Для полноты изложения укажем на некоторые преступления, которые по своему внешнему виду хотя и имеют большое сходство с длящимися преступлениями, но по составу своему ни в каком случае не могут быть отнесены к ним. Сюда относятся: 1) побег с военной службы (дезертирство).
Мнения относительно состава этого преступления до сих пор еще не установились. Так, одни ученые (Гооребеке, стр. 70, Манжен) считают дезертирство длящимся преступлением, и Леграверан, говоря о нем, замечает, что оно не может подлежать давности, потому что виновные находятся “dans un etat permanent de flagrant delit”.
Преступление это, по мнению этих ученых, может быть сочтено оконченным с поимкою виновного или с добровольным возвращением его к месту служения. Виллере (стр. 105), Эли (стр. 625) и Кутюрье (стр. 272) считают это преступление простым и утверждают, что в глазах закона преступен только факт оставления знамени; что обстоятельство это не может получить никогда значение длящегося преступления и что потому, с побегом солдата из полка, и преступление его следует считать оконченным[1].
Наконец, Шварце (стр. 69) считает дезертирство преступлением продолжающимся в течение всего того времени, которое бежавший солдат должен был прослужить в рядах войска. С истечением срока службы кончается и его преступная деятельность, и с этого момента начинается течение давности.
Таковы различные мнения, высказанные о дезертирстве. Второе из указанных нами воззрений мы признаем за самое правильное; и оно, кроме того, гораздо более соответствует определению положительного права.
Так, пока законодательства будут говорить о побеге со службы, до тех пор и дезертирство будет простым преступлением[2]. Когда же слово “побег” будет заменено “уклонением”, тогда и дезертирство получит характер длящегося преступления.
2) Побег арестантов из места заключения (evasion des forcats). Если и признавать это деяние преступлением, то оно должно быть сочтено оконченным с момента побега заключенных[3]. Преступен в данном случае самый побег, а не состояние преступника после оставления тюрьмы. Деятельность преступника ограничивается актом побега; далее этого акта не идет, а следовательно, со дня побега должно начинаться и течение давности.
[1] В сочинениях всех этих писателей мы находим весьма интересные сведения о колебаниях и крайнем непостоянстве решений французской практики. Так, военные суды сухопутной армии в течение долгого времени смотрели на дезертирство как на длящееся преступление. Суды же флотские (conseils de guerre maritimes) – как на простое. В 1840 году кассационному суду пришлось примирить это странное разноречие.
И несмотря на мнение генерального прокурора Дюпена (Dupin), кассационный суд признал побег со службы простым преступлением, но только заметил, что течение давности должно начинаться с момента поимки или возвращения дезертира. Происхождение этого последнего постановления объясняется применением принципа contra non valentem agere non currit praescriptio.
[2] Кутюрье очень верно замечает по этому поводу: “L’absence prolongee du deserteur n’est en quelque sorte qu’une suite ou consequence forcee du crime, qu’il vient de commettre.” Morin, Repertoire, стр. 540 N 21, говорит, что течение давности не может начаться до тех пор, пока солдат находится в бегах.
[3] Между этим деянием и дезертирством много общего, и голоса французских юристов относительно принадлежности его к преступлениям длящимся поделились точно так же, как и относительно дезертирства. Мы уже прежде имели случай вообще усомниться в преступности этого деяния.
