Вещи, когда они становились предметом обязательств, могли быть, по праву римскому, определяемы или индивидуально — corpus, species или родом — genus. Последний способ определения употреблялся в особенности для означения вещей, измеряемых обыкновенно весом, счетом и мерой, вследствие того, что в этих вещах имеет значение, главным образом, не их индивидуальность, но их качество и количество.
Определенное их количество известного качества всегда могло иметь ту же ценность, как и другое количество их того же качества, которое поэтому всегда могло заменять первое, вследствие чего вещи эти назывались также вещами заменимыми, в противоположность вещей, индивидуально определенных — res fungibiles, к каковым вещам были относимы также и деньги.
Очевидно, что к разряду последних вещей могли принадлежать только вещи движимые, вследствие того, что недвижимые иначе не могут представляться, как вещами индивидуально определенными.
Значение этого различия в вещах проявлялось по праву римскому, главным образом, в праве обязательственном, вследствие того, что предметом владения и прав вещных по праву римскому, могли быть вещи, только индивидуально определенные, а вещи заменимые лишь постольку и в тех случаях, когда они были также индивидуально определены (Baron. Pandecten § 40).
Это разделение вещей принято и новыми законодательствами, из которых уложение саксонское дает определение вещей заменимых, совершенно согласное с определением права римского, указывая, что такого рода вещами признаются такие, которые, будучи предметом правоотношения, могут быть при удовлетворении заменены вещами того же рода, к категории каковых вещей оно относит все те, которые в обороте определяются мерой, счетом и весом (§ 61).
В уложении итальянском, хотя и нет указания на это разделение в его общих правилах о вещах, но что оно принято и им, то доказательством этому могут служить некоторые правила его о договорах, в которых, между прочим, постановлено, что вещь, составляющая предмет договора, должна быть определена, по крайней мере, в своем роде и, затем, что в случае гибели индивидуально определенной вещи, составлявшей предмет обязательства, таковое прекращается (art. 1117 и 1298).
В нашем законе в его общих правилах о различного рода имуществах, хотя и нет указания на это разделение имуществ, но, несмотря на это, никак нельзя утверждать, чтобы разделение это ему было вовсе неизвестно и не было принято во внимание при определении тех или других правоотношений, могущих возникать по поводу тех и других вещей.
Так, в правилах 1515 и 1516 ст. X т., относящихся до продажи имуществ движимых, упоминается особо о передаче вещей, подлежащих взвешиванию и измерению, а также определяемых по образцам.
Основываясь на этих указаниях, и сенат высказал, что наш закон отличает вещи заменимые, определенные по их роду, т. е. определяемые обыкновенно числом или количеством, по образцам, взвешиванием и измерением от вещей, индивидуально определенных (реш. 1880 г. №№ 94 и 288).
Елеонский в подкрепление правильности того положения, что нашему закону небезызвестно это разделение вещей, ссылается еще в его статье „О пределах виндикации движимых вещей“ (Жур. гр. и уг. пр., 1891 г., кн. 1, стр. 54) на те постановления нашего закона о закладе, займе и ссуде, из которых возможно выведение того заключения, что деньги, как имущество заменимое, не могут быть предметом заклада, а также, что заем и ссуда должны быть разграничиваемы по соображении различия вещей заменяемых и незаменяемых, из которых предметом займа могут быть только первые, а предметом ссуды только последние.
Хотя и без ссылки на какой-либо закон для оправдания того положения, что это разделение вещей имеет значение и по нашему закону, но за применимость его у нас высказываются из наших цивилистов Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 136), Кавелин (Права и обязан., стр. 27), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 123) и Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 87), причем они и определения тем и другим вещам дают совершенно согласные с определениями права римского, относя к категории вещей заменимых из вещей движимых разного рода вещи, определяемые мерой, счетом и весом, а также и деньги.
Они совершенно основательно говорят, как о категории вещей заменимых, только о вещах движимых, вследствие того, что по нашему закону недвижимости всегда должны быть при совершении сделок индивидуально определены, что подтверждается, между прочим, 1451—1454 ст. X т., предписывающими при продаже земель, домов, а также фабрик и заводов и других недвижимостей означать с точностью продаваемые имущества.
Нельзя также не согласиться и с другим замечанием Кавелина, что собственно вполне строгого разграничения между вещами заменимыми и индивидуально определенными провести невозможно, каковое замечание представляется, однако же, правильным не потому, как утверждает Кавелин, что один и тот же предмет может быть определен по воле сторон так или иначе, а потому, что только вещи заменимые могут быть по воле сторон индивидуализированы путем обособления и выделения их из массы вещей одного рода.
За возможность обращения у нас вещей заменимых по воле сторон в вещи индивидуально определенные высказались также Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 123), Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 87) и Гамбаров в его статье „Вещь“ (Словарь юрид. и госуд. наук, т. I, стр. 1802), причем Шершеневич указал также и на тот закон, на основании которого такое обращение их у нас может иметь место, и именно на правило 2111 ст. X т., требующее при отдаче на сохранение денег точного означения в акте поклажи рода отдаваемой на сохранение монеты, года ее чеканки, а когда отдаются на сохранение кредитные билеты, то номеров их.
Юридическое значение, затем, этого разделения вещей Кавелин, Гамбаров, Васьковский и отчасти Шершеневич определяют также приблизительно определению, существовавшему в праве римском, утверждая, что вещи заменимые могут быть предметом только обязательственных прав, к каковому утверждению следует только прибавить, как это было указано правом римским, за исключением только тех случаев, когда вещи эти индивидуализированы, в каковом виде они могут быть уже предметом не только прав обязательственных, но и вещных.
