Установив на основании позитивного материала существо права, которое добросовестный владелец приобретает на плоды, и существо его обязанности относительно возвращения наличных плодов, мы можем объяснить те общие выражения источников, которые играют огромную и с точки зрения юр. методологии совсем неподобающую роль в литературе и представляют опору для всевозможных теорий.
Отношение добросовестного владельца к плодам, как видно из вышеизложенного, проходит обыкновенно два фазиса. Сначала он приобретает на них право собственности, которое в конечном хозяйственном результате довольно малоценно, потому что с ним связано обязательство (praestatio personalis) возвращения в случае rei vindicatio.
Второй фазис наступает с моментом consumptio. Теперь только добросовестный владелец приобрел действительное lucrum. Теперь только он и с хозяйственной точки зрения приобрел плоды, усвоил их. Это явление характеризует выражение Африкана[1]: “fructus praediorum consumptos suos faciat bona fide possessor”.
На это выражение опираются те, которые приписывают добросовестному владельцу только провизорное, временное право собственности на плоды. Приведенное выражение должно-де означать, что consumptio “превращает провизорную собственность в бесповоротную, и притом с обратной силой”. Между тем consumptio совсем не может иметь для владельца значения вещного приобретения, потому что она именно разрушает вещную связь владельца с объектом потребления.
На это выражение опираются далее те, которые объявляют интерполированными все места источников, указывающие на обязанность возвращения fructus extantes. Именно suos facit означает в других местах приобретение собственности. В выражении consumptos fructus suos facit не может быть речи о приобретении собственности. “Suos facit” здесь применено неточно, стало быть, это выражение употребил не Африкан, а компиляторы.
Нельзя не признать, что suos facere в такой связи лишено своего обычного технического значения. Эти слова означают здесь lucrum, прибыль, которая происходит путем приобретения права собственности и последующего освобождения от обязанности геstitutio.
Вследствие такого словоупотребления все выражение не делается неправильным или сбивчивым, потому что нельзя думать о приобретении права собственности путем consumptio, а только несколько парадоксальным.
Подобные парадоксальные изречения пользуются часто особой популярностью как в народном языке, так и в языке специалистов, потому что они одним метким словцом выражают то, для чего нужно было бы употребить длинные описания[2].
Мы оставим пока в стороне вопрос об интерполяциях, но не можем не заметить о выражении Африкана, что его характер указывает скорее на введенную обычаем поговорку, на меткое и популярное словцо, нежели на законодательную терминологию.
На выражение “fructus consumptos suos facit” опираются и те, которые не признают права собственности добросовестного владельца на плоды. Так как здесь suos fasere не означает приобретения права собственности, то слово suos facit и подобные, употребляемые римскими юристами в других местах выражения, не могут доказывать приобретения права собственности. Так, Windscheid предполагает, что эти выражения реципированы юристами из народного языка, где они первоначально означали только экономическое lucrum.
“Правосознание римского народа определяло право добросовестного владельца в том смысле, что ему по отношению к плодам принадлежит только bonae fidei possessio, как и по отношению к главной вещи, но что он после consumptio освобождается от всякой обязанности возвращения, так как он не обогатился.
Оно приписывало ему, следовательно, право потреблять плоды; но выражение, которое это право нашло в народном языке, состояло (так как предназначение плодов состоит в потреблении) в том, что они ему принадлежат. Это выражение его права потребления перешло в юридический язык”[3].
Мы согласны с тем, что те выражения скорее народного, нежели законодательного происхождения и что (и независимо от этого) они сами по себе еще не служат достоверным доказательством права собственности добросовестного владельца на плоды. Поэтому мы и обратились в § 1 к иным способам доказывания.
Тем не менее мы не можем здесь не заметить, что выражения fructus suos facit elus sunt, ad bonae fidei possessorem pertinent в большинстве фрагментов несомненно употребляются с сознательным и ясным намерением указать на право собственности. Решительное значение при этом мы приписываем не этим выражениям самим по себе, потому что они могут иметь различные значения, а той связи, из какой обнаруживается их истинный смысл.
Так, l. 25 § 1 D. de usuris 22,1 приписывает добросовестному владельцу то же самое право на плоды, как на предметы, приобретаемые через рабов, и то же право, какое приобретают на плоды собственник, узуфруктуар и эмфитевта:
In alieno fundo, quem Titius bona fide mercatus fuerat, frumentum sevi: an Titius bonae fidei emptor perceptos fructus suos faciat? respondi, quod fructus qui ex fundo percipiuntur intellegi debet propius ea accedere, quae servi operis suis adquirunt, quoniam in percipiendis fructibus magis corporis ius ex quo percipiuntur quam seminis; ex quo oriuntur, aspicitur et ideo nemo unquam dubitavit, quin, si in meo fundo frumentum tuum severim, segetes et quod ex messibus collectum fuerit meum fieret, porro bonae fidei possessor in percipiendis fructibus id iuris habet, quod dominis praediorum tributum est, praeterea cum ad fructuarium pertineant fructus a quolibet sati, quanto magis hoc in bonae fidei possessoribus recipiendum est, qui plus iuris in percipiendis fructibus habent? cum fructuarii quidem non fiant, antequam ab eo percipiantur, ad bonae fidei autem possessorem pertineant, quoquo modo a solo separati fuerint, sicut eius qui vectigalem fundum habet fructus fiunt, simulatque solo separati sunt.
Такое же сопоставление с узуфруктуаром находим в l. 13 D. quib. mod. 7,4 (fructuarii fructus tunc fieri, cum eos perceperit, bonae fidei autem possessoris mox quam a solo separati sint) и в l. 28 D. de usuris 22.1, где также говорится, что дети рабыни принадлежат собственнику, а не узуфруктуару и не добросовестному владельцу матери, потому что они не относятся к плодам:
In pecudum fructu etiam fetus est sicut lac et pilus et lana: itaque agni et haedi statim pleno iure sunt bonae fidei possessoris et fructuarii. Partus vero ancillae in fructu non est itaque ad dominum proprietatis pertinet.
В l. 48 pr. D. de a. r. d. 41,1 сравнивается право добросовестного владельца с правом собственника вещи на плоды:
Idem (Paulus) libro septimo ad Plautium. Bonae fidei emptor non dubie percipiendo fructus etiam ex aliena re suos interim facit non tantum eos, qui diligentia et opera eius pervenerunt, sed omnes, quia quod ad fructus attinet, loco domini paene est; denique etiam priusquam percipiat, statim ubi a solo separati sunt, bonae fidei emptoris frunt.
§ 35. I. de rer. div. обсуждает приобретение плодов добросовестным владельцем между способами приобретения собственности.
Из приведенных мест несомненно явствует, что римские юристы и Юстиниан (его редакционная комиссия) считали право добросовестного владельца на плоды правом собственности, а не только правом потребления, а что такое их теоретическое воззрение соответствует и положительному праву, мы уже доказали выше.
[1] L. 40 D. de a. r. d. 41, 1.
[2] Каждый технический жаргон содержит в себе тысячи примеров указанного явления. Да и в Corpus iuris их сколько угодно. Это незачем мне доказывать сотнями цитат, потому что всякий мало-мальски знакомый с источниками согласится со мной.
Только курьеза ради напомню о двух regulae iuris, которые выражают ту же общую мысль, что и рассматриваемое в тексте изречение, и в то же время как раз по той же причине заслуживают строгого выговора с точки зрения педантичной и придирающейся к словам критики.
[3] Windscheid, Ueber das Recht des redlichen Besitzers an den Frchten (в Zeitschr. f. Civilr. u. Prozess, N. F. 14, стр. 121).
