I. Во многих отношениях представляется желательным, чтобы гражданские дела разрешались не одним судьей, а несколькими, соединенными в одну коллегию[1].
1. Коллегиальное рассмотрение дел обеспечивает более тщательное и многостороннее обсуждение их. Решение дел коллегией является результатом обмена мнений между судьями, результатом столкновения различных взглядов на одни и те же вопросы, различных точек зрения.
То, что не расслышано или упущено из внимания одним судьей, может быть замечено другим; что кажется неясным одному, может быть выяснено другим. Благодаря такой взаимопомощи, оказываемой друг другу членами судебной коллегии, недостатки одного судьи восполняются достоинствами другого, так что без преувеличения можно сказать, что «три плохих судьи в состоянии составить хорошую судебную коллегию»[2].
2. Улучшая качество судебных решений, коллегиальное рассмотрение дел обеспечивает и более беспристрастное отношение судей к делам. На единоличного судью легче оказать влияние, чем на целую судейскую коллегию: его легче подкупить, легче найти к нему ход.
В коллегии члены стесняются друг друга, боятся уронить себя во мнении товарищей, остерегаются оглашения своих недобросовестных действий.
Если даже удастся повлиять на одного или нескольких из них подкупом или каким-либо иным способом, то во всяком случае остальные сохранят беспристрастие и окажут надлежащее противодействие тем, которые готовы покривить душой. Правильно поэтому заметил Бодэн, что «большое количество судей, как и большое количество воды, труднее испортить».
3. При разрешении дел в коллегии каждый судья, сознавая, что за ним стоит разделяющая его ответственность коллегия, чувствует себя независимее и действует свободнее, чем тогда, когда ему приходится выносить решения единолично.
«Коллегиум свободнейший дух в себе имеет к правосудию; не тако бо, яко же единоличный правитель, гнева сильных боится; понеже и причины проискивать на многих, а еще разностатейных особ, не тако удобно есть, яко на единого человека»[3].
4. Решения коллегиального суда, являясь результатом совокупной деятельности нескольких судей, запечатлены большим авторитетом, чем решения единоличного судьи. Каждая лишняя судейская подпись на решении увеличивает его нравственный вес, так как «совпадение убеждений различных лиц относительно одного предмета служит внешним удостоверением внутренней истинности»[4].
II. Против коллегиальности и в пользу единоличности приводятся следующие соображения[5].
1. Сознание юридической и нравственной ответственности за постановляемое решение у единоличного судьи сильнее, а потому и отношение его к делу более внимательно и добросовестно.
«Честность судьи зависит от его ответственности перед общественным мнением или перед законом. Но эта ответственность вполне лежит только на одиночном судье: стоя один перед общественным мнением, он не имеет другой опоры, кроме правдивости своих суждений, другой защиты, кроме общественного уважения.
Если бы он сделал несправедливость перед лицом стольких свидетелей, готовых распространить слух о его поступке, все порицание пало бы на него одного; он увидел бы себя одного против всех отданным на жертву всеобщему негодованию, меч закона поднятым над своей головою…»
«Между тем коллегиальное устройство дает судьям средство оправдывать себя и все, что есть дурного в несправедливом постановлении, сваливать друг на друга, так что оно, будучи основано на мнении всех, не принадлежит никому в особенности».
Против этого нужно заметить, что следует отличать ответственность судьи пред общественным мнением от ответственности пред законом. Единоличный судья несет пред обществом ответственность один, нераздельно.
Это обстоятельство имело бы важное значение при системе периодических выборов, когда судья, плохо себя зарекомендовавший пред общественным мнением, рисковал бы не быть переизбранным по истечении срока своей службы. Но при системе правительственного назначения несменяемых судей мнение общества не имеет для них такой важности.
Что же касается ответственности судей пред законом, то она одинакова как для единоличного, так и для коллегиального суда. В коллегии она тоже не делится на части по числу членов коллегии, а падает на каждого из них в полном размере: они отвечают не по долям, а солидарно.
Когда за какое-либо служебное упущение полагается выговор, то этому наказанию подвергается не только единоличный судья, но и каждый член провинившейся коллегии, если только он не оградил себя подачей особого мнения, несогласного с мнением большинства членов коллегии (ст. 703 Уст. гр. суд.)[6].
2. Следствием большого осознания ответственности является более внимательное и добросовестное отношение к делам. Судья не имеет, на кого полагаться; он должен работать самостоятельно. Совсем иное в коллегии. Там один член рассчитывает на другого, и обыкновенно дела решаются председателем или членом-докладчиком, к которым без противоречия присоединяются прочие члены коллегии.
Иногда господствующее положение в коллегии занимает не председатель, а какой-либо из членов, старший по службе или чину, более знающий и опытный. Благодаря этому коллегиальность превращается, в сущности, в единоличность, но не сопровождаемую той нераздельной ответственностью, какая лежит на единоличном судье.
«Ряд из 5, 10, 15 судей представляет собою ряд цифр, из которых только одна имеет значение, а остальные – нули, которые уменьшают значение этой цифры, ибо этот наружный вид участия многих лиц в решении дел внушает председателю более самоуверенности и беспечности, нежели сколько он себе позволил бы, если бы был одиночным судьею»[7].
Это соображение имеет фактическое основание. Действительно, под формой коллегиальности очень часто скрывается единоличное начало: дела разрешаются не всей коллегией, а членом-докладчиком, к которому молча присоединяются другие члены коллегии. Такое явление наблюдается как на Западе, так и у нас[8].
Но, во-1-х, даже в худшем случае, когда дела разрешаются одним членом-докладчиком, все-таки сохраняется возможность для члена-докладчика посоветоваться по затруднительному вопросу с товарищами, а для них – при малейшем сомнении в правильности предлагаемого докладчиком решения – оспорить его.
Bo-2-х, если во главе коллегии стоит хороший председатель, то он лично знакомится с каждым делом, так что каждое решение постановляется им совместно с докладчиком, а при возникновении между ними разногласия, привлекается к активному участию второй член, голос которого и дает перевес тому или иному мнению.
Нельзя еще не добавить, что это зло можно было бы уничтожить в корне, сделав совещание судей гласным и обязав каждого члена коллегии громко высказывать и мотивировать свое мнение. Это побудило бы каждого из них к тщательному изучению дела. Такой порядок, принятый в Англии[9], ставит деятельность судей на виду у публики и дает ей возможность судить о степени добросовестности, подготовки и способности судей.
Однако он имеет и неудобную сторону, так как делает невозможными те нередко долгие и оживленные прения, которые возникают между членами коллегии при обсуждении дел в совещательной комнате и ведут к лучшему выяснению истины, а также ослабляет авторитетность решения в глазах публики, разоблачая разногласие между членами коллегии, касающееся иной раз существенных вопросов дела[10].
Ввиду таких неудобств континентальные законодательства не решаются сделать совещание судей гласным, хотя в пользу этого весьма энергично высказывались некоторые исследователи[11].
3. Единоличный судья, действуя на глазах у общества самостоятельно и неся за свои действия полную и нераздельную ответственность, с одной стороны, легко обнаруживает свои хорошие и дурные качества, с другой стороны, имеет побудительную причину к постоянному самоусовершенствованию.
Напротив, скрываясь за ширмы коллегии, он становится недоступен для контроля общества и может относиться к своим обязанностям спустя рукава[12].
В этом соображении тоже смешивается ответственность судьи пред обществом и пред высшими властями. Конечно, единоличный судья больше на виду у общества, чем член коллегии.
Но высшим инстанциям и органам надзора качества каждого члена коллегии известны по тому, как он делает доклады, пишет решения и исполняет другие процессуальные действия при разрешении дел. Ширмы коллегиальности скрывают отдельных судей – и то не вполне – от взоров обыкновенной публики, но не от органов надзора, не от товарищей и не от адвокатов.
4. При единоличности дела разбираются быстрее. Коллегиальное рассмотрение дел требует больше времени для предварительного ознакомления судей с процессуальным материалом и для совместного обсуждения его[13].
Это верно. Однако следует помнить, что быстрота производства хороша лишь при том условии, если не уменьшает основательности обсуждения дел. А так как принцип коллегиальности больше гарантирует основательность, то отказаться от него ради достижения быстроты производства можно только в тех делах, которые по своему существу не требуют особенного труда для уяснения и разрешения.
Кроме того, быстрота – цель, к которой должно стремиться производство в каждом суде, как единоличном, так и коллегиальном[14].
5. При единоличной организации судебных учреждений число судей может быть меньше, а потому им можно назначить высокое вознаграждение и таким способом привлечь к занятию судейских должностей наиболее выдающихся юристов[15].
6. Этот довод неоспорим, но мог бы иметь решающее значение только в том случае, если бы можно было ограничиться очень незначительным числом единоличных судей, которые могли бы быть избираемы из наиболее выдающихся юристов-практиков и которым можно было бы назначить очень высокие оклады жалованья, не уступающие заработку, приносимому им занятием адвокатурой.
Таково положение вещей в Англии. Но оно возможно только благодаря своеобразному судоустройству и судопроизводству, существующим там, и, главным образом, благодаря тому, что большая часть процессуальных действий, исполняемая на континенте Европы самими судами, возложена в Англии на секретарей судов (см. § 29).
Но при других процессуальных порядках, существующих в прочих западноевропейских государствах и у нас, число единоличных судей все-таки должно быть настолько велико, что для заполнения всех мест все равно не хватило бы выдающихся юристов-практиков и пришлось бы довольствоваться посредственными[16].
7. Единоличный судья доступнее для тяжущихся, чем целая коллегия. Он может входить с ними в более близкое общение, лучше вникать в их интересы и содействовать словом совета и убеждения мирному окончанию процессов между ними[17].
Это соображение вполне правильно, в особенности в том случае, когда судья принадлежит к числу местных обывателей, близко знает их и существующие между ними отношения. Поэтому единоличное начало представляется, несомненно, целесообразным в применении к низшим местным судам.
III. Сравнительная оценка достоинств и недостатков принципов коллегиальности и единоличности приводит к тому заключению, что первый заслуживает предпочтения, так как в большей степени обеспечивает основательное, добросовестное и справедливое разрешение дел, и что принцип единоличности может быть допущен только в виде изъятия для мелких и несложных дел, которые, требуя простоты производства и быстрого окончания, могут быть с большим успехом разрешаемы единоличным судьей, более доступным для тяжущихся и ближе знающим их[18].
На этом именно основании покоится разграничение ведомства единоличных и коллегиальных судов как в западноевропейских государствах[19], так и в России.
Против такого распределения дел между единоличными и коллегиальными судами часто возражают, что в нем придано чересчур большое значение ценности дел, которая вовсе не служит ни показателем их простоты или сложности, ни мерилом их важности для тяжущихся.
Дело о взыскании по бесспорному документу – векселю, закладной – представляет бесконечно меньше трудностей для суда, чем грошовый иск из сложных обязательственных отношений между купцами, комиссионерами, ремесленниками и т.п.[20] С другой стороны, ценность дела не всегда соответствует важности его для самих тяжущихся.
Малоценный иск, не имеющий никакого значения для богача, может грозить полным разорением бедняку. Всякому свои слезы солоны, и Бриглеб правильно заметил, что мышь, с которой сдирают кожу, чувствует боль ничуть не меньше, чем бык[21].
«К распределению дел по ценности применимо то, что говорилось по поводу денежных штрафов: ценность, которую какой-либо объект имеет для своего обладателя, не абсолютна, а определяется отношением этого объекта ко всему имуществу данного лица»[22]. С этой точки зрения можно признать, что, «говоря вообще, важность дела скорее обратно, чем прямо пропорциональна его цене»[23].
Поэтому отнесение к ведомству коллегиальных судов только ценных дел является несправедливой привилегией для состоятельного класса населения и представляет собой плутократический принцип, которым законодательство, обязанное заботиться равномерно об интересах всех классов населения, не должно руководствоваться.
Справедливости этих соображений нельзя отрицать, и современные законодательства приняли их в расчет, распределив между коллегиальными и единоличными судами некоторые категории дел независимо от их ценности. Но совершенно отказаться при этом от мерила сравнительной ценности невозможно ввиду следующих обстоятельств.
Bo-1-х, если бы законодатель пожелал распределить дела по их субъективной важности для тяжущихся, то суду приходилось бы в каждом отдельном случае вычислять, в каком отношении находится цена предъявленного иска ко всему имуществу каждого из тяжущихся, а это совершенно немыслимо.
Bo-2-х, для законодателя интересы всего гражданского оборота, несомненно, важнее интересов отдельных частных лиц, а с точки зрения оборота судьба иска об имуществе, стоящем десятки или сотни тысяч рублей, имеет больше значения, чем судьба десятирублевого взыскания.
В-3-х, малоценное дело не выдержит расходов, связанных с разрешением его в сложном производстве коллегиального суда[24]: выигравшая его сторона в конце концов либо ничего не получит, либо должна даже будет приплатиться, потому что, как бы ни уменьшить сумму взыскиваемых с тяжущихся издержек, во всяком случае довести ее до нуля никак невозможно, так что проигравший дело противник, если он такой же бедняк, не в состоянии будет возместить их победителю.
В-4-х, если даже судебные издержки и будут возмещены противником, то во всяком случае останется невознагражденной потеря рабочего времени, затраченного на хождение по судам, или сделанный взамен этого расход на приглашение поверенного, которому придется, при малоценном иске, заплатить больший процент, чем полагающийся ему по таксе за ведение ценных дел.
В-5-х, наконец, малоценные дела не нуждаются в установлении таких гарантий судейского беспристрастия, как ценные, потому что опасность подкупа или вообще какого-либо влияния на единоличного судью со стороны тяжущихся или иных лиц при малоценном иске совершенно отсутствует[25].
Словом, предоставлять разрешение малоценных дел коллегиальным судам так же неудобно и невыгодно, как применять для поднятия ничтожных грузов огромные, потребляющие много топлива машины[26].
В заключение следует заметить, что и малоценные дела, разбираемые единоличными судьями, не лишены гарантий, представляемых коллегиальностью, потому что недовольный решением суда тяжущийся имеет право обжаловать его в высшую инстанцию, устроенную по принципу коллегиальности.
IV. Единоличное начало может иметь применение и в коллегиальных судах, если предоставить совершение некоторых процессуальных действий не всему присутствию суда в полном составе, а только его председателю или одному из членов.
Критерием для выделения таких действий должна служить не только сравнительная трудность или сложность дела, но и значение этих действий для тяжущихся, так как коллегиальность имеет задачей обеспечить как основательность и всесторонность обсуждения дел, так и беспристрастное отношение судей[27].
Ввиду этого принцип единоличности может быть допущен в применении к таким действиям, которые имеют предварительный или подготовительный характер, каковы, например, выяснение в точности требований и возражений сторон, формулирование спорных пунктов и вообще подготовка дел к слушанию по существу[28].
[1] Бентам, гл. IX; Филиппов, II, гл. IV; Затворницкий, Единоличное начало в коллегиальном суде (Журн. М. Ю., 1902, № 2–4); Соллертипский, Замена коллегии единоличной властью (там же, 1901, № 4).
Feuerbach, Betrachtungen über die Oeffentlichkeit und Mündlichkeit der Gerechtigkeitspflege, 1821, I, 356 ff.; Rathmann, Der Einzelrichter, 1872; Pollak, Einzelgerichtsbarkeit im Civilprocesse, 1908; Verhandlungen des 29 deut. Juristentages, 1908; Coumoul, 352 ss.; Manfredini, 632 ss.
[2] Pollak, 22.
[3] Духовный Реглам. Петра I, п. 4 (изд. 1883 г., 9). Это положение хорошо иллюстрируется следующим фактом, который рассказывает Coumoul со слов другого французского писателя (Lamy). Один французский мировой судья вынес обвинительный приговор подсудимому, привлеченному к ответственности местным мэром-депутатом, несмотря на то что раньше, частным образом, называл обвинение неосновательным.
Когда его потом спросили два члена Коронного суда, являющегося для него апелляционной инстанцией, почему он поступил против своего убеждения, он откровенно ответил: «Да, я проявил слабость, потому что я один. Но вы втроем можете поправить дело и выдержать вместе гнев нашего мэра-депутата» (Сoumoul, 366, прим.).
[4] Feuerbach, 367; Филиппов, II, 273.
[5] Принцип единоличности имеет немногих защитников; к числу самых решительных принадлежат Бентам и Конт. В последнее время стали раздаваться в пользу единоличности голоса в Германии: Adiсkes, Grundlinien, 134 ff.; Wаgnеr, 27; Mügel, Fischer и др. (указ. см. в Zt. Zp., 39 В., 213–214; 40 В., 429).
[6] Филипов, II, 267–269.
[7] Бентам, 40.
[8] Карабегов, Реформа Судебных уставов, 1889, 102–103.
[9] Franqueville, I. 400. Публичная подача голосов и мотивировка их практиковались в старину в германских судах (Feuerbach, I, 120–123) и в парижском парламенте (Сomte, 222).
[10] Bordeaux, 289; Barrоt, 69; Seligman, 36–38; Feuerbach, 127–129.
[11] Боровиковский, Отчет судьи, III, 1894, 17–18: «Говорят, тайна совещания ограждает свободу мнения судей. Да у судей вовсе нет и не должно быть такой свободы мнения, для проявления которой нужно удаляться в особую комнату. Судья обязан решить дело сообразно установленным фактам и велениям закона.
Если бы было введено гласное совещание, судьи стеснялись бы этим разве в первое время, с непривычки. Так при открытии новых судов судьи на первых порах смущались публичным докладом, но вскоре же и попривыкли».
Сp.: Feuerbach, 142 ff.; Cаnstein, Die rationellen Grundlagen des Civilprocesses,
1877, 101–102; Kapабeгов, 78, 87–88 и др.
[12] Соmte, 75; Бентам, 42.
[13] Бентам, 42. Cp. Rathmann, 16.
[14] Pollak, 11–13.
[15] Бентам, 43.
[16] По вычислению Адикеса, предлагавшего сделать суд первой инстанции едино личным, а число членов в присутствиях апелляционного и ревизионного судов уменьшить до 2–3 человек, для Германии потребовалось бы все-таки свыше трех тысяч судей (Аdickes, Grundlinien, 144–146).
[17] Rathmann, 5–7, 59 ff.
[18] Canstein, 156.
[19] В Германии к ведомству единоличных судей (участковых) отнесены:
1) дела по имущественным требованиям на сумму не свыше 300 руб. (600 марок) и
2) без ограничения суммы:
а) споры между хозяевами и нанимателями о сдаче, пользовании или об освобождении нанятого имущества и об удержании находящихся там вещей нанимателя,
б) споры между хозяевами и прислугой, хозяевами и рабочими, вытекающие из наемного договора, а также между приказчиками и учениками, вытекающие из договорных отношений между ними,
в) споры путешественников с содержателями гостиниц, перевозчиками, экспедиторами и т.п.,
г) споры из-за недостатков, оказавшихся в купленном скоте,
д) иски о вознаграждении за причиненные животными убытки,
е) требования из внебрачного сожительства и
ж) вызывное производство (GVG, § 23, по редакции 1909 г. (раньше предельная ценность иска была 150 руб); Schmidt, § 40, II).
В Австрии участковым судьям подведомственны:
1) имущественные требования ценою до 500 гульденов (400 руб.) по предметам, не отнесенным к исключительной компетенции коллегиальных судов, а именно не касающимся законности рождения, развода, расторжения и недействительности брака, отношений между родителями и детьми, не имеющих исключительно имущественного характера, заповедных имений (ст. 50);
2) без различия в цене:
а) требования, вытекающие из внебрачного сожительства,
б) споры об установлении и исправлении границ недвижимости и о сервитуте жилья,
в) иски о восстановлении нарушенного владения,
г) споры между хозяевами и нанимателями, вытекающие из наемного договора, кроме споров относительно обязательности договора и наемной платы,
д) споры по договорам личного найма между хозяевами и слугами, рабочими, подмастерьями, учениками и судовой командой, поскольку они не отнесены к ведомству администрации и ремесленных судов,
е) споры между путешественниками и содержателями гостиниц, владельцами судов, перевозчиками и экспедиторами и т.п.,
ж) споры о недостатках в проданном скоте и
з) распоряжения по отказам от найма имуществ, сдаче и приеме нанятых вещей и морским протестам (Jurisd.-norm, § 49).
Во Франции компетенция мировых судей разделяется на общую, обнимающую все (за очень немногими изъятиями) дела о движимых имуществах на сумму до 240 руб. (600 франков), и специальную, относящуюся к некоторым категориям:
1) на сумму до 600 руб. по искам, возникающим во время путешествия, спорам, касающимся заказных отправлений и ценных посылок, искам о вознаграждении за военные реквизиции и
2) на всякую сумму: по искам из договора найма недвижимостей, если арендная плата не превышает 240 руб., по спорам между хозяевами и рабочими, прислугой, приказчиками и т.п., искам об убытках, причиненных полям, посевам, плодам и пр., искам о восстановлении нарушенного владения, об установлении границ и многих других (Garsonnet, № 197–229).
В Италии личные иски о движимости, а также иски об убытках и найме недвижимости подлежат до сумы 100 лир ведомству мировых судей, а от 100 до 1500 лир – преторов. Кроме того, преторам подведомственны в пределах этой суммы все другие иски, затем иски об алиментах до 200 лир и некоторые иски в течение года с того времени, как возник повод к их предъявлению (владельческие, о потраве и др.) (Cod. di proc., art. 70, 71, 82). О компетенции русских единоличных судов будет сказано в учении о субъектах искового процесса.
[20] Vierhaus, Ueber die socialen und wirtschaftlichen Aufgaben der Civilprozessgesetzgebung, 1903, 51–52.
[21] Pollak, 23; Vierhaus, 52.
[22] Vierhaus, 52.
[23] Бентам, 18.
[24] Pollak, 23.
[25] Филиппов, II, 286–287.
[26] Stein, Zur Justizreform, 76.
[27] На этом основании признается нецелесообразной и опасной замена трехчленной коллегии судей в делах, решаемых с участием присяжных заседателей, одним председательствующим (Соллертинский, 61 и сл.)
[28] Австр. уст. гражд. суд., ст. 250. Ср.: Затворницкий, 25–26; Носенко, Очерки по гражд. процессу (Журн. М. Ю., 1903, № 10, с. 10–11).
