Поставкой называется договор, по которому одна сторона[1] обязывается доставить другой какую-либо вещь за известную цену к известному сроку[2]. Очевидно, таким образом, что поставка по существу своему близко подходит к купле-продаже: как по договору купли-продажи за известную цену передается какая-либо вещь, точно так же – и по договору поставки.
Родство обоих договоров окажется еще более близким, если принять в соображение, что и при купле-продаже исполнение по договору может не совпадать с его заключением. И действительно, очень нередко при заключении купли-продажи продавец обязывается доставить покупщику такую-то вещь к такому-то времени, а не тотчас по заключении договора, так что иногда трудно определить, есть ли данный договор поставка или купля-продажа.
Все отличие поставки от купли-продажи состоит в том, что поставка предполагает некоторый промежуток времени между заключением и исполнением договора, тогда как купля-продажа не предполагает такого промежутка. Правда, и купля-продажа, как мы сказали, по соглашению контрагентов может содержать определение о промежутке между заключением договора и исполнением по нему.
Но для купли-продажи этот промежуток несуществен, его может быть и не быть; для поставки же он существен, так что если не назначено такого промежутка, а по мысли контрагентов исполнение по договору немедленно должно следовать за его заключением, то поставка имеет, собственно, значение купли-продажи.
Почему же законодательство придает промежутку времени между заключением и исполнением договора такое значение, что основывает на нем различие двух договоров? Дело в том, что при купле-продаже лицо, обязывающееся доставить вещь другому лицу, предполагается ее собственником: законодательство именно указывает, что только собственник может продавать имущество[3].
Между тем не всегда лицо, обязывающееся доставить вещь другому, уже при самом заключении договора является ее собственником, и даже, быть может, вещь, о доставке которой идет речь, пока еще вовсе не существует в природе; но тем не менее лицо может впоследствии приобрести право собственности на данную вещь и в срок договора доставить ее контрагенту.
Следовательно при поставке имеет место не предположение, что поставщик – собственник вещи, которую обязывается доставить, как при купле-продаже, а другое – что при заключении договора поставщик – не собственник вещи (хотя ничто не мешает ему быть ее собственником уже и в то время. – А. Г.), ему нужно еще время для приобретения по ней права собственности.
Поставка имеет очень важное значение в юридическом быту, дополняя собой куплю-продажу которая, как известно, двигает торговые обороты; но она дает возможность заключать сделки о предметах, находящихся в собственности продавца. Между тем не всегда продавец при самом заключении договора имеет достаточное количество товара, и не всегда это возможно.
Например, при требовании очень значительного количества товара, как при покупках, делаемых государством для войска. А при существовании обоих договоров, купли-продажи и поставки, есть возможность обязываться доставкой не только вещей, составляющих собственность обязывающегося лица, но и вещей, при заключении договора еще не находящихся в его собственности или даже вовсе не существующих в природе.
Что касается юридического существа поставки, то, за исключением особенности, что поставка предполагает некоторый промежуток времени между заключением договора и исполнением по нему, она сходна с куплей-продажей.
Так что определения о купле-продаже вполне применяются и к поставке при учете, конечно, общих юридических определений об исполнении и прекращении договоров. Вот почему в практике оба договора почти не отличаются один от другого, а на бирже говорится вовсе и не о поставке, а только о купле-продаже.
Так как при поставке идет речь о доставке вещи не немедленно, а по истечении известного времени, с наступлением же срока договора цена вещи может быть иной, нежели при его заключении, то в сделках между частными лицами цена поставки нередко определяется предполагаемой ценой на товар, составляющий предмет поставки, в срок исполнения договора[4].
Например, 1 октября лицо обязывается поставить другому такое-то количество хлеба к 1 марта следующего года по цене, какая в то время будет на хлеб. Однако же в большей части случаев цена товара определяется уже при самом заключении договора.
Если в срок поставки цена товара значительнее, нежели назначена по договору, и нет затруднения приобрести товар, то понятно, что для лица, имеющего право на получение товара, все равно, получить ли товар или ту сумму, за которую можно его приобрести.
Но так как и лицо, имеющее по договору право на доставку товара, со своей стороны также должно произвести условленную плату поставщику, то лицу этому, собственно, приходится получить или товар, или разность между его ценой по договору и рыночной ценой в срок поставки.
Например, поставщик обязался доставить другому лицу 1 000 четвертей пшеницы по 5 руб. за четверть. Между тем в срок поставки пшеница возвышается до 6 руб. за четверть: лицу, которому должна быть доставлена пшеница, все равно, получить ли от поставщика пшеницу или 1 000 руб., и на эти деньги, с добавлением платы, следовавшей за поставку, самому купить пшеницу.
Наоборот, когда в срок поставки цена товара ниже назначенной по договору, поставщику все равно, примет ли от него покупатель товар и заплатит ему по высшей цене, или покупатель сам приобретет товар, а ему заплатит только разность цены по договору.
Например, к сроку поставки цена пшеницы не повышается, а понижается до 4 руб.: очевидно, поставщику все равно, купить ли 1 000 четвертей пшеницы по 4 руб. за четверть, поставить ее покупателю и взять с него по 5 руб., или вовсе не поставлять пшеницу покупателю, а только взять с него свою прибыль, 1 000 руб.
Но таким образом оказываются возможными и поставки, в которых идет, собственно, речь не о доставке товара, а только об уплате разности между его ценой по договору и рыночной в срок поставки.
И действительно, в больших торговых городах такие сделки заключаются в большом количестве, составляют обширную спекуляцию и привлекают очень значительное число участников – это так называемые сделки на разность. Всего чаще их предметом являются государственные облигации, т. е. заемные обязательства государства и акции промышленных обществ и компаний.
Те и другие на важнейших европейских биржах постоянно являются предметами сделок: одно лицо сбывает фонды или акции, обменивает их на наличные деньги, а другое приобретает, покупает их, так что фонды и акции имеют биржевой курс, подлежащий беспрестанным колебаниям, – то он повышается, то понижается, смотря по обстоятельствам, более или менее благоприятным для кредита государства или положения дел компании.
И до того курс на акции компании и в особенности на государственные облигации чувствителен, что иногда ничтожное событие, даже пустой слух, в состоянии его изменить, так что по отношению к этим предметам скорее всего можно рассчитывать, что их курс к сроку поставки будет разниться с ценой, назначенной по договору.
И вот очень часто заключаются такого рода сделки, что одно лицо обязывается поставить другому, в такое-то время, определенное количество, например, государственных бумаг известной ценности, по такой-то цене; но контрагенты вовсе не имеют в виду действительную поставку бумаг, а только расчет в разности: если в срок поставки цена бумаг будет ниже, чем назначено по договору, то разность курса выплачивается поставщику; если же цена будет выше, то покупатель уплачивает разность курса противному контрагенту.
Но точно так же и другие товары могут быть предметом сделок на разность, ибо курс на все предметы подлежит колебаниям: рыночная цена товаров одного времени более или менее отличается от цены другого.
Нередко и другие предметы, не только государственные облигации и акции промышленных компаний, а, например, хлеб, сахар, хлопчатая бумага и так далее, входят в круг спекуляций, имеющих целью один расчет разности курса.
Очевидно, что чрезвычайно трудно, а иногда даже невозможно отличить сделку, имеющую в виду одну разность курса, от сделки серьезной, имеющей целью действительную доставку имущества. Иногда, правда, по некоторым признакам можно предполагать, идет ли речь только о разности курса или о действительной доставке вещи, но – только предполагать.
Например, когда хлебный торговец обязывается поставить известное количество хлеба другому хлебному же торговцу или когда помещик обязывается поставить хлебному торговцу известное количество хлеба, то можно полагать, что дело идет о действительной поставке.
Но когда лицо, вовсе не занимающееся операциями по хлебной торговле, заключает договор о поставке хлеба, и притом в значительном количестве, то можно предполагать, что тут дело идет об одной разности курса, но, повторяем, – только предполагать.
В сделках же по государственным облигациям еще труднее отличить истинную сделку от сделки для видимости, так как каждое лицо может приобрести государственные облигации, как скоро по каким-либо временным расчетам находит выгодным для себя затратить капитал на такое приобретение.
Между тем для экономического быта сделки на разность, касаются ли они государственных облигаций или других предметов – все равно, оказываются чрезвычайно вредными: они разжигают страсти, побуждают человека рисковать, ставить свое достояние в зависимость от случая – словом, представляют тот же вред, что и азартные игры, лотереи.
Кроме того, сделки на разность побуждают участников оказывать влияние на курс товара, создавать курс, выгодный для них, и так как в этих сделках принимают участие многие лица, то соединенными силами, посредством ложных слухов, иногда очень ловко пускаемых в оборот, они нередко действительно в том успевают, так что курс товара повышается или понижается не по естественным экономическим законам, а мерами искусственными.
А так как цена на предметы одна и та же, как для действительных поставок, так и для кажущихся, то и выходит, что цена изменяется в угоду лицам, занимающимся сделками как азартной игрой.
Но и этим не исчерпывается дурная сторона сделок на разность, присовокупляется еще тот вред, что сделки эти, ничем не отличаясь по содержанию и форме от сделок действительных, присоединяются к ним и делают вид, будто спрос на известный предмет увеличивается, а по экономическим законам с увеличением спроса возвышается и цена предмета, так что мнимые сделки уже одним своим существованием производят возвышение цены на предмет, о котором в них идет речь.
Так, если вместо 1 000 сделок по поставке хлеба будет заключено 2 000 сделок, то хотя бы наполовину они были мнимыми, тем не менее спрос на хлеб окажется удвоившимся, и вместе с тем цена на него по сделкам непременно увеличивается, так что истинное мерило ценности теряется и производится искусственная дороговизна, в высшей степени пагубная, когда касается продовольствия.
По этому соображению некоторые законодательства запрещали сделки на разность и отказывали им в судебной защите, например, французское[5].
(Наше законодательство вообще их разрешает; запрещены лишь сделки на разность, писанные на золотую валюту. Писанные же на другую валюту сделки эти дозволены, но только владельцам торговых, промышленных и банкирских предприятий; вместе с тем усилен надзор за деятельностью как этих предприятий, так и биржевых маклеров[6]. – А. Г.)
[1] Сторона эта называется поставщиком; сторона же, по отношению к которой принимается обязательство, не имеет у нас особого названия.
[2] Ст. 1737.
[3] Ст. 1384.
[4] В поставках, заключаемых частными лицами с казной, цена товара всегда точно определяется при самом заключении договора (см.: Пол. подр., ст. 26).
[5] (Запрещение это отменено законом от 28 марта 1885 г. – А. Г.)
[6] Ст. 14011.
