Подмен ребенка[1] (suppositio partus), по мнению некоторых ученых, в римском праве был, наравне с отцеубийством, признан преступлением, не подлежащим действию давности. Подобное воззрение имеет в настоящее время только исторический интерес, и большинство современных криминалистов причисляет подмен ребенка к длящимся преступлениям.
Гооребеке (стр. 71) делает по этому поводу весьма верное замечание. Он говорит, “если подмен ребенка совершен его родителями, то благодетельное влияние давности не может на них простираться до тех пор, пока они будут выдавать чужого ребенка за своего собственного.
Причина этого кроется в том, что поддерживаемые ими родственные отношения могут быть рассматриваемы как действия, тесно связанные с преступлением, как действия, в которых оно постоянно воспроизводится. Но предположим, что акушерка, без ведома родильницы, вместо ее живого ребенка подложит мертвого.
Отношения, возникающие из этого преступления, не придадут вине акушерки характера длящегося преступления; они не отстранят течения давности”. Итак, подмен ребенка должен быть признан длящимся преступлением во всех случаях, когда он совершен родителями.
Течение давности может здесь начаться только с момента восстановления прав состояния подмененного ребенка, то есть с момента возвращения его настоящим родителям. Во всех же остальных случаях, то есть когда подмен ребенка совершается без ведома родителей, преступление это должно быть признано простым. Оконченным его следует считать с самого совершения подмена.
[1] Marquet, De la prescription, стр. 77.
