Единичные голоса за облигаторные патенты раздаются в Германии еще в 40-х гг.[1]. Уже Ammermuller пишет (1846): “Чрезвычайно жаль, что в большинстве немецких государств столь важный институт, как патенты, находится в совершенной зависимости от изменчивого благоусмотрения министров”.
Но решительный шаг был сделан только в 1850 г., когда берлинское политехническое общество выработало и представило прусскому правительству проект нового закона о патентах.
Первая статья этого проекта гласила: “Каждому изобретателю принадлежит право получить защиту в форме патента…”, а мотивы прибавляли: “Ныне действующий закон не соответствует интересам промышленности, так как он изображает выдачу патентов в виде особого акта милости (Gnadenact), к тому же – на практике – очень нечасто случающегося”.
В виде ответа на этот проект прусское министерство торговли разослало всем заинтересованным лицам и учреждениям длинную промеморию с просьбой о сообщении мотивированных заключений.
Но для того, чтобы ввести изложение содержания этой промемории в общий ход моего исторического очерка, не нарушая единства употребляемой мною терминологии, мне опять придется “перелицевать” эту записку, выясняя не то, что в ней сказано, а то, что в ней надо читать. И для того, чтобы совершить такое “перелицевание”, мне необходимо сделать небольшое отступление.
Промемория 8 июля 1853 г.[2] трактует о совсем, по-видимому, постороннем и не относящемся к анализируемой мной контроверзе вопросе: о том, следует ли выдавать патенты по системе явочной (Anmeldeverfahren) или по системе предварительного рассмотрения (Vorprufungsverfahren).
Произошло такое превращение контроверзы по вполне очевидной причине: политехническое общество требовало перехода от факультативных привилегий к облигаторным патентам; чиновникам прусского министерства такое требование показалось малопонятным юридическим ухищрением; со свойственной людям практики прозорливостью, они, очевидно, стали искать, к чему это тонко-умное нововведение приведет в жизни; и тогда они тотчас обнаружили, что ст. 2 того же проекта гласила:
“Обсуждение новизны и своеобразности изобретения предоставляется самому изобретателю, который, однако, должен ответствовать по эвентуальным искам об уничтожении выданного патента”.
Сделав это открытие, прусские чиновники решили со свойственной людям практики прямолинейностью, что в параграфе 2 “liegt der Hund begraben”, и что остальные ухищрения представляют только позолоту для горькой пилюли. Проект требовал: 1) чтобы всякий изобретатель имел право получить патент и 2) чтобы патенты выдавались министерством без всяких ограничений, сколько ни поступит о том просьб.
Нужно было быть очень тонким юристом, чтобы понять, что, несмотря на эти два пункта, проект еще н е предрешал вопроса о легкости или трудности получения защиты и о большем или меньшем количестве патентов, которые будут давать (действительную) защиту[3]. Прусские чиновники не оказались тонкими юристами и заподозрили купцов просто в желании получать побольше патентов.
Поэтому они соединили воедино вопрос об облигаторной конструкции с вопросом о системе предварительного рассмотрения; вернее: за вторым вопросом они не рассмотрели достаточно ясно первого; вопрос материальный у них совершенно растворился в формальном вопросе о порядке делопроизводства.
Ввиду всего изложенного я считаю себя вправе читать в польской промемории не то, что в ней написано. Теоретически вопрос о порядке делопроизводства, конечно, не имеет никакого отношения к вопросу о конструктивной основе: облигаторная конструкция вполне мыслима при явочном порядке выдачи патентов (напр., французский закон 1844 г.).
Практически же следует признать, что прусские чиновники написали трактат о двух конструкциях в форме рассуждения о двух порядках делопроизводства. Ошибочно было бы выдавать привилегии, говорит промемория, всякому изобретателю.
“За последнее время правительство было озабочено уничтожением – даже в ущерб доходам казны – промышленных монополий; поэтому было бы непоследовательным создавать такой новый закон, в котором выдача монополии на изобретения была бы облегчена путем уничтожения права правительства отказывать в выдаче патента в тех случаях, когда не имеется налицо особо важных соображений, подкрепляющих права изобретателя”[4].
Как бы неясна ни была форма промемории, но сущность ее очевидна. Необходимо-де ограничить число выдаваемых привилегий; а для достижения этой цели надо сохранить прежний закон, согласно которому правительство не обязано выдавать патент всякому, имеющему на то право, а факультативно может выдавать патент, если имеются особо важные соображения.
Промемория 1853 г. и была, таким образом, первым официальным актом, свидетельствовавшим о наличности борьбы двух направлений.
[1] Hartig (Die technische Erfindung im Rechtsleben der Gegenwart, стр. 8, прим. 1), цитирует Fr. G. Wieck, Grundsatze des Patentwesens Wichtigkeit der Erfindungs- und Einfurungspatente fur die Industrie und die dringende Nothwendigkeit einer allgemeinen Patentgesetzgebung fur Deutschland, Chemnitz, 1839. Такой книги ни в королевской библиотеке, ни в Patentamt’e я не нашел.
[2] Полный текст есть у Stolle, Die einheimische und auslandische Patentgesetzgebung, Leipzig, 1855, стр. 211-218
[3] Я не считаю нужным вдаваться в подробное объяснение этой оговорки. Впрочем, я отсылаю тех, кому она покажется неясною, к кн. II, главе 3.
[4] Stolle, Loc. cit., стр. 216.
