Таковы общие условия доступа к судебной службе. Сверх того для каждого из видов службы, нашему праву известных, именно для присяжных заседателей, мировых судей и коронных должностных лиц судебного ведомства, существуют специальные условия.
Ими дается дальнейшее развитие правила о цензе, именно по отношению к присяжным заседателям – цензу имущественному и социальному, по отношению к мировым судьям – цензу имущественному и образовательному, по отношению к участковым начальникам – цензу сословному и имущественному, а частью и образовательному, по отношению к правительственным должностным лицам – цензу образовательному, а в некоторых случаях и имущественному.
Остановимся здесь только на особенных условиях правительственной службы, так как условия, относящиеся к присяжным заседателям, участковым начальникам и мировым судьям, удобнее рассмотреть при изложении этих институтов, причем к правительственной службе закон 12 июля отнес всецело городских судей и уездных членов.
Судебная деятельность необходимо предполагает знание правовых норм, которые подлежат применению. Пока они жили в народном сознании в форме обычаев, к судебной деятельности приглашались свободные граждане, у которых можно было предполагать знание их: старейшие, лучшие из народа[1].
Переход к форме писаных законов сделал необходимым изучение их, и судебная деятельность более и более сосредоточивается в руках легистов, с законами знакомых. Прежнее законодательство заботилось о юридических познаниях секретаря, на которого возлагалась ответственность за верное указание законов суду.
Перенося центр тяжести судебной деятельности с канцелярии на судей, уставы 20 ноября, естественно, должны были позаботиться о юридической подготовке последних. Получить ее возможно путем практики или путем научным. Практическое изучение законов происходит участием в делопроизводстве суда и наблюдением его; им довольствовалось наше прежнее процессуальное законодательство.
Однако, представляясь крайне полезным для приобретения навыка в применении закона, оно имеет многие недостатки как способ изучения: требует весьма много времени, выжидает отдельных случаев, которых в жизни каждого лица может представиться немного, и сообщает познаниям казуистический характер.
Только научное изучение, предлагающее полные и систематические сведения о праве, может удовлетворить завещанному римской юриспруденцией правилу: scire leges non est verba earum tenere, sed etiam vim ac potestatem[2].
Такое научное изучение права должно сопровождаться умением прилагать известные уже положения к отдельным случаям. В этом отношении практическая деятельность ничем не заменима; школа дает знания, практика сообщает умение применять их.
Юридическое образование и практическая деятельность по производству судебных дел (стаж) составляют, таким образом, тесно друг с другом связанные условия или, правильнее, две стороны одного и того же условия судебной службы – необходимый для нее образовательный ценз.
На Западе требуется как теоретическое образование, так и стаж для всех должностей по судебному ведомству. Теоретическое изучение права предполагается в университетах или высших юридических школах; приобретенные сведения удостоверяются экзаменами, имеющими характер государственных испытаний.
Практическая подготовка требуется или в судебных установлениях, или вообще по производству судебных дел, например в адвокатских корпорациях, как в Англии. Нередко (например, в Германии, Австрии) приобретение сведений путем практической деятельности проверяется особыми испытаниями; в некоторых странах отдельные испытания установлены почти для каждой должности по судебному ведомству.
Составители проекта 1863 г. полагали для должностных лиц судебного ведомства и у нас потребовать как юридического образования, так и юридической опытности, не вводя особых государственных экзаменов, а установив в законе определенные сроки практических занятий (ст. 162 проекта).
В соединенных департаментах восстановлена редакция ст. 66 Основных положений к судопроизводству, по которой наряду с научным изучением поставлено практическое изучение законов, но никаких рассуждений по этому предмету в журналах Государственного совета не содержится. Так образовалась ст. 202 УСУ, постановляющая:
“Должности председателей, товарищей председателей и членов судебных мест, в том числе и судебных следователей, а равно чинов прокурорского надзора, обер-секретарей, секретарей и их помощников замещаются не иначе как из числа лиц, имеющих аттестаты университетов или других высших учебных заведений об окончании курса юридических наук или о выдержании экзамена в сих науках, или же доказавших на службе свои познания по судебной части”.
Юридическое образование доказывается свидетельством университета или высшего учебного заведения, каковы ярославский Демидовский лицей, Александровский лицей, Училище правоведения и Военно-юридическая академия. Особого испытания при суде наше право не знает. Но юридического образования не требуется:
– от лиц, доказавших на службе свои познания по судебной части. При составлении судебных уставов наши юридические школы посещались еще весьма неохотно и число юристов было незначительно; законодатель, опасаясь недостатка в научно образованных юристах, поставил наряду с ними таких практикантов.
Значительное число судебных вакансий в начале судебной реформы было замещено ими. С того времени положение вещей существенно изменилось, и даже лица, получившие высшее юридическое образование, особенно в университетах, не могут найти себе мест по судебному ведомству. Это доказывает своевременность изменения редакции ст. 202 УСУ в смысле, предположенном комиссией 1863 г.;
– от лиц, поступающих в должности по судебному ведомству, не поименованные в ст. 202 УСУ.
Так, от судебных приставов закон требует только способности к исполнению принимаемых ими на себя обязанностей, без всякого образовательного ценза, но грамотность, очевидно, предполагается (ст. 300 УСУ); для замещения должности нотариуса установлено особое испытание кандидатов на нее в умении правильно излагать акты, в знании форм нотариального делопроизводства и законов, необходимых для исполнения этой должности (ст. 15 Положения о нотариальной части).
От лиц, на которых возлагается регистратура, содержание архива, счетоводство или заведование кассой суда, юридическое образование равным образом не требуется.
В высшей степени своеобразную формулировку дает образовательному цензу комиссия 1894-1899 гг. Между тем как для поступления в присяжные поверенные повторяется (ст. 395 проекта) прямое требование высшего юридического образования, содержащееся в Учреждении судебных установлений, ст. 202 УСУ заменяется здесь таким постановлением (ст. 251 проекта):
“Должности председателей, товарищей председателей и членов судебных мест, равно как участковых и добавочных судей, а также чинов прокурорского надзора, замещаются… не иначе как из числа лиц, коим было присвоено звание старшего кандидата на судебные должности.
Сверх того, на должности участковых судей, членов окружного суда и товарищей прокурора суда могут быть назначаемы лица, которые не менее шести лет занимались судебной практикой в качестве присяжных поверенных или в течение такого же времени состояли профессорами юридических наук в высших учебных заведениях”.
Согласно ст. 261 проекта обер-секретарями, секретарями и их помощниками, а также кандидатами на судебные должности могут быть только лица с высшим образовательным юридическим цензом, так что последний в проекте комиссии ставится уже вполне твердо.
Однако назначение должностных лиц судейского звания и прокуратуры только из кандидатов, даже предполагая за ними образовательный ценз, пополняемых лишь присяжными поверенными и профессорами юридических наук, едва ли можно признать удачным нововведением.
Сообщая судейской службе замкнутый цеховой характер, мера эта лишит возможности поступать на эту службу лиц, вполне к ней подготовленных и пригодных, только потому, что они начали свою деятельность помимо кандидатуры и поступать в кандидаты им уже поздно.
[1] В эпохи народной юстиции изучение права было одним из весьма важных предметов общего школьного образования; древняя Греция и Рим отводили ему значительное место.
[2] Знать законы – значит воспринимать не одни лишь их слова, но и их силу и могущество (лат.).
