Мне остается, наконец, изложить совокупность обязанностей патентодержателя в разбираемый период.
Такие обязанности распадались на три категории. Об уплате пошлин я говорил выше. Затем, ст. 191 предписывала патентодержателю “привести изобретение в полное действие не позже, как в продолжение четверти срочного времени” и представить о том удостоверение подлежащего начальства. Постановление об обязательной эксплуатации сохранено и в современном законе[1].
Наконец, ст. 194 содержала несколько странное постановление. “Если получивший привилегию… сделает какое-либо существенное изменение или усовершенствование, с важными приспособлениями или облегчениями в производстве, то… во всяком случае он обязан объявить о том департаменту”.
Точный смысл этой статьи, а в особенности соотношение к ст. 197, п. 5, представляется очень спорным. В одном из процессов Ауэра Петербургская палата признала, что ст. 194 содержит в себе как бы совет изобретателю и что неисполнение этого совета не обеспечено никакой санкцией.
Историческая справка, однако, убеждает нас в противном: санкция в законе есть; она выражена (плохо) в ст. 197, п. 5 – и заключается ни больше, ни меньше, как в уничтожении привилегии Dura lex, sed lex.
“Привилегии прекращаются: … 5) если впоследствии откроется, что… при исполнении в изобретении сделаны такие существенные изменения и усовершенствования, без которых нельзя было достигнуть надлежащей цели, и что вообще оно не сходствует с действительным производством”.
Поводом к введению в Положение ст. 194 (так же, как и ст. 174) несомненно послужило дело Берда, долгое время волновавшее Мануфактурный совет и всех сахарозаводчиков. Когда в начале 1830 г. был осмотрен завод Берда, то оказалось, что сахароварение производилось на этом заводе не вполне согласно с тем способом, который был описан в привилегии, выданной Берду в 1824 г.
Два заседания были посвящены обсуждению вопроса: что делать с этой привилегией? Наконец, 27 февраля 1830 г., большинством восьми голосов против трех решено было оставить привилегию в силе, потому что-де закон не возбраняет делать улучшения и усовершенствования и не принуждает изобретателя опубликовывать таковые.
Министр финансов таким решением оказался недоволен и приказал все дело пересмотреть сызнова. Одновременно в Совет была подана петиция 14 сахарозаводчиков, просивших об уничтожении привилегии.
“Если найдено было, – указывали они, – какое-нибудь отступление, то такое уклонение от принятой Бердом торжественно (?) на себя обязанности само собой прекращает привилегию, ибо малейшее отступление должно быть признаваемо за добровольное его отречение (!) от привилегии”[2]. Совет опять отказался кассировать привилегию.
Тогда министр финансов убедился, что Манифест 1812 г. не давал ему возможности бороться с патентодержателями, которые пожелали бы скрывать дальнейшие сделанные ими усовершенствования патентованного способа.
Между тем, по тогдашним воззрениям, требование опубликования не только патентованного процесса, но и всех последующих его улучшений казалось совершенно справедливым: точная соразмерность услуги изобретателя и данной ему награды еще не доходила до того математического взвешивания, которое ныне применяется в патентных делах, и правительство считало себя вправе желать, чтобы облагодетельствованный изобретатель проявлял некоторую благодарность души, не торговался о том, немного раньше или немного позже сделано им изобретение, – и, со своей стороны, способствовал правительству – благодетелю в осуществлении преследуемых этим последним целей.
Цели эти были – развитие промышленности; фабрикант же, вроде Берда, позволявший себе утаивать новые усовершенствования, конечно, не способствовал развитию промышленности и показывал себя недостойным оказанной ему милости.
Резолюцией 5 мая 1830 г. министр финансов сохранил в силе привилегию Берда – но тотчас же были приняты меры[3], чтобы впредь можно было в аналогичных случаях бороться энергичными мерами с “неблагодарными” изобретателями. Так возникли ст. 194 и 197, п. 5.
Конечно, в 1898 г. С.-Петербургской палате постановления их должны были показаться странными. Но, истолковав ст. 194 только в смысле совета, палата исказила смысл закона. Задача историка права – отмечать подобные ошибки, вызываемые исключительно незнакомством с генезисом отечественного права.
[1] Закон 20 мая 1896 г., ст. 24.
[2] Петиция добавляет: “Чтобы никто ни под каким условием не мог получать вообще привилегии на сахароварение посредством паров, где основное начало есть паровое производство (vacuum)”. Ср. ст. 174 Уст. промышл.
[3] Напомню, что месяц спустя после резолюции рассматривался в Совете проект нового закона, т. е. Положения 1833 г.
