Мы не находим никаких указаний на периодичность вечевых собраний[1]. Они составлялись по мере потребности и всякий раз по особому приглашению. При отсутствии необходимого повода вече могло не собираться не только в течение месяца, но даже целого года; и наоборот, в одну неделю могло быть несколько вечевых собраний. В 1384 г. в Новгороде по делу князя Патрикея вече созывалось ежедневно в течение двух недель (Новогор. IV).
Порядок созвания веча определяется сущностью этого учреждения. Это форма участия народа в общественных делах в силу присущего народу права, а потому вече может быть созвано как самим народом, так и князем, или иным каким-либо органом власти. Мы имеем немало известий о созвании веча народом, несмотря на присутствие в городе князя или его посадника.
Под народом не должно разуметь ни всего народа, ни значительной его части; для созвания веча довольно было ясно выраженной воли и весьма небольшого числа людей. Новгородская история представляет примеры, когда вече собиралось по требованию, заявленному только двумя заинтересованными в деле лицами[2].
Народ сходится потому, что имеет право, но он не обязан сходиться, а потому, чтобы вече состоялось, мало одного призыва, а надо еще, чтобы народ желал совещаться о том или о другом предмете.
Без желания народа вече не состоится, хотя бы призыв исходил и от самого князя. Во время похода Мстислава Мстиславича с новгородцами к Киеву на Всеволода Чермного новгородцы, дойдя до Смоленска, поссорились со смольнянами и не захотели идти далее.
“Князь же Мьстислав, – рассказывает летописец, – в вече поча звати, они же не поидоша; князь же человав всех, поклонився, пойде. Новогородьци же створивше вече особе, почаша гадати” (Новог. I. 1214).
Новгородцы не пошли на княжеское вече, но устроили свое, без князя.
Из того начала, что народ собирается только в том случае, если захочет, а не по обязанности, надо вывести и дальнейшие последствия. Часть народа может желать пойти на вече, созванное князем или кем иным, а другая часть может пожелать устроить свое, особое.
Таким образом, одновременно могут состояться два веча. Кто не желает участвовать ни в том, ни в другом, остается дома. Из последующего увидим, что это так и бывало в действительности.
Вече созывалось двумя способами: колокольным звоном и посредством приглашения чрез особых рассыльных. Колокол был обыкновенным способом созыва в Новгороде и Пскове. К нему обращались и князья:
“На утрий же день, – говорит летописец, – послав Изяслав на Ярославов двор, и повеле з во нити вече, и тако новьгородци и плесковичи снидошася на вече” (Ипат. 1148).
В Новгороде и Пскове колокол сделался символом вечевой жизни, а потому требование об отмене веча было выражено в форме: “Не быть вечному колоколу, снять вечный колокол”. Надо полагать, что вследствие вековой практики установился обычай звонить в один определенный колокол.
Для других городов не встречаем известий о колокольном звоне. Только раз созвонили вече в Москве, но во все колокола. Это случилось в 1382 г., в нашествие Тохтамыша. Великий князь, Дмитрий Иванович, не нашел поддержки в других князьях для встречи татар на границе и вынужден был отступить к Костроме. В Москве, оставшейся без князя,
“Бысть замятия велика. Овии, – говорит летописец, – хотяху сести в граде и затворитися, а друзии бежати помышляху, и бывши распре межи ими велице, овии с рухлядию вметающеся в град, а друзии из града бежаху ограблени суще; и створиша вече, позвониша во все колоколы” (Воскр.).
Можно думать, что это поздний отзвук первоначально общей практики.
Но и новгородцы не всегда созывались колоколом. Во время похода их, по всей вероятности, скликали биричи и подвойские, которые в мирное время собирали народ на княжеские обеды (Ипат. 1148).
О киевском вече 1147 г. говорится, что князь Владимир “вабит” на вече, т.е. приглашает, зовет, может быть, чрез посредство биричей.
Особенно важных лиц князья приглашали сами прибыть на вече. Так, князь Владимир в том же 1147 г. перед вечем поехал к митрополиту и лично звал его.
[1] Профессор Владимирский-Буданов высказывает предположение о периодичности вечевых собраний. “Лишь предположительно, – говорит он, – можно сказать, что были периодические собрания во время братчин, во дни церковных местных торжеств” (Обзор. I. 32).
В подтверждение своей мысли автор ссылается на приведенное нами выше (с. 11-13) место Ипатьевской летописи о событиях 1159 г. в Друцке и Полоцке. Из этого места автор выводит, что братчина, на которую полочане звали Рогволода, оказалась вечем. Это не совсем так.
В данном случае братчина и вече – два разных собрания, следовавших одно за другим. Князь был на братчине в Петров день, да там его не посмели взять; поэтому ему сделали на другой день новое приглашение, но уже не на братчину, а просто в город. В то же время князь узнал, что в городе собралось враждебное ему вече, и не поехал.
Итак, братчина едва ли могла оказаться вечем. Но не была ли братчина, собравшаяся в Петров день и на которой князь присутствовал, вечем? Нет основания думать это. Мы не можем присоединиться и к самой мысли о периодичности вечевых собраний по той причине, что для периодических собраний не было повода, так как вече не занималось никакими текущими вопросами законодательства, суда и управления.
[2] Новгор. I. 1342. Примеры созвания народом и князем можно найти в местах летописи, приведенных в первой главе.
