Для того, чтобы закончить настоящую главу, мне остается наметить вопрос о том положении, которое заняла по отношению к Конвенции 1883 г. Россия.
Россия не примкнула и, по-видимому, не собирается примкнуть к конвенции 20 марта 1883 г. И притом я позволяю себе утверждать, что никто никогда не сумеет объяснить, почему она не примкнула к этой конвенции. Политика России в данном вопросе полна самых необъяснимых противоречий и недоразумений.
На заседании 4 ноября 1880 г. официальный представитель России, г. Небольсин, заявил[1], что “он не получил точных инструкций, но думает, что русское правительство в принципе одобряет идею Союза”.
Когда г. Небольсин вернулся в Россию, то в докладе своем он выяснил, что России – раньше чем примкнуть к Союзу – необходимо озаботиться коренным пересмотром ее внутреннего устаревшего законодательства о промышленной собственности. Этот доклад, между прочим, послужил поэтому первым толчком к пересмотру законов о товарных знаках и о привилегиях на изобретения.
И в представлении министра финансов относительно проекта закона о товарных знаках имелись точные указания на то, что новый закон составлен так, чтобы облегчить России присоединение к Союзу 1883 г. Соответственно этому, в сентябре 1895 г., в ответ на ноту швейцарского правительства, Россия отвечала, что она не может примкнуть к Союзу 1883 г. до тех пор, пока не будет закончен пересмотр внутренних законов.
Между тем два года позднее (в сентябре 1897 г.), когда русское правительство получило приглашение принять участие в 1-ой брюссельской конференции, оно ответило, что не считает возможным присоединиться к Союзу потому, что русское законодательство только что перед тем было пересмотрено, и что, следовательно, невозможно сызнова его ломать.
Столь же отрицательный ответ дан был и немецкому правительству, предлагавшему было заключить сепаратное соглашение[2].
Между тем если всмотреться в дело, то окажется, что мы даем в настоящее время иностранцам (за ничтожными исключениями) все те преимущества, которые гарантированы Конвенцией 1883 г., и намеренно лишаем себя взаимности. Вопрос этот был подробно разработан мной в докладе, представленном Конгрессу 1897 г.[3]. Здесь намечу лишь главные выводы.
1. Принцип ассимиляции проведен в ст. 2 Положения и во всех частных договорах о товарных знаках.
2. Принцип приоритета проведен в ст. 4 Положения, и притом без всякого ограничения сроков (!). Никому другому, кроме иностранного патентодержателя, привилегия в России на то же изобретение выдана быть не может. А официальное опубликование за границей – согласно установившейся практике – не считается уничтожающим новизну (ср. кн. II, гл. 1), несмотря на количество истекшего времени.
3. Уничтожения патентов за ввоз патентованных изделий наше законодательство вовсе не знает.
4. Обязательная эксплуатация – даже для иностранцев – у нас должна начинаться не в первые три года, (как требует конвенция), а в первые пять лет (!).
5. Защита изобретений, экспонируемых на выставках, регулируется у нас сепаратными указами.
6. Центральное учреждение для выдачи справок у нас имеется.
То же соответствие может быть проведено и относительно постановлений конвенции, касающихся товарных знаков[4].
Таким образом, кроме одного единственного постановления[5], Россия ныне уже гарантирует иностранцам больше прав, чем сколько установлено Конвенцией 20 марта 1883 г. И поэтому, повторяю, для меня остается совершенно непонятной тайной вопрос: почему Россия до сих пор не примкнула к Союзу 1883 г.?
[1] Conference 1880, стр. 22
[2] Я имею возможность привести здесь неизданный проект этого соглашения, предложенный Германией.
Ст. 1. [ассимиляция].
Ст. 2. “Sont assimilees aux ressortissants, tels qu’ils sont designes dans la presente Convention, toutes autres personnes qui ont leur domicile ou leur etablissement principal dans le territoire de l’une des Parties contractantes.
Ст. 3. Le ressortissant qui apres avoir depose une inversion, un dessin ou un modele industriel, une marque de fabrique ou de commerce dans les territoires de l’une des Parties contractantes, pour en obtenir la protection, en effectue egalement le depot dans les territoires de l’autre Partie contractante dans un delai de trois mois, jouira pour ce depot d’un droit de priorite.
En consequence:
a) ce dernier depot aura la priorite sur tons les autres depot qui auront ete faits, dans les territoires de l’autre Partie, а une date posterieure а celle du premier depot,
b) des faits et circonstances survenus posterieurement а la date du premier depot ne sauraient enlever а l’objet en question son caractere de nouveaute dans les territoires de l’autre Partie.
Ст. 4. Le delai de priorite prevu dans l’article 3 comptera а partir de la date de la publication officielle de l’enregistrement d’un dessin ou d’un modele industriel, d’un modele d’utilite, d’une marque de fabrique ou de commerce, et de la concession d’un brevet. Le jour de cette publication ne sera pas compris dans le delai.
Ст. 5. L’exploitation d’une invention ou la production d’un dessin ou modele industriel, l’usage d’une marque de commerce ou de fabrique dans le territoire de l’autre Partie contractante, annulera toute invalidation de protection que les lois des Parties contractantes pourraient prononcer contre les inventions, dessins ou modeles industriels et marques de commerce ou de fabrique non exploites, non produits ou non mis en usage pendant un certain delai.
Ст. 6. Une marque de commerce ou de fabrique etant enregistree dans les territoires de l’une des Parties, L’admission au depot de la marque dans les territoires de l’autre Partie ne pourra etre refusee pour la raison que la forme esteneure et la composition de la marque ne seraient pas conformes aux lois de ce dernier pays”.
Я сохранил орфографию и стиль подлинника.
[3] Jahrbuch, I, стр. 469-470. Al. Pilenco, “Russland und die Panser Convention”
[4] Ibidem, стр. 470
[5] О солидарности, ср. стр. 225-226 и кн. III, гл. 5.
