К описанным правовым системам – jus civile и jus honorarium – в период республики присоединяется еще третья система – jus gentium, по своей юридической природе, впрочем, почти равная jus honorarium, но отличная от него по сфере своего действия.
Как jus civile, так и jus honorarium простирались только на римских граждан, на cives Romani. Но во второй половине республики, когда Рим делается центром всемирной торговли, туда стекаются массы неграждан, перегринов. Завязываются разнообразные деловые отношения с этими перегринами и между этими перегринами.
Вместе с этим возникает потребность нормировать эти отношения. И вот римляне создают для них особую магистратуру – praetor peregrinus. Он так же, как и praetor urbanus, при вступлении в должность издает эдикт, в котором определяет правила своей юрисдикции, и этот эдикт делается основой особого гражданского правопорядка, действующего для отношений римлян с перегринами и перегринов между собой.
Нормы этого правопорядка заимствуются из общих обычаев международного торгового оборота, то есть из обычаев, слагающихся в торговле, в которой принимают участие деловые люди разных стран и национальностей. Таким образом, по своему материальному содержанию это есть право общенародное, почему римляне и называют его jus gentium[1].
Предназначенное первоначально только для сношений перегринов, jus gentium, отличавшееся большею свободой и гибкостью, приобрело мало-помалу большое влияние и на собственно римское право.
Многие положения его перешли потом – то путем обычая или закона, то путем преторского эдикта – в оборот между самими римскими гражданами, вытеснив институты специфически римские.
Jus gentium было лабораторией, в которой перерабатывались разнообразные нормы различных народов античного мира, сталкивавшиеся между собой на международном рынке, в одно интернациональное целое, для того, чтобы затем переработать и самое римское право в духе той же интернациональности.
Когда впоследствии (после закона Каракаллы[2]) все жители Римской империи были наделены правами гражданства и вследствие этого перегрины, как таковые, исчезли, вместе с ними исчезла и надобность в особой системе jus gentium. Но к тому времени указанная задача была уже выполнена, ибо уже все материальное содержание этой системы было перенесено в чисто римское право.
Но, кроме этого положительного значения, jus gentium имеет у римских юристов еще иной смысл. Уже самое происхождение jus gentium должно было наводить римских юристов на мысль, что существует некоторое общее для всех народов право, состоящее из правил, признаваемых одинаково всеми, например, родство, почитание родителей, реакция против причиненного зла и т.д. Совокупность этих общепризнаваемых норм они также называли jus gentium, независимо от их реального действия in concreto.
Задаваясь, далее, вопросом о происхождении такой общности известных правил у различных народов, они полагали, что причиной ее является самая природа человека, а иногда даже природа всех животных (“quod natura omnia animalia docuit”).
С этой точки зрения, они называли такое право, диктуемое самой природой, естественным правом или jus naturale. Оно есть, по определению Цицерона, некоторое вечное право – “aeternum quiddam, quod universum mundum regeret imperandi prohiben-dique sapientia”[3], закон, который рождается “simul cum mente divina” и есть “ratio recta summi Jovis”[4].
Само собою разумеется, что jus gentium в только что указанном втором значении и jus naturale являются не какой-либо новой положительной системой норм наравне с jus civile, jus honorarium и jus gentium в обороте перегринов, а лишь первыми попытками юридической мысли в области философии права.
Наконец, нередко в качестве источника права римские юристы приводят aequitas, справедливость. Римское понятие об aequitas пытаются иногда определить как принцип равенства всех перед законом[5]. Несомненно, эта идея входит в понятие aequitas, но не одна она.
Как и наше понятие справедливости, римская aequitas представляла из себя нечто охватывающее в одних общих скобках принципы разнообразного характера – принципы морали, социальной политики и т.д. Но точно так же, как и наша справедливость, римская aequitas не являлась источником права в положительном смысле, наравне с законом, обычаем или преторским эдиктом.
*Bogli H Beitrage zur Lehre vom jus gentium der Romer. 1913; Kniep F. Gai Institutiones. I. 1911. S. 90 и сл.
[1] Jus gentium – буквально: “право народов”. Несомненно, в более раннее время выражение jus gentium имело несколько иное значение. Это было неписаное право, регулировавшее отношения между gentes, то есть между народами, следовательно, право международное в широком смысле слова.
Еще Цицерон и Ливий употребляют это выражение в указанном смысле. По мнению Bögli (цит. соч.), в том значении, какое указано в тексте, термин jus gentium употребляется лишь юристами позднейшего, послеадриановского, времени. Ср., впрочем, рецензию П. Кошакера в Zeitschrift der Savigny-Stiftung für Rechtsgeschichte (Bd 34. 1913).
[2] Закон императора Каракаллы, принятый в 212 г. н.э., наделил правами гражданства все население Империи.
[3] Aeternum quiddam, quod universum mundum regeret imperandi prohibendique sapientia – “нечто вечное, чтобы правила всем миром мудрость приказа и запрета”.
[4] Simul cum mente divina – “вместе с божественным разумом”; ratio recta summi Jovis – “неколебимый разум великого бога Юпитера”.
[5] См.: Хвостов В.М. Опыт характеристики понятий aequitas и aequum jus. М., 1895.
