Каждая из указанных форм власти (князь, дума и вече) простирается на каждую землю в отдельности, а не на всю совокупность русских земель. Такой государственной власти, которая бы распространялась на всю Русскую землю, не было. Тем не менее между князьями всех русских земель была постоянная и живая связь. Проявлялась ли она в каких-либо государственных учреждениях?
а) По теории Карамзина и его предшественников, общерусской властью был великий князь Киевский, а потом (с середины XII в.) – Владимирский; власть его, вполне единодержавная при Олеге и Владимире, хотя и ослабела в период уделов, но в принципе сохранилась.
“Ярослав, – говорит Карамзин, – разделив Росию на княжения, хотел, чтобы старший сын его, называясь великим князем, был главою отечества и меньших братьев, и чтобы удельные князья, оставляя право наследства детям, всегда зависели от киевского, как присяжники и знаменитые слуги его…
Одаренные мужеством и благоразумием, Мономах и Мстислав I еще умели повелевать Россиею, но преемники их лишились сей власти” (И. Г. Р., т. III, гл. VII). Словом, в принципе государство оставалось единодержавным и лишь фактически единодержавие нарушалось неповиновением великому князю некоторых его слуг.
Но, во-первых, титула великого князя в описываемую эпоху не существовало; он приписывался некоторым из сильнейших князей, как киевских, так и других в литературных памятниках (надгробных похвалах), подобно тому как уже тогда таких князей именовали “царями” и “самодержцами”.
В летописях постоянно присваивается титул великого князя суздальским князьям лишь со времен Всеволода III. Во-вторых, Ярослав отдал своим детям не всю Россию, а Киевскую и Черниговскую земли с Переяславской; в его распоряжение не входила земля Полоцкая, имевшая отдельный княжеский род.
В-третьих, власть, врученная Ярославом старшему сыну, не есть власть государственная, а отеческая: братья не стали его поддаными или слугами. И впоследствии ни Владимир Мономах, ин Мстислав Великий, ни Андрей Боголюбский ничем не управляли в других землях за пределами своей – Киевской или Суздальской.
Если один из них желал приобрести что-либо в чужой земле, то делал это не иначе, как силой (войной) или с согласия местного князя. Далее киевский князь (якобы великий) не управляет и внешними делами всей России так, чтобы князья других земель воевали и мирились с иноземцами лишь по его приказанию и шли в общий поход по призыву великого князя.
Напротив, князь каждой земли имеет свои суверенные права. Итак, мысль о великокняжеском достоинстве как единой государственной власти для целой России должна быть отвергнута не только de facto, но и в принципе.
б) По теории С.М. Соловьева, единой государственной властию для Русской земли была коллективная власть всего княжеского рода: частью Русской земли владел тот или другой князь в отдельности, но не на правах личных, а на правах члена рода; части земли (уделы) распределились между членами рода по степени близости этих последних к старшинству; передвигались из одного удела в другой – лучший. Старейший князь, родоначальник, занимал старейший стол – киевский.
Он имел власть над младшими князьями, но не государственную, а родовую (“в отца место”); тем не менее “старший князь, как отец, имел обязанность блюсти выгоды целого рода, думать и гадать о Русской земле… имел право судить и наказывать младших, раздавал волости… Младшие князья обязаны были… ходить в его послушании, являться к нему по первому зову, выступать в поход, когда велит”.
В этой теории нужно отличать мысль о единстве княжеского рода от идеи власти старшего князя над всеми князьями-сородичами. Эта последняя идея столь же мало подтверждается фактами, как мысль о великокняжеской власти.
в) Единство княжеского рода и союз князей. Мысль о единстве княжеского рода имеет действительное значение: во времена, ближайшие к Владимиру и Ярославу, мысль о совокупном владении целого рода всей Русской землей была близка к осуществлению.
Хотя потом, благодаря политической разделенности русских земель, княжеский род разложился на несколько самостоятельных линий (из которых каждая рассматривалась уже как самостоятельный род: Мономаховичей – киевских, Юрьевичей – суздальских, Ольговичей – черниговских, Изяславичей – полоцких, Ростиславичей – галицких), но для князей мысль о единстве прав всего рода на целую Русскую землю осталась руководящей идеей в течение всего периода уделов.
В 1195 г. князь киевский Рюрик и его союзники послали мужей своих к Ольговичам черниговским с таким предложением: “целуйте к нам крест, что вы не будете искать отчины нашей Киева и Смоленска ни под нами, ни под нашими детьми, ни под всем нашим Владимировым племенем; как нас разделил дед наш Ярослав по Днепру, то вам нет дела до Киева”.
Такое предложение клонилось к полному и окончательному разделению Русской земли на самостоятельные государства. Ольговичи, посоветовавшись, отвечали: “Как мы обещались блюсти Киев под тобою, так в том и стоим; но если ты приказываешь нам отказаться от Киева навсегда, то мы не угры, не ляхи, но единого деда внуки: при вашей жизни мы не ищем Киева, после вас, кому Бог даст” (Ипат. лет.).
Единство княжеского рода и его исключительное право на Русскую землю есть одно из самых сильных объединительных начал того времени. Из него произошли следующие частные последствия.
Народ во всех русских землях избирает князей только из рода Рюриковичей (избрание литовских князей относится к следующему периоду). Если какой-то землей овладел иноземец, то князья стремились со всех сторон для изгнания его; когда в 1189 г. галицким столом завладели венгры, то киевский князь Рюрик говорил князю Святославу: “Аже хочешь ичьти на Галию, да се аз с тобою готов; молвяшеть бо и митрополит Святославу и Рюрикови: се иноплеменницы отъяли отчину вашу, а лепо вы бы потрудится” (Ипат. лет.).
Князья ищут владений только в Русской земле: кроме попытки Святослава Игоревича основаться в Дунайской Болгарии, был только один случай княжения малоизвестного русского князя в чужих закарпатских странах.
Родовыетрадиции княжения сохранили память о единстве Русской земли даже после разделения ее на два совершенно независимых государства – Литовское и Московское и внушили московским великим князьям мысль о правах их на Польшу, Киев и Волынь (такие широкие притязания вовсе не соответствовали средствам их первоначального маленького княжения).
На единстве княжеского рода и национальном единстве Русской земли основывается союз князей, постоянно признаваемый в принципе, хотя весьма часто нарушаемый в действительности.
Союз состоит из равных друг другу членов; нарушение равновесия является нарушением союза: когда в 1174 г. Андрей Боголюбский начал самовластно распределять столы между князьями, то князья признали это нарушением братского союза.
Члены союза именуются братьями. Союз основывается не на договорном начале; напротив, частные договоры двух или нескольких князей могут его нарушить и потому признаются незаконными.
Между братьями Ярославичами не было никакого договора об общем союзе и о том, что они не будут претендовать на столы друг друга, но когда двое из них заключили в 1073 г. договор против третьего (Изяслава Киевского) и выгнали его их Киева, то такой договор был признан современниками нарушением общего братского союза, стоящего выше частных договоров: “въздвиже дьяволъ котору въ братьи сей Ярославичех”, – говорит летопись; поступок двух братьев приравнен летописцем к преступлению Исава (Лавр. лет.).
Действие союза простирается как на внешние, так и на внутренние (междукняжеские) отношения. По отношению к иноземным народам (в особенности восточным варварам) все русские князья составляют одно целое (союз оборонительный и наступательный, основанный также не на частном договоре).
В 1096 г. князья зовут черниговского князя Олега в Киев договориться об обороне Русской земли “от поганых”; Олег не пошел ни на совещание, ни на половцев. Тогда прочие князья послали сказать ему: “Если ты ни на поганых не идешь, ни на совет к нам, то, значит, ты мыслишь против нас и хочешь помогать поганым”, и объявили ему войну.
Договоры об общих действиях против половцев касаются не установления союза, а лишь удобств времени и места совершения похода: в 1170 г. “вложи Бог в сердце Мьстиславу Изяславичу мысль благу о Руськой земли (о походе на половцев)… и сзва братью свою и нача думали с ними и река им тако: братье, пожальтеся о Русской земли… И рекоша ему братья вся: Бог ти, брате, помози в том, ожети Бог вложил таку мысль в сердце; а нам дай Бог за крестьны и за Рускую землю головы свое сложили” (Ипат. лет.).
На Долобском съезде дружина киевского князя возражала Владимиру Мономаху на его предложение об общем походе на половцев: “Не годится весною итти и отрывать крестьян от работы”. В 1183 г. князья уже двинулись на половцев, но на дороге встретил их черниговский и сказал: “Ныне, братья, не ходите, но срекше время, оже даст Бог, на лето пойдем; Святослав же и Рюрик (старшие князья), послушавша его, возвратишася”.
В том же году, при вторичном общем походе, в котором участвовало 13 князей, черниговские князья не участвовали по такой причине: “Далече ны есть или вниз Днепра, не можем своее земле пусты оставили; но же поидеши на Переяславль, то скупимся с тобою на Суле” Ипат. лет.). Такие примеры не доказывают права отдельных членов союза вступать в соглашение с варварами против русских земель.
Во внутренних отношениях союз князей распределяет столы между своими членами. На Любечском съезде постановлено: “Почто губим Руськую землю, сами на ся котору деюще?.. Кождо де держить отчину свою: Святополк – Кыев Изяславлю, Володимер – Всеволожю, Давыд и Олег и Ярославль – Святославлю; а имже роздаял Всеволод городы, Давыду – Володимер, Ростиславичема: Перемышлъ – Володареви, Теребовль – Василькови”. Союз князей устанавливает отношения князей и к таким землям, которые не были отчиной какой-либо линии княжеского рода: в 1196 г. все князья предоставили новгородцам права выбирать себе князя, где хотят.
Союз князей судит и наказывает своих членов за преступления, совершенные одним князем над другим, и за нарушение общесоюзного мира. Когда Святополк Киевский схватил и выдал Давиду Игоревичу князя Василька, а Давид ослепил его, то Владимир Мономах, услышав об этом, “ужасеся и всплакав, и рече: сего не бывало есть на Русьскей земли ни при дедех наших, ни при отцих наших, сякого зла”.
Затем он послал к Давиду и Олегу Святославичам, говоря: “Приходите в Городец, чтобы исправить то зло, которое сделалось в русской земле и среди нас – братьев… если мы этого не поправим, то еще большее зло встанет в нас и начнет брат брата закапать и погибнет земля Русская, а враги наши половцы, пришедшие, возьмут землю Русскую”.
Союз князей послал такой запрос Святополку: “Зачем ты сотворил такое зло в Русской земле? Зачем ослепил брата своего? Если ты узнал за ним какую вину против тебя, то обличил бы его пред нами и, доказав обвинение (“упрев бы и”) наказал бы его. Теперь объяви вину его”.
Извинение Святополка не было признано уважительным, и князья готовились наказать его войной. Но киевляне успели примирить своего князя с наступавшими, напомнив Владимиру Мономаху, что борьбе князей будут радоваться “поганые” и возьмут землю Русскую, “которую стяжали отцы и деды ваши: они де приискивали иных земель, поборая по Руссокой земле трудом и храбростью, а вы хотите погубить землю Русскую”.
Но прощение киевскому князю дано под условием наказать главного виновника – Давида, который, после долгой войны, действительно был наказан союзом князей на Уветичском съезде 1100 г. Здесь Давид явился не членом съезда, а подсудимым: “Давид Игоревич седяше кроме (отдельно) и не припустяху его к собе, но особь думаху о Давыде”.
Решение създа было таково: “Не хочем ти дата стола володимерьского, зане ввергл еси ножь в ны, его же не было в Руськей земли; да се мы тебе не имем (не лишаем свободы), ни иного ти зла не створим, но се ти даем: шед сяди в Бужьскем” (т.е. вместо главного стола, владимирского, назначили ему маленький подручный удел и сверх того 400 гривен деньгами в виде добавки).
Бояре, подговорившие Давида на ослепление Василька, были еще раньше повешены. Отнятие волости было единственным наказанием, какое мог назначить совет князей виновному члену-князю; но за нарушение междусоюзных постановлений со стороны боярина ему могла быть назначена смертная казнь: в 1177 г. черниговский князь Святослав Всеволодович так говорил киевскому князю Роману: “Ряд наш так есть: оже ся князь извинить, то в волость, а муж у голову” (преступления бояр против своего князя, конечно, не подлежали межкняжескому суду).
То, что такое постановление не было частным договором между названными князьями и соблюдалось всегда без особого договора, подтверждает вышеприведенный случай наказания Давида Игоревича и его бояр.
Союзу князей принадлежит право издавать законы, действие которых должно простираться не на одну какую-либо землю: Русская Правда Ярославичей выработана на съезде трех князей-братьев; отмена мести постановлена съездом тех же князей; новые постановления Владимира Мономаха составлены при участии посла черниговского князя (“Иванка Чюдиновича – Ольгова мужа” – см. Рус. Пр. Кар., 66).
Правда и постановления союза осуществляется преимущественно посредством княжеских съездов, или “думы князей”. Думы князей не имели сроков для созыва; съезды собрались по мере надобности.
Более важные из них указаны в вышеприведенных цитатах; это съезды князей Ярославичей, съезд Любечский 1097 г. для установления порядка, нарушенного междоусобиями, возбужденными черниговским князем Олегом; съезд Городецкий того же 1097 г. для наказания киевского князя Святополка; Уветичский, или Витичевский 1100 г. – для установления порядка, нарушенного Волынским князем; съезд Киевский 1170 г. и др.
Съезд для решения общерусских дел предполагает участие всех князей (“братья вся”); но в действительности ни один съезд не имел фактической полноты, что не лишало думу князей ее общерусского значения.
Постановления думы были необязательны и для князей, не участвовавших в съезде; неисполнение их и отказ от участия в съезде без причин (из нежелания подчиниться его приговору) влекли наказания для виновных: в 1096 г. Олег Черниговский, отказавшийся явиться на Киевский съезд, был наказан союзной экзекуцией князей; только что было рассказано, как в 1097 г. Давид Волынский, нарушивший постановления Любечского съезда, наказан киевским князем по поручению союза князей. Время, в которое союз действует с особенной определенностью и силой, есть эпоха Владимира Мономаха.
Ни национальное единство, ни постоянный союз князей, ни временные съезды их не образовали, однако, из всей Руси одного цельного государства; в этих явлениях лежали лишь зачатки будущего государственного единства[1].
[1] См. Дополнение И.
