Владеть, собственно говоря, можно только телесною вещью. Но юриспруденция с давних пор распространила термин “владение” за пределы его естественного и точного смысла, допустив по аналогии с владением вещами владение правами, или квазивладение.
Исходя из того что под владением понимается полное фактическое господство над вещью, соответствующее господству по праву собственности, юристы стали называть квазивладением частичное и ограниченное господство, которое составляет содержание какого-либо иного права.
Другими словами, подобно тому как владение представляет собою фактическое осуществление содержания права собственности, квази-владение является фактическим осуществлением содержания иных прав.
Так, напр., содержание сервитута прохода составляет проход через чужую землю, а потому тот, кто, имея этот сервитут или не имея его, фактически пользуется проходом, тот как бы владеет сервитутом прохода.
Понятие квазивладения (juris possessio, quasi possessio) выработано было еще римскими юристами применительно к сервитутам. Происхождение его объясняется следующим образом.
Содержание большинства сервитутов заключается в пользовании чужой вещью определенным образом, как, напр., проход через нее, прогон скота, проведение водостока и т.п. Само собой понятно, что подобное пользование всегда ограничивает в большей или меньшей степени права собственника.
Поэтому если кто-либо в течение продолжительного времени фактически пользуется чужой вещью с ведома собственника, то в громадном большинстве случаев можно с уверенностью сказать, что он имеет на это право: иначе собственник не молчал бы так долго. Положим теперь, что безмолвствовавший собственник вместо того, чтобы предъявить иск об охране своего владения, начинает так или иначе препятствовать этому пользованию.
Не будет ли справедливо и целесообразно установить для таких случаев, кроме вещного, сервитутного иска, еще другое, более легкое и быстрое, средство защиты, при помощи которого лицо, пользовавшееся чужою вещью, могло бы добиться восстановления фактического состояния впредь до разрешения вопроса о правомерности его?
Другими словами, не следует ли ввести для сервитутов иск, аналогичный иску о восстановлении нарушенного владения? На этот вопрос можно ответить не иначе, как утвердительно. Так и поступило римское право.
Не довольствуясь вещным иском о защите сервитутов (actio confessoria), оно распространило на сервитуты владельческие интердикты и создало по образцу их целый ряд специальных интердиктов (interd de cloacis, de itinere actuque privato, de aqua и пр.).
Осуществлять последние мог всякий, кто в предшествующем предъявлению иска году фактически пользовался чужой вещью соответствующим образом, напр. не менее 30 раз проходил через нее или прогонял скот.
Римские юристы стали на ту точку зрения, что лица, которые, имея право на чужую вещь или не имея его, фактически осуществляют его содержание, являются как бы владельцами этого права, а потому и должны пользоваться владельческими исками.
Это объяснение было, по замечанию Иеринга, “одним из удачнейших технических приемов римской юриспруденции, так как посредством него нововведение, которое в своем сыром, фактическом виде противоречило установившейся теории владения, было приведено в согласие с нею”[1].
Понятие квазивладения удержалось и развилось в последующее время. Глоссаторы мало занимались учением об этой форме владения, ограничиваясь самыми краткими замечаниями при разъяснении источников[2]. Зато необычайное развитие получило оно в каноническом праве и у канонических писателей.
В то время как римские юристы применяли понятие владения правами только к сервитутам, каноническое право распространило его на всевозможные права, допускающие длительное или повторное осуществление.
Наряду с владением вещами и сервитутами появилось владение вещными повинностями, правами епископа, архидиакона, аббата, правом избирать епископа, правом носить пред собою крест, взимать десятину, правом супружества и, наконец, правами обязательственными[3]. В столь расширенном виде понятие квазивладения перешло в литературу средних веков и нового времени[4].
Возникшая против этого движения оппозиция привела в XIX в. к тому, что квазивладение было признано возможным только относительно вещных прав, и то не всех. Наиболее ясно выражена необходимость этого ограничения Пухтой.
“Как физическое владение, – говорит он, – есть осуществление права собственности, независимое от сего последнего, так квазивладения есть осуществление какого-либо другого права. Но признание такого осуществления права владением возможно только относительно тех прав, осуществление которых длится в течение известного времени.
Когда полное осуществление права представляется моментальным и влечет за собой уничтожение самого права, то не может быть и речи о владении. Поэтому невозможно признать владения при осуществлении обязательств. Полное осуществление обязательства есть исполнение его, прекращающее самое право по обязательству.
Точно так же невозможно владение закладным правом, полное осуществление которого состоит в продаже залога, вследствие чего уничтожается самое закладное право”[5].
Но хотя понятие “квазивладение” не возбуждает такого разногласия в литературе, как понятие простого владения, однако полного единодушия и по этому вопросу нет. С одной стороны, наряду с определением квазивладения как “фактического осуществления содержания права”[6], выставляется многими учеными другое: “квазивладение есть возможность фактического осуществления содержания права”[7].
С другой стороны, различно понимается взаимное отношение между владением и квазивладением. Большинство ученых рассматривают оба этих понятия как два вида общего родового понятия фактического господства над правовыми объектами[8] и считают владение фактическим господством, аналогичным праву собственности, а квазивладение – таким же господством, соответствующим прочим правам[9].
Так напр., по словам Виндшейда, “владение есть фактическое господство воли над вещью; владение в тесном смысле есть фактическое господство над вещью во всей совокупности ее отношений; о квази-владении говорят, когда фактическое господство воли над вещью касается только того или иного из ее отдельных отношений[10].
Напротив, другие ученые высказываются против подобного обобщения понятия владения и признают квазивладение не видом владения вообще, а совершенно самостоятельным явлением, представляющим только сходство с владением вещами[11].
[1] Ihering. Der Besitzwille, 1889, 138.
[2] Bruns, § 13.
[3] Savigny, § 49; Bruns, § 24; Dernburg. Pand., § 191.
[4] Bruns, S. 351, 372–373, 388–389, 406–409.
[5] Пухта. Курс, 357–358.
[6] Savigny, § 12; Пухта. Ук. м.; Mackeldey. Lehrb., § 218; Bossert, 17 ff.
[7] Bruns, 475; Randa, § 2, S. 29; Windscheid, § 163, Anm. 5.
[8] Randa, стр. 32.
[9] Thibaut, § 203, 204; Savigny, § 12, 49; Bruns, 486; Arndts, § 129; Иеринг. Основ. защ., 192; Windscheid, § 163.
[10] Windscheid, I. c., S. 479–480.
[11] Пухта. Курс, § 122, 137; Böcking. Pand., § 126; Brinz. Pand., I, § 196.
