1. Право собственности не может существовать в безусловно неограниченном[1] виде, так как это грозило бы опасностью всему общежитию.
Возьмем, напр., поземельную собственность. «Если бы, – справедливо рассуждает проф. Гамбаров, – А, владея на праве собственности определенным участком земли, мог внутри его совершать неограниченно все действия, не выходящие в отношении пространства за пределы его собственности, то он имел бы возможность прогнать всех своих соседей, вынудив их к уступке принадлежащих им земель за самую ничтожную плату.
Он мог бы устроить у себя бойню, которая, отравляя воздух окрестностей, сделала бы невозможной жизнь для его соседей, или фабрику, которая, распространяя кругом дым и нестерпимый жар, уничтожила бы поблизости всякую растительность и сделала немыслимым постоянное пребывание человека в этой местности, или угрожала бы, ввиду своей опасности, целости всех соседних строений; он мог бы, наконец, у самой границы своего участка вырыть глубокую яму, угрожая ближайшему дому полным разрушением»[2].
2. Законодательства подвергают право собственности двоякого рода ограничениям: 1) они лишают собственников некоторых принадлежащих им правомочий и 2) подчиняют действия собственников контролю со стороны органов публичной власти (напр., по постройке и эксплуатации домов, фабрик, заводов и пр.).
Ограничения первого рода рассматриваются в гражданском иске, так как они определяют самое содержание права собственности. Ограничения второго рода, представляя собой в сущности только публично-правовые обязанности, возлагаемые законом на собственников, не имеют отношения к гражданскому праву и исследуются в публичном праве (полицейском).
3. Таким образом, под законными ограничениями права собственности следует понимать указанные в самом законе случаи сужения сферы принадлежащего собственнику юридического господства над вещью.
Законные ограничения нередко называются как юристами, так и законодателями (франц., итал.) «легальными сервитутами»; но этот термин неудачен, так как он ведет к смешению ограничений собственности с сервитутами, которые тоже иногда основываются непосредственно на самом законе.
Между тем законные ограничения и сервитуты существенно отличаются друг от друга и подчиняются неодинаковым нормам. Самая важная разница между ними состоит в следующем.
Хотя сервитуты в большинстве случаев тоже ограничивают собственника в осуществлении его права, но это ограничение является только результатом, оборотной стороной права, принадлежащего обладателю сервитута.
Напротив, при ограничениях собственности на первом плане стоит самое ограничение, т.е., иначе, обязанность собственника, из которой, в качестве неизбежного последствия, вытекает право постороннего лица[3].
Кроме того, каждый сервитут устанавливается для удовлетворения индивидуальных потребностей лица или имущества, которыми и определяется его объем, тогда как ограничения служат на пользу всем вообще или определенной категории лиц[4].
Некоторые авторы совершенно неправильно относят к числу законных ограничений права собственности: 1) учреждение опеки над имуществом расточителей, несовершеннолетних, умалишенных; 2) передачу владения имуществом залогодержателю или пожизненному владению и 3) установление сервитута путем экспроприации[5]. На самом деле в первом случае имеется ограничение дееспособности, а во втором и третьем – сервитуты.
4. Законные ограничения бывают трех категорий. Одни устанавливаются в интересах всего общества. Наше законодательство называет их правом участия общего. Другие имеют целью разграничить интересы собственников смежных недвижимостей.
На Западе они носят название соседского права (Nachbarrecht), а у нас – права участия частного. Третьи ограждают интересы определенного круга лиц путем стеснения собственника в праве распоряжения имуществом. Их можно назвать, применительно к терминологии нашего права, законными запрещениями.
5. Все эти три категории ограничения права собственности существовали в Риме и существуют в Западной Европе, и притом в более развитом виде, чем у нас. Сравнивая постановления нашего законодательства с правилами иностранных кодексов, можно убедиться, что некоторые важные и необходимые в интересах общежития ограничения собственности, известные на Западе, совершенно чужды нашему праву.
Так, напр., русский закон не дает собственнику деревьев права собирать плоды, упавшие на участок соседа (interdictum de glande ferendа), устраивать леса на земле соседа или провозить и складывать на ней строительные материалы, ничего не говорит об общих стенах, заборах и пр. (см., напр., саксон. ул., 345–368; фр., 640–685).
6. Право участия общего. Х том определяет его как «участие в выгодах имущества, установленное в пользу всех без изъятия» (ст. 433), и относит к нему следующие случаи:
а) «Владельцы земель, через которые пролегают большие дороги, не должны препятствовать никоим образом проходу или проезду по ним» (ст. 434).
На самом деле здесь никакого ограничения прав собственников нет по той причине, что земля под большими дорогами принадлежит государству и земству, а не частным лицам.
Такого мнения держались наши старые цивилисты[6]. Но некоторые из новейших авторов[7] и сенат (85/86; 82/90; 89/6) высказывают иной взгляд и признают право собственности на землю, находящуюся под большими дорогами, за владельцами имений, через которые эти дороги проходят.
Первое мнение правильнее, так как в ст. 406 Х т. прямо сказано, что к государственным имуществам принадлежат, между прочим, «большие дороги». Такой же вывод следует из ст. 543 межев. зак. и из закона 1838 г. «О считании торгового тракта из Москвы в Каширу принадлежащим к составу государственных имуществ»[8].
б) Собственники имений, примыкающих к большим дорогам, не должны «скашивать и вытравлять траву, растущую на пространстве мерной дороги» (ст. 435). И тут никакого ограничения права собственности не имеется, ибо опять-таки большие дороги не принадлежат владельцам смежных с ними имений.
в) Те же собственники «обязаны огораживать канавами свои дачи, дабы прогоняемый по большим дорогам скот не мог причинить порчи их полям и потравы хлеба» (ст. 435). Это постановление представляет собою не более как добрый совет со стороны законодателя, нисколько не стесняющий прав собственника на его имущество.
г) Прибрежные собственники должны «оставлять бечевник, т.е. известное пространство по берегу рек, озер, каналов и шлюзов, для надобностей судоходства и сплава леса» (437, 438, п. 2 и 3, 441). Подробные правила о бечевнике помещены в уставе путей сообщения (ст. 358–362).
Из них видно, что право собственности на землю, отведенную для бечевника, остается за прежним собственником ее и не переходит к государству (82/90; 81/96; 78/259). Поэтому бечевник действительно устанавливает общее участие в чужом имуществе и ограничивает право собственности прибрежных владельцев[9].
д) Те же собственники не должны «строить мельниц, плотин и заколов или других перегородок на судоходных реках» (438, п. 1). Так как судоходные реки, подобно большим дорогам, составляют собственность государства (Х т., 406), то это запрещение подразумевается само собой и никакого отношения к праву собственности частных лиц не имеет.
е) «Владельцы мельниц на реках, поименованных в уставе путей сообщения (ст. 130, прим.), обязаны спускать воду по требованию местного начальства путей сообщения» (439). Это постановление имеет силу только для немногих местностей (верховьев Волги, Вышневолоцкой системы и др.).
ж) «Прибрежные собственники не должны строить через малые, несудоходные[10] речки мостов на козлах, жердях и слабых сваях, а могут строить либо постоянные мосты, которые бы сплаву бревен и дров не препятствовали, либо содержать разводные мосты или перевозы» (440).
Правило этой статьи, относясь к речкам, могущим состоять в частном обладании, ограничивает права прибрежных собственников (84/3).
Вот и все виды права участия общего, указанные в Х т. Но если обратиться к уставу путей сообщения, то можно найти в нем еще один вид, именно право прохода и проезда по проселочным дорогам, которые подлежат частной собственности (уст. пут. сообщ., ст. 10, 11, 523, 719)[11].
7. Право участия частного. Закон определяет его как участие в выгодах чужого имущества, установленное не для всех без изъятия, а «единственно и исключительно в пользу кого-либо из частных владельцев» (433).
Сопоставив это определение с отдельными перечисленными в Х т. видами права участия частного, нетрудно убедиться, что закон относит к указанному праву преимущественно ограничения права собственности, вызванные отношениями соседства. Таковы следующие ограничения:
а) Прибрежный владелец не смеет «поднимать запрудами речную воду, затопляя луга и пашни соседа, владеющего землями и покосами к верху реки, и останавливая действия его мельницы» (442, п. 1).
Сенат совершенно правильно распространил эту статью по аналогии на подтоп запрудами не только лугов и пашней соседа, но и других верхних владений, как, напр., пастбищ, дороги к мельнице и пр. (89/17; 75/753; 72/482).
б) Прибрежный владелец не может примыкать плотины к противоположному берегу без согласия владельца этого берега (442, п. 2).
Это постановление не заключает в себе ограничения права собственности и представляется совершенно излишним, так как само собой понятно, что право собственности на один берег не дает никаких прав на другой, и что поэтому примычка плотины к противоположному берегу возможна только с разрешения его владельца[12].
в) Хозяину дома воспрещается «пристраивать поварню или печь к стене соседа, лить воду и сметать сор на его дом или двор, делать скат кровли в его сторону, прорезывать окна и двери в брандмауэре, отделяющем кровлю смежных зданий» (445).
Эта статья далеко не исчерпывает всех необходимых, в интересах соседства, ограничений, а потому должна быть применяема и к случаям, сходным с указанными в ней. Так, нельзя пристраивать к стене соседа не только поварни и печи, но и другие грозящие соседу опасностью здания, напр. кузницы (74/673); равным образом, если запрещено лить на двор соседа воду, то тем более нельзя дозволить устройство стока нечистот и т.д.[13]
г) «Строящий дом на самой меже своего двора не должен делать окон на двор или на крышу своего соседа без согласия последнего» (446, п. 1). Поясняя это правило, второй пункт 446-й ст. постановляет, что согласие соседа должно быть выражено в записи, совершаемой крепостным порядком.
Сверх того, статья 447 дозволяет строящему дом не на самой меже, а с отступлением внутрь своего двора делать окна на соседние дворы и без согласия хозяев, которые, однако, пользуясь своим правом собственности, могут беспрепятственно выводить на своей земле, на самой ли меже или внутри двора, брандмауэр».
В последнем дозволении закона не представлялось надобности, так как оно само собой вытекает из права собственности на двор, где владелец может распоряжаться по своему усмотрению.
д) Каждый собственник обязан предоставлять дорогу для прохода и проезда через свое имение «владельцам, пользующимся землями и промыслами в казенных или частных дачах» (448), или лишившимся водопоя вследствие изменившегося течения пограничных меж (451).
Из буквального смысла этих статей и из узаконений, на которых они основаны, следует только, что владельцы участков, со всех сторон окруженных чужими владениями, могут требовать проложения через эти владения малых дорог шириною в три сажени (449, 450)[14].
Но сенат, имея в виду практические потребности жизни, признал, что хозяин замкнутого участка или дворового места в городе может, при отсутствии всякого доступа к своей собственности, прямо проходить и проезжать через смежные владения, не требуя отведения дороги (81/173; 75/978), и что это право прохода и проезда принадлежит не только самому собственнику, но и лицам, которым он предоставил пользование своим имуществом, как, напр., арендаторам (76/180).
е) Владельцы земель, прилегающих к линии железной дороги, обязаны соблюдать специальные правила относительно возведения построек, производства земляных работ, отвода воды, стока нечистот, посадки деревьев и пр. (уст. пут. сообщ., ст. 1–11 прилож. к 1 прим. 575 ст.).
8. Законные запрещения. Этот третий вид ограничений права собственности обнимает те случаи, когда собственник какого-либо имущества в интересах рода или сословия, к которым он принадлежит, стеснен законом в пользовании и распоряжении им.
Так, родовые имущества могут быть завещаемы, даримы, выделяемы и назначаемы в приданое только тем лицам, которые получили бы их по наследству (см. I вып., стр. 88–94). Собственники заповедных и майоратных имений лишены права отчуждать их, завещать, закладывать и «вообще обременять долгами и повинностями» (Х, 488, 493, 509), за исключением некоторых в законе указанных случаев (Х, 489, 1069, 1211, 1212).
Малоимущие дворяне не вправе отчуждать и завещать участков, отведенных им по закону 20 июля 1848 г. (Х, 516). Ограничения права собственности некоторых других категорий лиц (крестьян, казаков) излагаются в специальных узаконениях (Х, 520, прил. к IX т. Св. зак., т. XII, ч. 2).
От законных запрещений нужно строго отличать всякие иные, возникающие по другим основаниям (по договору, судебному определению, правительственному распоряжению, завещанию) и временно стесняющие собственников в праве распоряжения своим имуществом.
Они не вызываются необходимостью ограничить правомочия собственников в интересах общежития или определенного круга лиц, а имеют целью обеспечить лежащие на собственнике обязательства по отношению к известному управомоченному лицу, как, напр., займодавцу, легатарию, казне и т.п.
Поэтому говорить об указанных ограничениях следует не наряду с законными ограничениями, как делают некоторые авторы[15], а в различных местах, сообразно с теми основаниями, на которые опираются запрещения. Так, напр., запрещения по закладным уместнее всего излагать в главе о залоге, запрещения по искам – в гражданском процессе и т.д.
9. Последствия нарушения законных ограничений не всегда одинаковы и изменяются сообразно с характером отдельных ограничений и свойством нарушения.
а) Право участия общего установлено в публичном интересе «в пользу всех изъятий» (Х, 433). Поэтому следить за соблюдением его и устранять нарушения обязаны органы публичной власти, т.е. местная полиция.
Так, напр., если собственник или постороннее лицо перекопает дорогу, возведет на ней постройку, заградит бечевник и т.п., то местная полиция обязана распорядиться о приведении дороги и бечевника в надлежащий вид (уст. пут. сообщ., 358–362; общ. губерн. учр., ст. 742; 86/9).
Сверх того, виновные в нарушении привлекаются к уголовной ответственности (уст. о нак., ст. 70, 72, 73, 78, 81–83, 85), а частные лица, потерпевшие убыток от заграждения пути или бечевника, могут предъявить к ним иск о вознаграждении.
С другой стороны, собственник имущества, в котором установлено право участия общего, обязан терпеть ограничение только в тех пределах, какие означены в законе. Вследствие этого если постороннее лицо переступит через эти пределы, то собственник вправе предъявить к нему иск.
Так, напр., всякий может проходить и проезжать по дороге, не спрашивая согласия лица, через владение которого она пролегает; но отсюда не следует, что каждый вправе устроить на дороге рельсы, так как это «превышает объем права участия в пользовании и выгодах чужого имущества» (91/114; 85/101).
Равным образом, прибрежный собственник, будучи обязан отвести бечевник только для надобностей судоходства, рыболовства и сплава леса, вправе требовать судебным порядком снесения возведенных кем-либо на бечевнике построек (91/48).
б) Право участия частного установлено в интересах определенных категорий лиц, преимущественно соседей. Ввиду этого для вмешательства административной власти нет повода, и все споры между собственниками и обладателями права участия частного подлежат разбирательству в порядке гражданского процесса (уст. гр. суд., ст. 29, п. 5).
в) Законные запрещения имеют иной характер. Всякие сделки, совершаемые вопреки им, считаются ничтожными (Х, 493, 509). Вместе с тем закон обязывает старших нотариусов, при утверждении крепостных актов, удостоверяться, что законы гражданские не воспрещают совершения и утверждения акта (нот. пол., ст. 167). Неисполнение этого предписания влечет за собою для нотариусов уголовную и гражданскую ответственность.
Отмена ограничений. Так как законные ограничения основываются непосредственно на специальных предписаниях закона, то и отменяемы они могут быть только в законодательном порядке.
Поэтому договоры между частными лицами об уничтожении проселочной дороги или разрешение полиции застроить бечевник противозаконны и недействительны. Равным образом, заповедность имения может быть уничтожена только Высочайшей властью.
Исключение из этого общего правила составляют некоторые виды права участия частного, допускающие отмену со стороны своего обладателя, именно те, которые установлены исключительно в интересе соседей.
Так, напр., ст. 446 говорит, что «строящий дом на самой меже своего двора не должен делать окон во двор или на крышу своего соседа», но что сосед может изъявить свое разрешение на это посредствам записи, совершенной крепостным порядком.
Применяя эту статью по аналогии, следует признать, что собственник имущества вправе отказываться и от других, установленных исключительно в его пользу, прав участия частного, дозволяя, напр., соседу пристройку печи к своей стене, обращение ската кровли в сторону своего двора и т.д. (76/260).
Все такого рода сделки должны быть облекаемы в форму крепостных актов (83/119), иначе они не будут иметь обязательного значения для правопреемников каждого из контрагентов[16].
[1] Jhering. Zur Lehre von den Beschränkungen der Grundeigenthümer (Jahrb. f. Dogm., VI B; перепечат. в «Gesammelte Aufsätze», II B); Werenberg (Jahrb., VI); Hesse. Ueber die Rechtsverhältnisse zwischen Grundstücknachbarn, 1880;
Rampacher. Das landwirschaftl. Nachbarrecht, 1893; Kornitzer. Zur Theorie d. ocsterr. Nachbarr. (Ztschr. f. pr. u öff. R., 1895, 22 B.); Randa, § 5. Французские и итальянские ученые излагают ограничения права собственности, следуя системе своих кодексов в учении о сервитутах.
[2] Гамбаров. Добровольная и безвозмездная деятельность в чужом интересе, 1879, I. 80–81.
[3] Windscheid. Pand., § 169, прим. 2.
[4] Randa, § 5, прим. 6.
[5] Мейер, 257–259; Победоносцев, 218, 223; Анненков, 371, 372.
[6] Неволин. История рос. гр. зак., 350; Полежаев («Журн. Мин. Юст.», 1861, № 3, 588); Мейер, 252.
[7] Селифонтов («Журн. гр. и уг. пр.», 1873, кн. 4, стр. 50 и сл.); Люстих (там же, 1884, кн. 3, стр. 129 и сл.).
[8] Анненков. Система, т. 1, стр. 360–364.
[9] Щегловитов («Юрид. Вестн.», 1886, № 11, 504).
[10] В законе сказано «но судоходные». Это опечатка, на которую было указано нами в I вып. «Учебника» (стр. 29).
[11] Анненков, I, 360; II, 336–338.
[12] Шершеневич, 181; Анненков, 349.
[13] Анненков, 354.
[14] Горонович. Исследование о сервитутах, 1883, 67; Анненков, 356.
[15] Барон. Система рим. пр., § 127, II; Мейер, 261–265; Победоносцев, § 32, Анненков, 370–372.
[16] Анненков, 366.
