В кодификации Юстиниана римское право получило свое заключение; работа античного мира была закончена и сведена в компактную форму. “Теперь Римская империя могла погибнуть: римское право было приведено в такое состояние, что могло пережить создавшее его государство”[1].
И оно действительно пережило и явилось одним из существеннейших элементов в дальнейшем праворазвитии человечества. Создание античного мира, оно вошло в жизнь новых народов, стало жить с ними, и в этом смысле можно говорить о второй истории римского права.
Но эта вторая история была неодинакова на Востоке и на Западе (Европы). После Юстиниана жизнь римского права как бы разделяется на две ветви – восточную и западную. Восточная византийская ветвь, непосредственно примыкая к прежнему источнику праворазвития, на первых порах обнаруживает значительное оживление, но затем это оживление постепенно замирает, пока наконец эта ветвь не засыхает окончательно.
Совершенно иначе складывается судьба западной ветви: на первых порах она кажется заглохнувшей и обреченной на гибель, но проходит некоторое время, она оживает, развивается снова и покрывает своими ростками весь западный мир.
Проследим историю обеих ветвей обстоятельнее и прежде всего обратимся к ветви восточной[2].
Первое время после издания юстиниановского Свода мы наблюдаем значительное оживление в области правоведения. Этому способствовало, во-первых, возбуждение, вызванное самими кодификационными работами, а во-вторых, реформирование юридического обучения, произведенное Юстинианом.
Как уже упоминалось выше, юридическое обучение в период абсолютной монархии продолжало существовать, концентрируясь в различных юридических академиях, из которых наибольшей известностью и покровительством со стороны государства пользовались академии Константинопольская и Беритская.
Преподавание обыкновенно распределялось на четыре года, в течение которых ученики знакомились с юриспруденцией путем чтения и толкования избранных литературных произведений классических юристов, начиная с “Институций” Гая и кончая “Responsa” Папиниана и Павла.
Юстиниан еще более придал официальный характер школам Константинопольской и Беритской: каждая из них имеет теперь по четыре профессора, получающих определенное жалование от государства. Вместе с тем Юстиниан произвел реформу и в плане юридического обучения, приспособив этот план к составу нового Свода.
Учебный курс удлинен теперь до пяти лет: в течение первого года ученики читают под руководством профессора “Институции” Юстиниана и первую часть “Дигест” (книги I-IV, так называемые prоta); в течение второго, третьего и четвертого года – другие части “Дигест”; наконец, пятый год проходит в самостоятельном чтении учениками Кодекса[3].
В связи с новым законодательством и реформированным преподаванием оживляется и юридическая литература, хотя научной работе были поставлены границы. Издав свой Свод и опасаясь возобновления старых литературных контроверз, Юстиниан предписал впредь толковать Свод только из него самого, не прибегая к первоисточникам – к сочинениям классических юристов. Вследствие этого юридическая литература этого времени занимается главным образом изложением и толкованием отдельных частей “Corpus”.
Наиболее известными произведениями этого рода являются: из толкований на “Институции” – греческий парафраз Теофила (того, который был одним из авторов “Институций”); из толкований на “Digesta”, так называемых indices, самый полный принадлежит Стефану; из толкований Кодекса – комментарий Фалалея. Но это оживление литературы не было прочным: уже при ближайших преемниках Юстиниана она увядает.
Развитие церковных учреждений и церковной юрисдикции вызывает потребность в сборниках, в которых находились бы церковные правила (каноны) и наиболее нужные извлечения из светского права. Так возникают церковно-правовые сборники, так называемые номоканоны.
Юстиниановский Свод продолжал быть основой византийского права, но постепенное изменение условий государственной жизни по истечении нескольких столетий не могло не вызывать у правительства сознания необходимости его приспособления.
Первою попыткой такого приспособления является Эклога, изданная при императоре Льве Исаврийском в 740 г. и составленная из всех частей юстиниановского Свода в извлечениях, а также из вновь изданных уставов – Устава о землевладении, Устава воинского и Устава торгового.
Но более полная переработка юстиниановской кодификации была произведена в конце IX и начале X в. Между 870 и 879 г. императором Василием Македонянином был издан так называемый Прохирон (ho proxejros nomos), сокращенное руководство для судей, наподобие Эклоги.
Но в то же время им была начата и более обширная переработка при преемнике Василия – Льве Мудром (886-911). Этот наиболее полный памятник византийского законодательства называется Базиликами (ta Basilika); все части юстиниановского Свода переработаны и слиты в один кодекс, состоящий из 60 книг уже на греческом языке.
Как при Юстиниане, так и теперь законодательные работы Василия Македонянина и Льва Мудрого вызвали снова некоторое оживление юридической литературы. В течение X и XI вв. юриспруденция работает в двух направлениях.
Во-первых, юристы толкуют и комментируют базилики; такие толкования называются схолиями, причем различаются толкования на основании юристов доюстиниановской эпохи, которые теперь являются уже юристами “древними” (толкования эти называются paragrafaj tоn palajоn), и толкования на основании юристов современных (так называемые neaj paragrafaj).
Во-вторых, юристы пишут разнообразные сокращенные изложения и руководства – epitomaj, eklogaj, synopsejs, proheira и т.д. (одно даже в стихах, составленное неким Пселлом для императора Михаила Дуки в 1072 г.).
Но затем начинается новое увядание, и уже окончательное. Самым поздним памятником византийского права является так называемое Шестикнижие Арменопула, частная переработка права в шести книгах, составленная в 1345 г. фессалоникийским судьей Константином Арменопулом. Заслуживает упоминания эта компиляция только потому, что она является и до сих пор действующим правом в нашей Бессарабии.
Подвергаясь всем этим переработкам, римское право на византийской почве все более и более утрачивало те черты, которые делали его правом универсальным. Византия все более и более превращалась в государство со специфическими особенностями своего строя; общественные отношения утратили присущую цветущей поре Рима свободу индивидуальной самодеятельности.
Вместе со всем этим и римское право в этой ветви должно было проделывать процесс, обратный тому, который оно совершило раньше, развиваясь от национального jus civile к общенародному jus gentium.
Из права мирового оно делается правом одного и притом очень специфического государства, превращается снова в некое jus civile и вместе с тем утрачивает свою пригодность быть цементом, связующим международный оборот.
Понятно, что византийское право могло оказать только слабое влияние за пределами своей страны (известное влияние, в частности, оно оказало на наше древнерусское право) и что эта ветвь была обречена на засыхание.
[1] Sohm R. Institutionen. 14-te Aufl. 1911. S. 153.
[2] Новейшее изложение истории византийского права – Siciliano Villanueva. Diritto bizantino. Milano, 1906.
[3] Указанная реформа выражена Юстинианом в инструкции профессорам 16 дек. 533 г. – const. “Omnem” (помещена перед “Digesta”).
