства, и для рассмотрения их учрежден высший суд под названием кассационного, задача которого состоит в проверке юридической стороны решений, отмене неправильных решений и передаче дел на новое рассмотрение в другой суд.
В Германии после рецепции римского права тоже привилась и широко разрослась система апелляционного обжалования решений. Кроме ряда судебных инстанций в отдельных территориях, существовали две высшие общеимперские, конкурировавшие между собой (Reichs-Kammergericht, Reiсhs-Hofrat). С течением времени установилась система двукратной апелляции, в некоторых же государствах – троекратной.
Кроме апелляции, перешли из римско-канонического процесса еще два способа обжалования: иск о признании недействительности решения, страдающего существенными пороками (Nichtigkeitsklage), и просьба об отмене решения в случае нарушения судом закона и форм производства (Nichtigkeitsbeschwerde). Сохранилась также просьба о восстановлении в прежнее состояние (Restitutionsklage).
В отдельных государствах существовали еще другие способы обжалования, аналогичные римской суппликации и носившие разные названия (Supplication, Revision, Leuterung и др.). При объединении судоустройства и судопроизводства в Германии (в 70-х годах) вся эта сложная и многообразная система была преобразована по французскому образцу, с тою разницей, что третьей инстанции придан не кассационный, а ревизионный характер.
III. В России исторически выработалась длинная лестница апелляционных инстанций. Непосредственно перед судебной реформой 1864 г. было шесть нормальных инстанций (уездный суд, гражданская палата, департамент Сената, Общее собрание Сената, Комиссия прошений, Государственный Совет).
Если же принять в расчет, что полиция предварительно расследовала некоторые дела, а казенные палаты, палаты государственных имуществ, министры, обер-прокуроры, Консультация при Министерстве юстиции и другие учреждения и лица содействовали разрешению гражданских дел своими заключениями, то число инстанций удвоится. Такая система приводила на практике к чрезвычайной медленности движения дел.
«Полагаясь на право переноса дела в инстанцию высшую, – говорится в мотивах к ст. 11 Уст. гражд. суд., – тяжущиеся мало заботятся о надлежащем объяснении своего дела в судах низших и о представлении всех нужных по оному доказательств и чрез то поставляют сии суды в невозможность правильно решить дело, а потом затрудняют суды высшие рассмотрением представляемых под разными предлогами новых обстоятельств и доводов.
Таким образом, может быть, иногда и без намерения, а по одной беспечности, в надежде на апелляцию, они замедляют производство и окончательное решение дела.
Когда же к сему присоединится еще недобросовестность и ябедническое искусство придумывать способы для отклонения окончательного постановления решения, то и самые простые и ясные дела становятся многосложными, запутанными и требуют продолжительных справок и соображений. Удивительно ли, что при таких действиях проходят иногда целые десятки лет до окончания дела»[9].
В Сенате представление новых доказательств уже не допускалось. Прошения о пересмотре дел ввиду вновь открывшихся обстоятельств подавались как в Сенат, так и в Комиссию прощений и в обоих случаях разрешались Высочайшей властью.
Судебные уставы 1864 г. ввели принцип двух инстанций и сосредоточили юридическую проверку правильности решений вторых инстанций в Гражданском кассационном департаменте Сената, приняв за образец французскую кассационную систему.
[1] Малышев, II, § 104–105; Kries, Die Rechtsmittel des Zivil- und Strafprozesses, 1880 (по действующему германскому праву). Системы обжалования судебных решений, существующие в разных европейских и внеевропейских государствах, свел Harrasowsky, Die Rechtsmittel im Civilprocesse, 1879.
Дополнением к этому устаревшему в значительной части сочинению служат: Fischer, Revision und Revisionssumme, 1904; De la Grasserie, De la fonction et des jurisdictions de cassation en législation comparée, 1911.
[2] Малышев, II, 162.
[3] Бентам, 156–157.
[4] Рiсоt, 226–227: «Для того чтобы понятие справедливости свободно развивалось, для того чтобы оно проникло в умы граждан и запечатлелось в них, граждане должны видеть на вершине иерархии высший суд, окончательно решающий вопросы компетенции и права. Если нравственность только одна, то и право тоже одно. Неоценимое качество юстиции состоит в том, что она по своему существу едина и не может быть раздробляема.
Пусть она изменяется до бесконечности в применении к различным тяжбам, но пусть остается неделимой в принципе; ей случается принимать различные формы, определяя отношения землевладельцев, рабочих, плательщиков податей, купцов или солдат; но когда специальные суды вынесли решение, когда фактическая сторона выяснена и установлена, тогда спор поднимается и переходит в те высшие сферы, где подвергается обсуждению самое право».
[5] Meyer, Esprit, VI, 152 ss.; Fischer, § 2.
[6] Meyer, 168–169.
[7] Fischer, 7.
[8] Кроме Англии, Скандинавских государств, Соединенных Штатов и некоторых других стран. Здесь третья судебная инстанция не ограничивается проверкой юридической стороны решений апелляционной инстанции, а перерешает дела по существу, являясь, таким образом, высшей апелляционной инстанцией. Поэтому существующая в этих государствах система называется обер-апелляционной (Fischer, § 7).
[9] Например, в деле Шидловских предварительный вопрос «о предоставлении хода сему делу» разрешался 20 лет, восходя 12 раз до Сената (Джаншиев, Основы, 38, прим.).
