Между противниками давности одно из самых видных мест занимает Бентам[1]. Отрицая ее целесообразность, он исходит от принципа, положенного им в основу всей карательной системы. Наказание, по его воззрению, должно подавить в преступнике желание совершить преступление.
Страдание, причиняемое наказанием, должно быть чувствительнее пользы, вытекающей из совершения преступления. Понятно, что давность, имеющая конечною целью неприменение наказания, не могла найти своего оправдания в подобной теории; и действительно, Бентам не пожалел самых мрачных красок для того, чтобы изобразить неправомерность давности.
Так, он говорит, что в случае совершения какого-либо тяжкого преступления[2] (двоеженства, насилия, разбоя и т. п.) было бы возмутительно и даже опасно допустить, что по истечении известного времени порок (la sceleratesse) восторжествует над невинностью.
“С подобными злодеями, замечает Бентам, немыслим какой-либо договор, и вечно да висит над их головами карающий меч! Существование преступника, покойно пользующегося плодами своего преступления, покровительствуемого тем самым законом, который он нарушил, есть несомненное торжество злодеев, предмет страданий для людей честных, явное поругание правосудия и нравственности.
Для того чтобы понять всю нелепость безнаказанности, имеющей своим основанием протечение известного времени, достаточно предположить следующую редакцию закона: если вор, убийца, лицо, несправедливо присвоившее себе чужую вещь, сумеют в течение 20 лет уклоняться от судебного преследования, то их ловкость будет вознаграждена, их безопасность обеспечена и принадлежность им плодов, добытых преступлением, за ними узаконена”.
[1] Jeremiе Bentham, Oeuvres 3-me Edition, Bruxelles 1840 г. Tome I (Trailes de legislation civile et penale) стр. 157.
[2] Давность, по мнению Бентама (loc. cit.), может быть распространена на все неумышленные преступления, на все преступления, совершенные по неосторожности или ошибке, на преступления неудавшиеся и на покушения.
В последних двух случаях, говорит Бентам, страдания, перенесенные виновным в продолжение всего давностного срока, достаточно искупляют его вину, он снова делается полезным членом общежития. “0н нравственно возрождается, не принимая того горького лекарства, которое закон предписал для его выздоровления”.
