Несмотря на краткость общих положений о юридической сделке в указанных титулах, наше действующее законодательство хорошо знает непременное условие силы сделки, заключающееся прежде всего:
I. В общей гражданской дееспособности[1] лица к совершению юридических актов. Современное право, западное, как и наше действующее, разрабатывает реквизит воли лица для целей юридических в целом ряде особых положений, которых мы касались выше, в связи с учением о лице, правоспособном субъекте гражданских юридических отношений.
В этом учении было видно, что, с одной стороны, законодательство ограничивает и гражданскую дееспособность требованиями возраста, неодинаковыми для различных сделок, требованиями здоровья физического и умственного, наконец, известными реквизитами нравов и не умаленной, в связи с системой наказаний, гражданской правоспособностью лица.
С другой стороны, мы указали в том же составе учений о лице расширение гражданской дееспособности на круг субъектов гражданского права, для коих недостаток естественной волеспособности заменяется юридически установленными органами их гражданской дееспособности.
В указанном разделе это расширение выражено в статье 698, где перечислен весь круг лиц, особенно юридических, которые могут приобретать все права на имущества по различию самых имуществ и в пределах, законом определенных. Проект, Положения общие, касается этих материй в ст. 6, 7 для лиц физических и 23 и 24 для лиц юридических.
Таким образом, уже в этом моменте состава сделки ясно, что мы, с одной стороны, регулируем влияние воли человека, как простого психического процесса, формальными реквизитами зрелости, нормального состояния умственного и нравственного и полноты правоспособности человека, без чего воля, как бы она ни была ясна, не произведет юридического эффекта; с другой, мы расширяем применение той же способности самоопределения лица к кругу его гражданских правоотношений на союзы и установления, где акты союзной дееспособности выполняются помощью особой организации, направленной к этой цели.
Работу изменения гражданских правоотношений выполняет то воля естественная отдельно взятых дееспособных людей, то искусственно организованная дееспособность союзов.
Там, где нет дееспособности гражданской, как бы ни был ясен психический процесс, который мы называем волей, он останется без всяких юридических последствий для правоотношений субъекта.
Таким образом, гражданская дееспособность составляет общий реквизит личности в гражданском праве, ибо без этого реквизита нет автономного характера гражданских правоотношений, нет самоопределения их субъекта.
Но и при наличности этого общего реквизита любой юридической сделки каждый отдельный акт, направленный на изменение конкретного правоотношения, должен носить известные признаки, без наличности коих не будет в данном случае состава юридической сделки. На этих реквизитах останавливается указанный нами 3-й раздел книги 2-й в особенности. Мы возьмем вперед реквизиты внутренние.
II. За общим требованием гражданской дееспособности нашему изучению подлежат дальнейшие положения закона, касающиеся юридической сделки, отдельной взятой.
Термин, коим наш закон обозначает наиболее общим образом понятие, соответствующее нашему понятию юридической сделки, есть способ приобретения прав на имущества[2]. Мы указали, что это, в смысле явлений, подлежащих в составе нашего закона действию общих правил для юридических сделок, термин слишком узкий. Но он все же шире, чем во французском коде, где правила, общие для сделок, приноровлены особенно к договорам.
Нет сомнения, что общие положения нашего закона для способов приобретения прав по имуществам могут и должны быть отнесены и к способам их прекращения, а также и к актам права семейного и по наследованию. Это расширение понятия сделки содержится в ст. 56 Общ. положен. Проекта.
Главнейшее из положений общего характера заключается в статье 700, которая говорит: все способы приобретения прав (здесь не прибавлено по имуществам, но это ограничение видно из титула этой главы), законом определенные, тогда только признаются действительными, когда они утверждаются на непринужденном произволе и согласии.
Этот же самый реквизит непринужденного согласия выражен именно и по отношению к браку в ст. 12 т. X ч. I, и по отношению к договорам в особенности (ст. 1528), к дарению (967), завещанию (1010).
Независимо от этого, гарантию свободы совершения сделок представляют обрядности волеизъявлений, указанные в Положении о нотариальной части (ст. 89, 96, 107 и ряд других в той же гл. 2 разд. II), а также многочисленные нормы закона уголовного, угрожающие тяжкими наказаниями за покушения на свободу волеизъявления лиц при совершении ими юридических сделок.
Указывая, однако, непринужденный произвол и согласие как общую основу для всех способов приобретения прав по имуществам, наш закон, очевидно, не думает момент воли (в сделке односторонней) и согласия (в договоре) сторон сделать исключительным источником юридической силы сделок, ибо наряду с этим ставит общее положение, по силе коего права на имущество приобретаются не иначе, как способами, в законах определенными (699).
Таким образом, наш кодификатор с достаточной ясностью обозначает существенные элементы строения сделки как волеизъявления субъекта в пределах его дееспособности и в составе определенного юридического института.
В дальнейшем мы попытаемся приблизить отвлеченно указанные реквизиты воли в составе сделки, выраженные в словах 700-й статьи, непринужденный произвол и согласие, к конкретным явлениям цивильных волеизъявлений. На изменениях, которые вносят в эти положения статьи Проекта, мы остановимся в детальном изложении.
[1] Мы сейчас указали на произвольное устранение понятия дееспособности из нашего юридического обихода, без замены его другим термином для этого специфического понятия. Это, несомненно, переводное речение, передающее понятие Handlungsfahigkeit. Французы обходились для выражения того же понятия словом capacite в разных применениях, capacite d’exercice, de jouissance, degres dans la capacite, incapacite.
И вот один из французских юристов (Capitant. Introduction a l’etude du droit civil) находит очень метким терминологическое различие, которое выразилось в немецкой речи для обозначения, с одной стороны, de l’aptitude a etre titulaire de droits, иметь Rechtsfahigkeit, быть правоспособным, а с другой, de la capacite d’agir, de faire des actes juridiques qui produiront les consequences legales qui у sont attachees, быть дееспособным.
Немцы тем временем успели в своем анализе явлений обмена сделать еще шаг вперед. Термин Handlungsfahigkeit остался в литературе. Но в легальной речи для выражения capacite, faculte (capacitas, facultas agendi, для процесса – persona legitima in judicio standi) употребляется в теснейшем применении к юридической сделке особый термин – Geschaftsfahigkeit, которого нельзя передать ни через faculte de negotier или de declarer la volonte, ибо у французов самое понятие сделки не есть настолько выработанное, как у немцев.
Это, однако, еще не все, что необходимо для замены старой Handlungsfahigkeit. И чуткий Эндеман думает создать особое понятие и термин – Verkehrsfahigkeit (см.: Lehrbuch. I. С. 122 и 123 по 8-му изд. и примеч.). Все это еще в процессе образования, как и самое понятие и термин сделка.
Нам кажется, что не выработанному пока термину Verkehrsfahigkeit предстоит определиться и дать большую определенность и выдержку всему учению о юридической сделке. Но это немецкая будущая терминология. Что же делают отечественные редакторы?
Различая те же стороны и степени проявления самостоятельности лица в гражданской жизни, как все принятые ими в руководство западные системы, они не только не ищут приближения к ним в терминологической точности, но делают в этом смысле шаг назад даже по отношению к общепринятым в нашей литературе гражданского и частного международного права терминам, подготовляя, таким образом, почву для недоразумений не только в области внутреннего, но и точно так же международного гражданского обмена.
Ходячим термином “дееспособность” (гражданская), в отличие от правоспособности, в точном смысле сейчас приведенных толкований французской и немецкой технической речи, пользуются и у нас в кассац. практике (напр., Гаугер. Т. XXI. См. предметный указатель), также, с большим успехом. Алфав. указ. Св. гражд. узак. губерн. Прибалт. С.-Петербург, 1895, просвещенный переводчик Гражд. зак., действующ, в Царст. Польском, изд. присяжн. поверенного Станислава Шифер. Варшава, 1899 (см. рубрику раздела XI кн. 1 о лицах), из систем международн. права (см., напр., Мартенса Ф. Современное международн. право цивилизов. народов. Т. II. 3-е изд. § 70. С. 311 и след. по эт. изд.), где указано, что в применении к личному состоянию иностранцев национальных законов следует различать правоспособность от дееспособности.
Правоспособность не определяется исключительно национальным законом (с. 312). Что касается дееспособности, то она определяется, по общему правилу, законами национальными лица (с. 313).
Неужели речь официальная (казенная) и литературная должны непременно идти врозь, хотя бы эта рознь не соответствовала ни внутреннему смыслу выбираемых терминов, ни интересам общения разноместных систем одного государства, ни, наконец, удобству международных сношений? – Этой розни совсем не видно в немецком имперском Уложении 1896 г. Тут есть какая-то внутренняя фальшь!
То мы очень сильно заимствуем у немцев не только систему, с ее Общей частью, но целые институты, совсем до сего незнакомые русской жизни, то нас берет какая-то этимологическая оторопь перед простым термином, совершенно принятым в обиходе нашей цивилистики, потому только, что его не найти в т. X, ч. I и еще менее в Уложении царя Алексея Михайловича.
[2] Слово “сделка”, независимо от отдельных случаев применения (мировая сделка, сделка с премией; 14011. Т. X. Ч. 1), тоже встречается в легальной терминологии X Т. Ч. I и в общем смысле. Так, ст. 1540 говорит: все счеты, условия и всякого рода сделки… совершаются на серебряную монету. Также во всех казенных и частных сделках должны быть употребляемы одни российские меры и вес.
Проект допускает понятие “сделки” в общем смысле, как и этот термин (Полож. общ. Ст. 56, 57). Таким образом, в новой терминологии мы будем иметь весь состав понятия дееспособности.
Каждое лицо способно приобретать гражданские права (ст. 1), пользоваться ими (ст. 2), известной квалификации лица (совершеннолетние, умственно-здравые, располагающие органами речи, слуха, люди нормальных нравов и рассудительные.
Ст. 6 и 7) признаются способными самостоятельно располагать собой и своим имуществом (ст. 6), действовать, выражать свою волю, управлять имуществом (ст. 7). И вот эта сфера самостоятельного проявления личности в правомерных гражданских деяниях, особенно в сделках, и дает весь состав понятия гражданской дееспособности.
Весь этот состав виден в Общ. положениях (см. приведенные сейчас статьи), а термин взят не тот, который нужен для обозначения деятельного состояния воли субъекта правоотношения, не дееспособность, а правоспособность, которая есть налицо и там, где дееспособности нет, нет разума, нет воли, нет зрелости, нет признаков, существенных для самостоятельности гражданских волеизъявлений.
Этот плюс, эта прибавка к правоспособности и есть то, что немцы именуют Handlungs, или Geschaftsfahigkeit. Это вовсе не полный только объем правоспособности (ст. 6) и не degres dans la capacite; это нечто специфическое, гражданская самодеятельность субъекта или гражданская его дееспособность. Термин удобен, потому что ясен и краток.
