Разделение вещей по различию субъектов или обладателей прав на них было уже известно праву римскому, которым по этому основанию вещи разделялись, по объяснению Барона, собственно на два класса: а) вещи, принадлежавшие государству и общинам, которые назывались res publicae, и б) вещи, принадлежавшие лицам частным, которые назывались res privatae.
Первые по их назначению, в свою очередь, разделялись на два класса: а) на такие, которыми государство и общины пользовались на праве собственности, как и лица частные, и которые считались за patrimonium populi sive civitatis, и б) на такие, которые были предоставлены в пользование всем людям и потому считались изъятыми из оборота и назывались res publicae publico usui destinatae.
К категории этих последних вещей были относимы такие части государственной территории, которые были предназначены для общего пользования, как, напр., дороги, площади, мосты, озера, русла больших рек и проч. Берега таких рек и озер, а также и ручьи, напротив, были относимы к объектам собственности лиц частных.
Кроме этих разрядов вещей римское право знало еще вещи бесхозяйные — res nullius, никому в особенности не принадлежащие, за каковые оно считало: животных в состоянии естественной свободы, естественные морские произведения, никем не занятые участки земли, вещи их хозяевами брошенные, как, напр., оставленный ими клад, каковые вещи оно особо называло — res derelictae (Pandecten, § 46).
Из новых законодательств уложение саксонское о разделении вещей по различию субъектов или обладателей прав на них не упоминает; уложение же итальянское, напротив, в постановлениях его по этому предмету следует во многом праву римскому.
Так, оно сперва указывает вообще, что имущества принадлежат государству, провинциям, общинам, общественным учреждениям, или другим юридическим лицам, а также и лицам частным. Затем, имущества, как принадлежащие государству, так равно провинциям и общинам, оно подобно праву римскому, разделяет на два класса: на имущества публичные и патримониальные.
К разряду первых оно относит: национальные дороги, морские берега, порты, заливы, прибрежные площади, реки и водопады, городские ворота и стены, рвы, бастионы полевых укреплений и крепостей; все же прочие имущества оно относит к категории имуществ патримониальных.
Из этого перечисления первой категории имуществ, как имуществ публичных, нельзя не усмотреть, что оно относит к ней такого рода вещи, которые предназначены для общего пользования, или вещи, которые право римское считало за res publicae, quae publico usui destinatae sunt.
Первые, поэтому, как имущества публичные, считаются неотчуждаемыми, вторые же, напротив, хотя согласно особым постановлениям, но могут быть отчуждаемы государством, провинциями и общинами.
Также точно патримониальные имущества различных гражданских и духовных учреждений, а также и других лиц юридических могут быть ими приобретаемы и отчуждаемы на основании особых законов. Имущества, не отнесенные к разряду имуществ публичных, могут, наконец, быть объектами права собственности и всех лиц частных (art. 425—435).
Наш закон содержит в себе сравнительно даже еще более подробные постановления об имуществах, принадлежащих разным субъектам прав, как: государству, общинам, частным лицам и проч., не отличающиеся, к сожалению, только той определительностью, с какой редактированы аналогические им постановления уложения итальянского.
Выражены постановления эти не только в виде правил общих в Х-м томе, но и в виде правил частных в других отделах Свода Законов, как относящихся к определению имуществ тех или другим субъектов прав в отдельности, каковые постановления представляются также довольно многочисленными; рассмотрим же мы их в том порядке, в котором обладатели их, как субъекты прав на них, поименованы в заголовке настоящего параграфа.
Прежде всего в правиле 406 ст. X т. говорится об имуществах государственных, причем сперва им дается такое определение, что это суть имущества, не принадлежащие никому в особенности, т. е. ни частным лицам, ни сословиям лиц, ни дворцовому ведомству, ни удельному, ни другим установлениям, а затем перечисляются отдельные имущества, которые относятся к составу имуществ государственных, которые суть: казенные земли населенные и ненаселенные, пустопорожние и дикие поля, леса, оброчные статьи, морские берега, озера, судоходные реки и их берега, большие дороги, здания как публичные, так и казенные, заводы и другие тому подобные, также и движимые имущества, к ним принадлежащие.
Затем, правилом следующей 407 ст. X ст. к составу имуществ государственных относятся также подати, пошлины и разного рода другие сборы, составляющие доход казны. Нельзя не согласиться с замечанием Победоносцева, сделанным им по поводу этого постановления о том, что упоминание в законах гражданских о разного рода сборах, составляющих доход государства, как об объекте прав, представляется совершенно неправильным, вследствие того, что право государства на взимание этих сборов есть по существу его право государственное, а никак не право его как субъекта имущественных гражданских прав (Курс гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 102).
Кроме перечисленных имуществ правилом следующей 409 ст. X т. к составу имуществ государственных относятся из имуществ недвижимых: вновь открываемые земли и острова, которые причисляются к составу этих имуществ по праву первого их занятия, или по праву, как сказано в законе, первоначального обладания ими, а из имуществ движимых правилами следующих 410 и 4101 ст. X т. военные и морские добычи, а также метеориты, метеорные камни, аэролиты, камни, падающие с неба.
Наконец, правилом 408 ст. X т. к составу имуществ государственных причисляются также имущества выморочные, т. е. остающиеся после таких владельцев, весь род которых прекратился. Следует, кажется, признать, что по этому правилу к составу имуществ государственных, как имущества выморочные должны быть относимы одинаково как недвижимые, так и движимые.
Таковы собственно общие правила закона, перечисляющие те имущества, которые относятся к разряду имуществ государственных, но кроме их есть еще и правила частные, которые мы приведем несколько ниже, а сперва по поводу перечисления этих имуществ, сделанного собственно в них, нельзя не сделать то же замечание, которое сделал и Люстих в его реферате Петербургскому юридическому обществу „Кому принадлежит право собственности на земли, под общественными дорогами находящиеся“, именно, что в них смешаны двоякого рода имущества, имеющие совершенно различное значение: одни, которые могут быть частной собственностью и находиться в качестве таковых в обладании государства, как юридического лица или субъекта гражданских прав, как, напр., земли, населенные и ненаселенные, здания и тому подобные, и другие, не могущие составить ничьей частной собственности, как предназначенные для общего пользования, как морские берега, большие дороги, судоходные реки и их берега и тому подобные, которые находятся только в заведовании государства и им охраняются, его властью, но не могут составлять его частной собственности (Жур. гр. и уг. пр., 1883 г., кн. 3, стр. 121, протоколы).
Право римское и уложение итальянское строго различают оба эти разряда государственных имуществ. На необходимость такого разграничения их указывают также из наших цивилистов Борзенко (Конц. железнодорож. права, стр. 188), Тривус в его статье „Концессии и уставы железнодорожных обществ“ (Жур. Мин. Юст., 1896 г., кн. 5, стр. 190) и Гамбаров в его статье „Вещь“ (Словарь юрид. и государ. наук, т. I, стр. 1788); а прежде на необходимости выделения из общей массы причисляемых нашим законом к разряду имуществ государственных таких имуществ, которые находятся в обладании государства на праве частной или патримониальной собственности, настаивал Варадинов, в разряд которых он выделил:
а) земли, признанные специально государственным имуществом;
б) земли, не состоящие ни в чьем владении в государстве;
в) выморочные имущества;
г) земли и острова, вновь открываемые;
д) военные, морские и сухопутные добычи (Исследов. об имущ. правах, вып. 1, стр. 28).
Неправильно причислены им к разряду этих последних имуществ только государственные подати и сборы, которые, как только что замечено, относятся к области права государственного, а не гражданского.
Права государства на эти имущества, по замечанию Варадинова, большей частью те же самые, как и права частных лиц: оно может пользоваться ими и извлекать из них все выгоды, как и вообще всякий частный собственник; может, когда признает нужным, и отчуждать их.
Победоносцев также многие из имуществ, перечисленных в правилах выше приведенных статей, как имущества государственные, как, напр., дороги, воды и водные пути сообщения рассматривает в особом параграфе, озаглавленном им „Вещи, не подлежащие частному обладанию“, собственно же об имуществах государственных или имуществах государства, как собственника, он упоминает об имуществах, состоящих, во-1-х, в заведовании министерства государственных имуществ, и во-2-х, других министерств и управлений, необходимых для удовлетворения их государственных потребностей (Курс гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 102).
Сенат, по-видимому, также считает необходимым выделить из массы государственных имуществ, перечисленных в правилах этих статей, такие, которые, как открытые для общего пользования, должны быть почитаемы изъятыми из частного обладания, упоминая как о таком имуществе о морских водах (реш. 1880 г., № 36), которые, поэтому, очевидно, и по мнению сената, не могут быть относимы к разряду патримониальных имуществ государства.
Наконец, намек на то, что и сам закон делает как бы различие между имуществами государственными патримониальными, т. е. принадлежащими государству, как и частному собственнику, и имуществами, предназначенными для общего пользования, находящимися только в заведовании государства, можно видеть отчасти в примечании к 406 ст. в котором сказано, что имущества государственные, поскольку они состоят в ведомстве казны, именуются также казенными.
Указание это хотя и не совсем определительно ввиду того, что особого ведомства казны, как мы это имели случай заметить несколько выше, в главе о юридических лицах, не существует и что словом „казна“ обозначается собственно само государство в его хозяйственной деятельности, как юридического лица — субъекта имущественных гражданских прав и обязанностей, но, несмотря на это, оно обнаруживает, что сам закон выделяет из массы имуществ, перечисленных в 406 ст. такие, которые принадлежат государству обозначенному словом „казна“, как юридическому лицу, т. е. на праве их собственника, которые и называются имуществами казенными, но которые можно также назвать и патримониальными имуществами государства, в отличие от других, которые, как не находящиеся в ведомстве казны, а только в заведовании других ведомств государственного управления, не имеют значения первых и, потому, должны быть выделены в особую категорию государственных имуществ.
К какой же из этих двух категорий государственных имуществ должны быть отнесены имущества, перечисленные в выше приведенных правилах закона? Победоносцев отвечает на этот вопрос неопределительно, как мы только что видели, общим указанием на принадлежность к составу имуществ государственных, как можно полагать, в смысле имуществ казенных, имуществ, находящихся в заведовании министерства государственных имуществ и других управлений, хотя из сделанных им указаний имуществ, изъятых из частного обладания, и возможно заключить, что, по его мнению, к разряду имуществ казенных не должны быть относимы из имуществ, перечисленных в этих статьях, дороги, морские берега, озера и судоходные реки, как водные пути сообщения.
Варадинов, как мы уже также указали несколько выше, напротив, более конкретно перечисляет те имущества, которые должны быть относимы к категории патримониальных имуществ государства, но и его перечисление представляется не совсем полным, хотя нельзя не признать, что все имущества, им перечисленные, кроме государственных податей и сборов, действительно, должны быть относимы к разряду таких имуществ, которые принадлежат государству или казне на праве собственности; следует только отнести к категории этих же имуществ из имуществ, упомянутых в 406 ст. оброчные статьи, казенные здания и заводы и подобные им имущества со всеми их принадлежностями, заключающимися, между прочим, и в вещах движимых.
Остальные, затем, из перечисленных в 406 ст. имуществ, как-то: морские берега, озера, судоходные реки и их берега и большие дороги, должны быть, следовательно, относимы к другой категории государственных имуществ, которые не суть имущества казенные.
Это все имущества, предназначенные для общего пользования, и о них мы будем говорить особо в последнем параграфе настоящей главы, в котором мы предполагаем рассмотреть правила нашего закона об имуществах, изъятых из гражданского оборота, здесь же заметим только, что к разряду таких имуществ, предназначенных для общего пользования, как пути сообщения, не должны быть относимы собственно железные дороги, которые, по совершенно справедливому замечанию Победоносцева (Курс гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 22), неизвестно только почему, упоминающего о них в параграфе об имуществах, изъятых из частного обладания, так и других наших цивилистов, как Борзенко (Интерес и право, стр. 138) и Квачевского (Общий уст. рос. желез. дор., стр. 84), могут находиться в обладании не только государства, но и лиц частных как юридических, так и физических, вследствие чего дороги эти, несмотря на то, что они предназначены для общего пользования, не могут быть почитаемы за имущества, изъятые из частного обладания, а в том случае, когда они принадлежат государству, они скорее должны быть относимы к разряду его казенных или патримониальных имуществ.
Это тем более возможно, что правило 406 ст. в отношении перечисления имуществ этой последней категории не имеет значения исчерпывающего постановления, так как в нем самом сказано — „и тому подобные“, вследствие чего к разряду этих имуществ могут быть, конечно, относимы и другие, в нем не упомянутые, если они по их природе могут быть объектами гражданских прав; железные же дороги такими объектами несомненно могут быть, что̀ доказывается тем, что дороги эти в случае несостоятельности частного общества, их эксплуатирующего могут быть отбираемы от него на основании 142 ст. общ. уст. рос. жел. дорог в казенное управление, а также могут быть выкупаемы казной у частных обществ на основании 144 ст. этого же устава.
Кроме общих правил Х-го тома, перечисляющих те имущества, которые отнесены к разряду имуществ государственных, в нашем законе, как я сказал несколько выше, есть еще и частные правила, или поясняющие только какие имущества должны быть почитаемы казенными из имуществ, перечисленных в правилах общих, или же указывающие и некоторые другие, в них не упомянутые.
Так, во-1-х, примечаниями 1 и 2 к 1 ст. VIII т. уст. казен. имений к разряду казенных имуществ относятся также:
1) поиезуитские имения, отобранные от владельцев за неплатеж сбора за право пользования ими;
2) имения, принадлежащие архиерейским домам и монастырям православным и римско-католическим западных губерний, а также имения, определенные на содержание высших духовных лиц, принадлежащих к архиерейским кафедрам, и
3) имения в западных губерниях, состоявшие до 10 мая 1843 г. в распоряжении тамошнего православного и иноверного приходского духовенства.
Во-2-х, в 1 ст. VIII т. уст. казен. оброчн. стат. поясняется, что следует разуметь под оброчными казенными статьями, к которым статьей этой относятся, как разного рода недвижимые имущества, как земли, так равно и заводы, мельницы и другие строения, а также и рыбные ловли, отдаваемые обыкновенно в оброчное или арендное содержание лицам частным.
Затем, из 81 и 97 ст. Высочайше утвержденного 21 марта 1894 г. мнения государственного совета „О преобразовании министерства государственных имуществ в министерство земледелия и государственных имуществ“ вполне возможно выведение того заключения, что к разряду казенных имуществ должны быть относимы также леса, горные заводы, золотые и платиновые промыслы, соляные и некоторые минеральные источники.
Далее, в 411 ст. X т. говорится об имуществах удельных, к разряду которых причисляются все те имущества, разумеется, как недвижимые, так и движимые, которые или первоначально поступили в состав уделов, или впоследствии ими приобретены или к ним приписаны.
Значение и назначение этих имуществ указывается в правилах 120 ст. I т. законов основных, по которой назначение этих имуществ заключается в обеспечении на всегдашнее время состояния Императорской фамилии под наименованием удельных, и от которых по правилам 165 и 166 ст. этих же законов следует отличать имущества, составляющие личную собственность лиц Императорского Дома, право распоряжения которыми, как имуществами частными, уже разнообразится, смотря по тому, составляют ли они имущества заповедные, родовые или благоприобретенные.
От этик имуществ отличаются имущества дворцовые, которые по 412 ст. X т. суть имущества, приписанные к дворцам для их содержания, а также и самые дворцы, в статье поименованные.
Разделяются они этой статьей на два рода: а) имущества государевы, которые всегда принадлежат царствующему Императору и, потому, не могут быть ни завещаемы, ни разделяемы, ни вообще отчуждаемы, и б) имущества, составляющие личную собственность Особ Императорского Дома, которые, поэтому, могут быть завещаемы и делимы на части.
В следующей 413 ст. X т. говорится об имуществах разных установлений, причем в ней перечисляются те различные учреждения все, однако же, правительственные, за исключением разве только Донского и других казачьих войск, об имуществах которых, как об имуществах известных групп населения, скорее следовало бы упомянуть в следующей статье, говорящей об имуществах общественных.
Хотя за исключением последних имуществ в статье этой говорится об имуществах только разных правительственных установлений, что̀ может давать повод к тому заключению, что правило этой статьи представляется как бы излишним, вследствие того, что имущества этих установлений, как установлений правительственных, представляются собственно имуществами казенными или государственными, но, на самом деле, следует, однако же, видеть в статье этой указание на то, что имущества перечисленных в ней установлений должны быть выделяемы из общей массы казенного имущества, как имущества, исключительно им принадлежащие.
Прежде всего в статье этой говорится об имуществах церковных, монастырских и архиерейских домов, к разряду имуществ которых относятся приписанные к ним земли, угодья, мельницы и все их движимое имущество.
Несомненно, что в этом постановлении говорится, как о церковных имуществах, об имуществах церквей и монастырей православного вероисповедания. Более подробные правила о значении и разрядах этих имуществ содержатся в IX т. законов о состояниях, в правилах 445—448 ст., которыми собственно по отношению имуществ православных церквей указывается:
во-1-х, что земли церковные суть двух родов: а) земли, принадлежащие церквам по прежним дачам и писцовым книгам, а также и по другим укреплениям, и б) земли отведенные прихожанами для довольствия церковных причтов в пропорции, в межевых законах установленной;
во-2-х, что церковные земли и другие имеющиеся при церквах угодья остаются навсегда неприкосновенной церковной собственностью;
в-3-х, что в случае упразднения церкви, принадлежащие ей земли и другие угодья не возвращаются ее прихожанам, а должны принадлежать той церкви, к которой упраздненная приписывается с ее приходом;
в-4-х, что церковные земли, хотя и состоят в распоряжении наличных, при ней состоящих священнослужителей и причетников, но что они не могут ни продавать их, ни закладывать, ни оставлять в наследство, или иным образом переукреплять, и
в-5-х, что выстроенные при церквах, или купленные на церковные деньги дома, вместе с состоящими при них дворами составляют также неотчуждаемую церковную собственность.
Ввиду этих постановлений закона о землях церковных, нельзя не признать совершенно правильным заключение сената о том, что кладбища, устраиваемые на земле, отведенной как городами, так и другими владельцами, напр., крестьянскими сельскими обществами, ни в каком случае не могут быть относимы к имуществам церковным или монастырским, а, напротив, ввиду 909—914 ст. XIII т. уст. врачеб. кладбища городские и, затем, ввиду 915—917 ст. этого же устава, соответствующих 693—700 ст. этого устава, издания 1892 г. кладбища сельские остаются в заведовании тех городских и сельских обществ, которые их устроили, хотя они ими и не могут быть обращаемы на какие-либо другие надобности, как места, предназначенные исключительно для погребения умерших (реш. 1883 г., № 23).
В другом решении сенат, основываясь отчасти на этих постановлениях закона, объяснил еще, что кладбища должны быть почитаемы за предметы не гражданского, а общественного права, как предметы, не находящиеся в частном обладании, вследствие чего, и нельзя,
во-1-х, признавать за лицами, откупившими на кладбищах места для погребения, право собственности на них, а следует признавать за ними только права пользования ими именно для погребения на них только умерших, и,
во-2-х, нельзя признавать и за теми, которые устроили кладбища на их земле, ни права пользования землей, под кладбище отведенной, ни права извлечения из нее каких-либо выгод.
Ввиду, затем, того обстоятельства, что постановлениями 42 и 43 ст. устава духовных консисторий предписывается причтам церковным сохранять кладбища в благоустройстве и чистоте, а постановлением 496 ст. XIII т. уст. общест. призрения издания 1892 г. к средствам призрения бедных духовного ведомства относятся, между прочим, доходы, получаемые с кладбищ, следует, по мнению сената, признавать за духовными ведомствами право пользования кладбищами и извлечения доходов от них, а за консисториями право на предъявление исков о вознаграждении за вред и убытки, причиненные кем-либо или повреждением и порчей кладбища, или же самовольным пользованием им, напр., посредством вырубки растущих на нем деревьев, или скошения растущей на нем травы и проч. (реш. 1896 г., № 90).
Эти последние положения как противоречащие только что приведенным постановлениям устава врачебного, по которым кладбища должны оставаться в заведовании тех городских и сельских обществ, которые их устроили, вряд ли могут считаться правильными, по крайней мере, по отношению, как этих кладбищ, так и кладбищ, устроенных лицами частными, вследствие того, что раз кладбища должны оставаться в заведовании обществ или, все равно, и лиц частных, их устроивших, за обществами этими, а равно и за лицами частными должно быть признаваемо и право пользования ими и извлечения каких-либо выгод из них.
Затем, в 437 ст. IX т. относительно пользования подворьями архиерейских домов еще постановлено, что подворья эти состоят в распоряжении архиерея, которому принадлежат доходы с них, но что отдаваемы в арендное содержание долее как на 12 лет они быть не могут.
По прочтении этих постановлений закона о церковных имуществах нельзя не усмотреть, что назначение всех их состоит в доставлении дохода, необходимого для содержания церковных установлений, ввиду какового назначения их и нельзя не согласиться с объяснением Высоцкого в его статье „Церковно-имущественное право по русскому законодательству“ (Жур. гр. и уг. пр., 1887 г., кн. 1, стр. 82) их значения, как имуществ патримониальных церковных установлений, могущих быть предметом различных сделок в гражданском обороте, только в силу закона неотчуждаемых.
Сенат, впрочем, основываясь на Высочайше утвержденных правилах о содержании православного духовенства, совершенно основательно предлагает отличать от имуществ собственно церковных средства, назначенные на содержание состоящего при церквах православного духовенства, как имуществ, собственно уже ему, а не церквам, принадлежащих и заключающихся:
во-1-х, в доброхотных даяниях прихожан духовенству за исполнение им для них различных церковных треб;
во-2-х, в доходах, получаемых им от находящихся в его пользовании церковных земель;
в-3-х, в процентах с принадлежащих церквам капиталов и
в-4-х, в доходах, получаемых им от различных оброчных статей, назначенных в его пользу, которые потому собственно не могут быть причисляемы к составу церковных имуществ и составляют неотъемлемую собственность причта, а не церкви (реш. 1898 г., № 50).
Хотя в правиле 413 ст. и не упоминается об имуществах, принадлежащих церквам и монастырям других вероисповеданий, кроме православного, но, несмотря на это, ввиду постановлений, имеющихся об имуществах церковных установлений других вероисповеданий в других отделах свода законов, нельзя не признать, что и имущества этих последних должны быть относимы к категории имуществ не казенных, но также разных установлений, или к категории имуществ, указанных в правиле этой статьи.
Так, во-1-х, в 835 и 836 ст. IX т. законов о состояниях говорится об имуществах, принадлежащих духовным установлениям церкви армяно-григорианской, к составу какового имущества отнесены:
а) монастырские и церковные здания и находящаяся в них движимость;
б) земли населенные и ненаселенные;
в) денежные капиталы;
г) сборы и даяния в пользу церквей и монастырей;
д) имущества, оставшиеся после смерти патриарха-католикоса и епархиальных начальников, умерших без завещания и не имевших законных наследников, и
е) движимое имущество, остающееся после смерти монашествующих, каковые имущества и, притом всякие — движимые и недвижимые, предназначенные собственно на содержание церквей и монастырей или богоугодных заведений, считаются общей собственностью всей армяно-григорианской церкви.
Ввиду этого последнего указания необходимо различить в составе церковного имущества этой церкви: а) имущества, предназначенные собственно на содержание ее установлений, и б) имущества, залючающиеся в самых зданиях церквей и монастырей с находящейся в них движимостью.
Не может быть, конечно, в отношении определения значения тех и других имуществ никакого сомнения, что последние, как не могущие подлежать частному обладанию, не могут быть предметом каких-либо сделок, а что первые, напротив, должны быть признаваемы в значении частного или патримониального имущества духовных установлений этой церкви и, потому, могущие быть объектом гражданских сделок.
Во-2-х, в 112 ст. XI т. уст. иностр. испов. указывается на движимые и недвижимые имущества, могущие состоять во владении монастырей, церквей и других духовных установлений вероисповедания римско-католического.
В-3-х, в 603 ст. XI т. уст. иностр. испов. говорится о всяком движимом и недвижимом имуществе, принадлежащем церкви евангелическо-лютеранского и реформатского вероисповеданий, предназначенном на содержание как самих церквей, так и состоящих при них богоугодных заведений.
В-4-х, в 1203 ст. XI т. уст. иностр. испов. говорится об имуществе магометанских духовных установлений Таврической губернии, к разряду которого относятся, прежде всего, духовные вакуфы, под которыми разумеются недвижимые имущества, а также капиталы, принадлежащие магометанскому духовенству, каковые вакуфы составляют неприкосновенную собственность магометанского духовенства и, притом, одинаково, как предназначенные на содержание мечетей, так и духовных училищ; а затем в 104 ст. приложения к 1142 ст. этого же устава по свод. продол. 1890 г. упоминается о вакуфах, принадлежащих закавказским шиитским мечетям, школам, кладбищам и другим духовным установлениям, заключающихся также в движимом и недвижимом имуществе.
В-5-х, из постановлений 1061, 1067 и 1074 ст. XI т. уст. иностр. испов. нельзя не вывести то заключение, что некоторые имущества могут принадлежать особо и еврейским духовным установлениям, к разряду каковых могут быть относимы: синагоги и молитвенные дома с движимыми вещами, как предметами их богослужения, а также состоящие при них разные благотворительные заведения. Об имуществах, затем, духовных установлений каких-либо других вероисповеданий в законе ничего не говорится.
Помимо имуществ духовных установлений православного исповедания в общем правиле 413 ст. упоминается еще об имуществе некоторых других установлений, как-то: государственных кредитных, богоугодных, учебных и ученых заведений, причем, однако же, никаких указаний на какие-либо отдельные разряды имуществ, могущих принадлежать этим установлениям, не сделано, но не установлено также и каких-либо ограничений в отношении права их на обладание теми или другими имуществами, из чего возможно заключить, что этим установлениям могут принадлежать вообще всякого рода движимые и недвижимые имущества, находящиеся в гражданском обороте.
Затем, уже ввиду тех частных постановлений закона, в которых говорится об имуществах разных духовных установлений других вероисповеданий, кроме православного, нельзя не признать, что правило 413 ст. представляется неполным, вследствие чего вряд ли возможно признать за ним значение исчерпывающего постановления в отношении указания тех правительственных установлений, которым может принадлежать то или другое имущество особо, не как общее казенное имущество.
Скорее, кажется, возможно предположить, что на самом деле есть и другие правительственные установления, являющиеся в качестве самостоятельных обладателей того или другого имущества, не подлежащего включению в общую массу имущества казенного или государственного.
Наконец, относительно определения значения тех или других имуществ, как имуществ разных установлений, нельзя не заметить, что вряд ли не скорее следует относить эти имущества, как предназначенные исключительно на содержание и удовлетворение надобностей самых этих установлений, к категории патримониальных или их частных имуществ.
Далее, в 414 ст. X т. говорится об имуществах общественных причем, под этот разряд имуществ подводятся имущества совершенно различных учреждений, каковыми представляются, во-1-х, сословные общества, причем в статье этой почему-то упоминается только об имуществах обществ сословных: дворянских и сельских обывателей, и ничего не говорится об имуществах других сословных обществ, и во-2-х, общественные учреждения всесословные, как учреждения городские и земские.
Как об имуществах дворянских обществ в статье этой упоминается только о домах дворянских собраний, хотя, затем, в ней и прибавлено — и тому подобные, каковые слова нисколько, однако же, выяснению состава тех имуществ, которые могут принадлежать дворянским обществам, служить не могут, если только полагать, что словами этими имелось в виду указать на возможность обладания дворянскими обществами имуществами, подобными домам дворянских собраний.
Гораздо лучшим доказательством тому, что имуществом дворянских обществ могут быть вообще движимые и недвижимые имущества, может служить правило 1172 ст. Х т., по которому в пользу общества дворян губернии могут поступать вообще выморочные имущества все равно — движимые и недвижимые, остающиеся после смерти дворян, записанных в родословную книгу губернии.
Ввиду того обстоятельства, что назначение всех имуществ дворянских обществ заключается собственно в доставлении средств на удовлетворение их сословных нужд, нельзя, кажется, не признать, что все эти имущества должны быть относимы к категории патримониальных или частных имуществ дворянских обществ, могущих быть предметом всякого рода гражданских сделок и даже сделок о их отчуждении и обременении долгами, подобно всякому имуществу, являющемуся объектом частной собственности, в особенности ввиду отсутствия в законе каких-либо ограничений в отношении распоряжения ими со стороны дворянских обществ.
Затем, в 414 ст., как об имуществах общественных отдельных сословных обществ, упоминается еще об имуществах принадлежащих обществам сельских обывателей, причем, ни на какие отдельные имущества этой категории не указывается.
Обстоятельство это, составляет довольно существенный пробел в законе, вследствие того, что имущества, принадлежащие обществам сельских обывателей, т. е. главным образом, обществам крестьян, по их назначению представляются весьма различными, каковое различие еще более усугубляется вследствие различия в обладании имуществами, принадлежащими обществам крестьян при общинном или подворном владении.
Одно только можно сказать по прочтении собственно правила 414 ст., что в ней следует видеть указание на такие имущества обществ сельских обывателей, которые принадлежат, как таковые, всему их обществу в целом его составе, а никак не отдельным членам, входящим в состав его, на том простом основании, что имущество, принадлежащее этим последним, есть уже имущество частное, а не общественное.
В остальном допущенный в правиле этой статьи пробел, в отношении более подробного означения этих имуществ, может быть восполнен, главным образом, по соображении постановлений общего положения о крестьянах и положения о выкупе, в которых выясняется различие в имуществах, принадлежащих целым обществам и отдельным дворам крестьян при общинном и подворном владении.
Так, во-1-х, в 106 ст. полож. о выкупе указывается, что надельные земли, выкупленные целым обществом крестьян при общинном владении, признаются собственностью всего общества, которым и разверстываются между членами общества, имеющими только право пользования в них, из чего само собой, конечно, вытекает то заключение, что при общинном владении земельный надел общества должен считаться имуществом общественным, а не частным.
Во-2-х, в 166 ст. полож. о выкупе указано, что участки надела, приобретенные не целым обществом, а отдельными домохозяевами, составляют их личную собственность, из чего само собой следует то заключение, что при подворном владении наделами земли, принадлежащие каждому домохозяину в отдельности, напротив, не могут быть относимы к разряду имуществ общественных, как составляющие отдельную собственность каждого крестьянского двора.
В-3-х, на основании 34 ст. Общ. полож. о крест. нельзя не признать, что к имуществам общественным, напротив, должны быть относимы земли, приобретаемые целым обществом крестьян независимо от их надела, пока они не разделены между отдельными домохозяевами и не обращены в их частную собственность.
В-4-х, прямо уже относятся к имуществам общественным правилом 31 ст. Общ. полож. о крест. мирские денежные продовольственные капиталы и мирские хлебные запасы, как имущество, принадлежащее целому обществу крестьян.
Наконец, как на имущества общественные нельзя не указать на различные имущества, поименованные в правиле 171 ст. XII т. 2 ч. уст. о благоустр. в казен. селениях по свод. продол. 1890 г., которой к имуществам общественным бывших государственных крестьян относятся, кроме мирских земель, также мельницы, рыбные ловли и другие статьи общественного дохода.
К такого же рода общественным имуществам в силу 44 ст. Мест. полож. о крест. должны быть отнесены также торговые и базарные площади, доходы с которых собираются в пользу мира, т. е. всего крестьянского общества.
К общественному имуществу крестьян должны быть относимы также, по объяснению сената, на основании 27 ст. Местн. полож. о крест. находящиеся в селениях улицы и переулки, несмотря на то, что они в счет надельной земли и не полагаются, так как все же они не могут считаться и оставшимися за помещиками (реш. 1874 г., № 185).
Постановления эти указывают, что общественные имущества крестьянских обществ, как обществ сельских обывателей, представляются далеко не столь однообразными, как имущества дворянских обществ, так как в их состав входят не только имущества, предназначенные для извлечения из них средств в пользу обществ, но и такого рода имущества, как, напр., площади, улицы, переулки и тому подобные, которые предназначены для общего пользования.
Ввиду такого разнородного состава общественных имуществ сельских обывателей по их назначению и нельзя, конечно, не признать, что в составе этих имуществ находятся как имущества патримониальные, составляющие как бы частную собственность этих обществ и могущие поэтому быть предметом различных гражданских сделок, так и имущества общего пользования, находящиеся вне гражданского оборота, как улицы, площади и подобные имущества.
Об имуществах, затем, других сословных обществ, как, напр., купеческих, мещанских и проч. в правиле 414 ст. совсем не упоминается, но несмотря на это и уже ввиду того обстоятельства, что и эти общества, как мы видели в главе о юридических лицах, признаются таковыми нашим законом и облекаются правоспособностью приобретать и отчуждать имущества, нельзя не признать, что различного рода движимое и недвижимое имущество, принадлежащее и этим обществам, коль скоро оно приобретено целым обществом и предназначено служить его нуждам, должно быть относимо к категории имуществ общественных.
Ввиду, затем, того обстоятельства, что и имущества, принадлежащие этим обществам, подобно тому, как и обществам дворянским, могут быть предназначены едва ли не исключительно для того, чтобы доставлять средства для удовлетворения различных нужд и потребностей самых этих обществ, они должны быть почитаемы за их патримониальные или частные имущества.
Относительно означения, затем, как общественных имуществ, имуществ, принадлежащих городским обществам, правило 414 ст. представляется более подробным, так как оно, как на таковые, указывает на городские земли, леса, мельницы и другие угодья, отведенные городам, и, притом, как внутри, так и вне оных состоящие, а также и городские выгоны и городские доходы.
Хотя в этой статье указываются уже многие общественные имущества городских обществ, но, несмотря на это, и оно не заключает в себе исчерпывающего их перечисления, так как в 8 ст. городов. полож. 11 июня 1892 г. как на городские общественные имущества указывается еще и на многие другие.
Именно, статьей этой кроме имуществ, перечисленных в 414 ст., относятся к имуществам городским земли, назначенные по городскому плану под площади, улицы, переулки, тротуары, проходы и бечевники или заменяющие их пристани и набережные, а равно пролегающие через городские земли водяные сообщения, которые, составляя городскую собственность, остаются, однако же, в общем всех пользовании.
Последние слова, указывая на назначение этих последних имуществ, указывают, вместе с тем, и на их значение, как таких имуществ, которые хотя и считаются собственностью города, но, несмотря на это, не могут быть относимы, как предназначенные для общего пользования, к разряду патримониальных или частных имуществ городского общества, в чем собственно и заключается их отличие от имуществ, перечисленных в правиле 414 ст., которые, по справедливому замечанию Мыш в его статье „Город как собственник и контрагент“, должны быть, напротив, признаваемы за имущества, принадлежащие городу в частную собственность (Журн. гр. и уг. пр., 1876 г., кн. 7, стр. 6), или все равно за его собственность патримониальную.
По замечанию Мыш, правило 414 ст. даже и в отношении перечисления имуществ этого последнего разряда не имеет значения исчерпывающего постановления, заключая в себе только примерное их перечисление, что и совершенно справедливо, ввиду того, что на самом деле городам принадлежат и многие другие имущества на праве частной собственности, в статье этой не поименованные, как, напр., театры, бойни, городские железные дороги, водопроводы, газовые и электрические заводы для доставления освещения и проч.
Что перечисление этих последних имуществ в правиле 414 ст. представляется казуистичным, то лучшим доказательством этому, по замечанию Мыш, служит сам закон, так как им в других постановлениях, как, напр., в правиле 570 ст. IX т., указываются еще и такие имущества, которые в статье этой не поименованы, как, напр., дома для собрания городского общества и содержания архивов и проч.
Кроме этого, к разряду городских имуществ, по замечанию Мыш, должны быть относимы не только имущества недвижимые, но и движимые, необходимые для удовлетворения различных городских потребностей, как, напр., пожарные трубы, лошади и проч. (Журн. гр. и уг. пр., 1886 г., кн. 7, стр. 17).
Нельзя, кажется, признать вполне исчерпывающим постановлением и правило 8 ст. городов. полож., перечисляющее принадлежащие городам имущества, предназначенные для общего пользования; по крайней мере, сенат совершенно основательно относит к разряду таких имуществ ввиду постановлений XIII т. уст. врачеб. еще устраиваемые городами на их земле городские кладбища (реш. 1883 г., № 23).
Ввиду коренного различия в назначении этих последних имуществ и имуществ, перечисленных в правиле 414 ст., сенат так же, как и Мыш, отличает принадлежащие городу имущества в частную собственность и предназначенные для пользования общего, которые он признает за имущества, изъятые из частного обладания (реш. 1892 г., № 25). Кроме этого различия в городских имуществах, Мыш предлагает еще различать имущества собственно первой категории, или патримониальные имущества города еще на два разряда:
а) имущества общественные, которыми сам город не пользуется, а предоставляет в пользование всех обывателей города, как, напр., выгоны, предназначенные для пастьбы их скота, отведенные для пользования им леса и проч., и
б) имущества, имеющие специальное назначение, как, напр., городские продовольственные капиталы, капиталы, пожертвованные для известного назначения, капиталы городских банков и проч., которыми город не ограничен в праве распоряжения (Жур. гр. и уг. пр., 1886 г., кн. 7, стр. 26—36).
Ввиду того обстоятельства, что различие между теми и другими имуществами коренится не в них самих, как объектах гражданских прав, или, лучше сказать, не в назначении их служить или нуждам города, как собственника, или нуждам всех, а лишь в правах города на их эксплуатацию и распоряжение, различие это по отношению разделения на категории имуществ, как объектов прав, по их назначению одинаковых, вряд ли представляется необходимым.
Наконец, как об имуществах общественных правило 414 ст. X т., кратко упоминает об имуществах, приобретаемых именем земства земскими учреждениями. Обозначение таким общим выражением имуществ, могущих составлять общественное имущество земства, представляется, однако же, наиболее подходящим в законе, вследствие того, что оно указывает на возможность отнесения к разряду этих имуществ вообще всех тех имуществ, которые закон дозволяет приобретать земству, как юридическому лицу.
Одно только нельзя не сказать в объяснение значения этого постановления закона, это именно то, что в нем следует видеть указание на такие общественные имущества земства, которые должны быть относимы к категории его патримониальных имуществ, составляющих его частную собственность, как имущества, необходимые для удовлетворения его собственных нужд и потребностей, как, напр., приобретаемые им для помещения самих земских учреждений дома, или приобретаемые им для удовлетворения каких-либо его потребностей земли, разная движимость и проч.
Но земству, само собой разумеется, подобно тому, как и городам, могут принадлежать не только эти имущества, но и многие другие, предназначенные для общего пользования и находящиеся только в заведовании его, как учреждения, но не составляющие его частную собственность, указание на каковые имущества содержится и на самом деле во 2 ст. полож. о земск. учреж. 12-го июня 1890 г., которой к кругу ведомства земства отнесено, между прочим, содержание в исправности состоящих в его ведении дорог, дорожных сооружений, бечевников и пристаней вне городских поселений, попечение о состоящих в ведении его лечебных и благотворительных заведений и проч.
В заключение правилом 415 ст. Х т., имуществами частными признаются все те, которые принадлежат частным лицам и сословиям лиц, как-то: компаниям, товариществам и конкурсам.
На основании этого постановления нельзя не признать, что по нашему закону имуществами частными должны быть признаваемы не только имущества, принадлежащие частным лицам физическим, но и частным юридическим лицам, вследствие того, что имущества компаний и товариществ отнесены 415 ст., также к имуществам частным.
На неправильность наименования компаний и товариществ, как лиц юридических, сословиями лиц мной было уже указано выше, в главе о юридических лицах; теперь же в объяснение постановления этой статьи замечу еще только, что хотя компании и товарищества не обнимают собой всех возможных у нас юридических лиц частных, но что, несмотря на это, имущества, принадлежащие и другим юридическим лицам этой категории по аналогии с указанием этого постановления, должны быть квалифицируемы также как имущества частные.
О вещах, наконец, никому не принадлежащих, или о вещах бесхозяйных вроде res nullius права римского наш закон не только ничего не говорит, но относит даже правилом 406 ст. X т., как мы видели выше, все имущества, никому в особенности не принадлежащие, т. е. не принадлежащие ни частным лицам, ни сословиям лиц, ни дворцовому и удельному ведомствам, ни другим установлениям, к составу имуществ государственных.
Основываясь на этом постановлении нашего закона, из наших цивилистов уже Варадинов утверждал, что у нас недвижимых имуществ, как res nullius, т. е. никому не принадлежащих, не существует, вследствие чего и приобретение права собственности на вещи посредством овладения, если и может у нас считаться допустимым, то разве только по отношению некоторых вещей движимых, как, напр., рыб в морях, или диких зверей, предоставленных в общее пользование (Исследов. об имущест. правах, вып. 2, стр. 165).
Еще решительнее за невозможность признания у нас существования вещей бесхозяйных как res nullius права римского, высказываются наши последующие цивилисты: Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. II, стр. 52), Муллов в его статье „Клад и находка“ (Жур. Мин. Юст., 1863 г., кн. 1, стр. 10) и Суворов в его статье „О находке по русским законам“ (Жур. гр. и уг. пр., 1875 г., кн. 2, стр. 148), по мнению которых, у нас в силу 406 ст., к составу имуществ государственных должны быть относимы никому не принадлежащие не только имущества недвижимые, но и движимые, и что у нас не могут быть признаваемы вещами бесхозяйными ни вещи потерянные, ни вещи, своими хозяевами оставленные — res derelictae, ни дикие животные, ни, наконец, отнятые у неприятеля, как военные добычи.
Совершенно последовательно и согласно с этим основным положением Суворов выводит далее и логически вытекающие из него другие положения, заключающиеся в том, во-1-х, что вещи, их хозяевами покинутые — res derelictae, следует считать или собственностью государства, или же собственностью их бывшего хозяина, пока ими не овладело другое лицо, и во-2-х, что при недопустимости у нас существования вещей бесхозяйных порывается всякая связь между находкой и овладением, как основанием приобретения ее, вследствие чего, однако же, по замечанию Суворова, становится неразрешимым вопрос о том, на каком основании находчик приобретает право собственности на найденную вещь в случае неявки хозяина за ее получением (Жур. гр. и уг. пр., 1875 г., кн. 2, стр. 150—152).
Уже одно это обстоятельство не может не возбуждать некоторого сомнения в том — действительно ли представляется правильным столь абсолютное утверждение о недопустимости нашим законом существования у нас вещей, никому не принадлежащих.
Между тем, Победоносцев также утверждает, что потерянные вещи ни в каком случае не могут быть почитаемы вещами бесхозяйными, вследствие чего найденная вещь не может быть присвоена себе нашедшим ее только потому, что она им найдена, и, затем, сделаться его собственностью она может только тогда, когда является предположение, что настоящий собственник ее или отступился от нее, или же что его совсем нет (Курс гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 423).
Таким рассуждением, однако же, вопрос об основании обращения вещи найденной в собственность находчика не только не разрешается, но в нем самом заключается даже некоторое противоречие, так как, с одной стороны, им отвергается возможность признания потерянных вещей ничьими, а с другой — по наступлении известных условий, напротив, признается возможным приобретение их как ничьих.
Сперанский, как-то видно из его объяснительной записки „О содержании и расположении свода законов гражданских“, также полагает, что предмет находки не есть res nullius, но res alterius, только неизвестно чьей, и что вследствие этого право находки есть в существе своем то же, что и самовольное владение и как оно покрывается временем, так и находка покрывается неявкой хозяина в срок по объявлении.
Не безынтересным, кроме этого, представляется и вообще взгляд Сперанского на res nullius, выраженный им в этой же записке его, в которой он в объяснение их значения говорит, что res nullius суть или absolute таковые, как имущества никому не принадлежащие, и res nullius relative, как имущества никому не принадлежащие, частно, но принадлежащие вообще государству (Архив истор. и прак. сведений Калачева, 1859 г., кн. 2, стр. 17—18).
Последнее объяснение значения res nullius представляется, однако же, вполне искусственным и не представляющим никаких данных для разъяснения вопроса о том — может ли считаться допустимым по нашему закону существование таких вещей у нас.
Приравнение, затем, находки завладению хотя и выясняет несколько основание приобретения права собственности на найденную вещь, которая при таком объяснении в момент находки действительно представляется как вещь alterius, но дело в том, что обстоятельство это нисколько еще не выясняет значения найденной вещи по наступлении того момента, когда она обращается в собственность находчика; между тем, как по объяснению Победоносцева, она потому именно и обращается в его собственность, что в этот момент является предположение, что хозяин ее или отступился от нее, или же что его вовсе нет, т. е. является предположение, что она и есть именно или res derelicta или же res nullius.
Несмотря на возникновение в этот момент такого предположения, государство, однако же, не предъявляет на нее никаких прав, на том основании, что вещи, никому не принадлежащие, должны принадлежать ему, из чего не может не вытекать то предположение, что государство и не считает такие вещи ему принадлежащими, каковое предположение уже колеблет отчасти утверждение о безусловной недопустимости в силу нашего закона существования у нас бесхозяйных вещей.
Кроме этого положения, доказательства неправильности этого утверждения представляет и сам закон. Так, во-1-х, закон правилом 263 ст. XII т. уст. сельск. хозяйст. объявляет свободными звериные промыслы в Сибири в казенных дачах, чем предоставляет, очевидно, ловлю зверей в них всем и каждому;
во-2-х, закон правилами 267—269 ст. XII т. этого же устава предоставляет в морях и не принадлежащих никому в частную собственность озерах, опять всем и каждому, право ловли рыбы;
в-3-х, закон правилом 492 ст. XII т. этого же устава объявляет свободными рыбный и тюлений промыслы в Каспийском море;
в-4-х, закон правилом 770 ст. XII т. этого же устава предоставляет в пользование всех ловлю жемчуга в морях и озерах, не состоящих в частном владении.
Уже эти узаконения дают право сделать то заключение, что закон, объявляя в принадлежащих государству водах и на принадлежащих ему землях свободными означенные промыслы, тем самым указывает, что государство как бы отреклось от права собственности на предметы этих промыслов, вследствие чего рыбы и жемчуг в его водах и звери в его лесах могут становиться собственностью лица, впервые овладевшего ими, что представляется, однако же, возможным только по отношению вещей ничьих или бесхозяйных — res nullius.
Хотя дикие животные, как, замечают Мейер и Суворов, вообще и не могут считаться у нас никому не принадлежащими, как res nullius, к разряду каковых их относило право римское, на том основании, что у нас они должны считаться принадлежащими владельцам тех дач, на землях которых они в каждый данный момент находятся, но дело в том, что положение это не может считаться применимым в тех случаях, в которых сам закон дозволяет присваивать их себе лицам, овладевшим ими, как в только что указанных случаях.
Таким образом, и эти случаи не могут не служить доказательством тому, что государство не предъявляет своих прав также на рыбу и зверей, находящихся на его землях и в его водах так же точно, как оно не предъявляет своих прав и на вещи потерянные, забытые или хозяевами их оставленные — брошенные — res derelictae.
Ввиду такого как бы отречения со стороны государства от его прав на такие вещи, и в ответ на занимающий нас вопрос о том — может ли считаться безусловно правильным положение, выставленное некоторыми нашими цивилистами о недопустимости существования у нас по нашему закону вещей бесхозяйных, нельзя не признать, что положение это, по крайней мере, по отношению вещей движимых представляется неправильным, или, другими словами, что правильным должно быть признано положение, высказанное Варадиновым, и разделяемое Тривусом в его статье „Концессии и уставы железнодорожных обществ“ (Жур. Мин. Юст., 1896 г., кн. 5, стр. 190), по мнению которых вещами бесхозяйными у нас не могут быть признаваемы собственно имущества недвижимые, которые, коль скоро они никому не принадлежат, должны считаться собственностью государства.
Положение это представляется вполне согласным и с точным смыслом закона об имуществах государственных, выраженного в 406—409 и 411 ст. X т., из которых к составу этих имуществ правилом первой из этих статей относятся из имуществ, никому не принадлежащих, только имущества недвижимые, из имуществ же движимых правилами последних статей, как бы по исключению, относятся только имущества выморочные, или же военные и морские добычи.
И из наших цивилистов Кавелин (Права и обязан., стр. 78) и Змирлов в его статье „О недостатках наших гражданских законов“ (Жур. гр. и уг. пр., 1883 г., кн. 5, стр. 122—123), высказываются также за допустимость приобретения у нас путем овладения только что указанных вещей движимых, как-то: вещей потерянных собственником, когда есть основание предполагать, что он от них отказался, не явившись за получением их в установленный законом срок после публикации, затем диких животных и рыб в морях.
Допустить возможность приобретения у нас этих вещей посредством оккупации следует, по мнению Змирлова, потому, что утверждение тех из наших цивилистов, которые не допускают у нас приобретение права собственности посредством этого способа вследствие того, что будто бы у нас в силу правила 406 ст. X т. никакие вещи не могут быть признаваемы ничьими — res nullius, представляется вполне неправильным, как основанное на недоразумении, происходящем от неправильного понимания этой статьи; причем он совершенно основательно замечает, что отвергнувши допустимость приобретения у нас вещей движимых посредством оккупации, не на чем, затем, собственно и основывать уже право нашедшего вещь потерянную на ее приобретение или на получение за нее вознаграждения.
Что основание приобретения права собственности на находку следует видеть именно в оккупации, то это признают также Варадинов (Исслед. об имущ. пр., вып. 1, стр. 146), Лихтенштадт (Прак. кас. сената за 1890 г., стр. 40), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2. стр. 243 и 246) и Васьковский в его заметке „Юридическая конструкция находки“ (Жур. Юрид. Общ. 1894 г., кн. 8, стр. 65—67), по мнению которых за вещи бесхозяйные у нас также не могут быть признаваемы, главным образом, имущества недвижимые, но никак не все вещи движимые, как, напр., рыбы в морях и дичь в лесах, приобретение которых может считаться допустимым и у нас посредством овладения ими; а по замечанию Васьковского, также и другие движимые вещи, не имеющие собственника или бесхозяйные, как вещи потерянные, или покинутые, за исключением только по правилу 406 ст. движимых вещей, составляющих принадлежности недвижимых государственных имуществ правильность какового заключения вполне подтверждается, по мнению Васьковского, как буквальным смыслом правила этой статьи, так и всеми теми узаконениями, которые показаны ее источниками и в которых во всех указывается, как на имущества государственные, только на имущества недвижимые, как можно думать потому, что только они представляют собой часть государственной территории, находящейся под верховным владычеством государства, в собственность которого они и должны поступать, коль скоро выходят из-под власти частного собственника.
Ввиду этих узаконений и нельзя, далее, не признать, что овладение, как способ приобретения права собственности в смысле occupatio права римского, безусловно может считаться недопустимым у нас также по отношению приобретения имуществ недвижимых, да и то только в том смысле, что посредством овладения не может считаться допустимым приобретение права собственности на них в момент самого овладения и единственно вследствие факта овладения, но никак не посредством давности владения на основании общих правил закона о приобретении права собственности этим способом, как это объяснили также Победоносцев (Курс гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 395) и сенат (реш. 1876 г., № 579), и из них категоричнее сенат, который прямо указал, что хотя пустопорожние места и составляют собственность казны, которая, поэтому, хотя и имеет право требовать возвращения их из владения частных лиц, но лишь только в тех случаях, когда владение их за давностью не обратилось в право собственности, так как право собственности казны на земли не может быть основываемо исключительно на одной 406 ст. X т.
Из этого объяснения сената не может быть не выведено то заключение в отношении определения действительного значения этой последней статьи, что ею собственно устанавливается только предположение в пользу права казны на пустопорожние земли, или никому не принадлежащие имущества, которое может быть опровергнуто доказательством права собственности на них частного лица, вытекающего из давностного владения.
По объяснению Победоносцева также, хотя заимка, т. е. завладение пустопорожними местами юридически в настоящее время и невозможно, но фактически практикуется и посредством давности владения может обращаться в право собственности.
