Мы рассмотрели главнейшие формы, какие в последовательном своем развитии принимала гипотеза естественного права, и подвергли каждую из них соответствующей критике. Но естественное право не есть предмет только научных гипотез. Это не книжная теория, чуждая действительной, практической жизни.
Напротив, идея естественного права играла и в практической жизни едва ли еще не большую роль, чем в научной теории права. Для многих идея естественного права не есть только предположение, а составляет их твердую веру.
Существование естественного права кажется им аксиомой само по себе очевидной и необходимой. Как же объяснить происхождение этой идеи естественного права и такой ее авторитет?
Возникновение идеи естественного права объясняется тем, что наши понятия образуются не только путем обобщения получаемых из опыта представлений, но также и посредством простого противоположения тому, что нам дает опыт.
Предметом опыта может быть только условное, ограниченное, временное и, во всяком случае, только существующее, но посредством простого противоположения тому, что мы в действительности наблюдаем, у нас образуются понятия безусловного, безграничного, вечного и даже понятие небытия.
Точно так же, наблюдая в действительности только изменчивое, разнообразное, условное право, мы, путем подобной антитезы, образуем понятие неизменного, единого, абсолютного права — права естественного.
Таким образом объясняется возникновение самого понятия об естественном праве. Но откуда же берется уверенность в действительном существовании соответствующего этому понятию права?
Причина этой уверенности в одном из свойственных человеческому уму априорных заблуждений[1]. «Человечество, — говорит Милль[2], — во все века было весьма склонно заключать, что где есть название, там должно существовать и соответствующее ему отличимое отдельное бытие. И о всякой сложной идее, которую ум составил для себя, действуя на свои представления об единичных вещах, думали, что ей соответствует какая-либо внешняя обманчивая реальность».
Эта наклонность всем имеющимся у нас понятиям приписывать реальность встречается не только в обыденных суждениях людей, но послужила основой целых философских систем. Это заблуждение лежало в основе платоновского учения об идеях, средневекового реализма, ведущего свое начало от Скота Эригены, и всего докантовского или так называемого догматического рационализма. А время господства догматического рационализма и было как раз временем наибольшего процветания гипотезы естественного права.
Итак, понятие об естественном праве слагается посредством простого противоположения наблюдаемому нами в действительности изменчивому праву, а присущая нашему уму наклонность всем нашим понятиям приписывать внешнюю реальность приводит к заблуждению, будто бы такое естественное право и действительно существует.
Остается объяснить, каким образом те или другие, в действительности изменчивые, начала положительного права могли быть приняты за неизменные начала естественного права? Тут объяснение опять кроется в априорных заблуждениях нашего ума, но несколько иного рода.
Люди вообще склонны привычное и простое считать необходимым и естественным.
Чаще всего необходимым кажется нам просто привычное. Так, Лактанций[3] опровергал учение о шарообразности земли невозможностью, якобы, представить себе антиподов, у которых ноги, по его выражению, должны бы быть выше головы. Теперь, однако, никто не затруднится представить себе антиподов.
Причина затруднения в том для Лактанция была, очевидно, единственно — непривычка. Аристотель считал движение вниз, как более привычное, естественным, движение вверх[4] — насильственным и потому полагал, что первое совершается всегда с нарастающей скоростью, второе — с убывающею.
Современная механика не присваивает, однако, какой-либо особой естественности ни тому, ни другому. С не меньшим удивлением читаем мы теперь в Пандектах[5] заверения римских юристов, что прелюбодеяние постыдно от природы, а нарушение опекунских обязанностей только в силу обычая (Ульпиан), что яды, не употребляемые для лекарственных целей, не могут быть по природе своей объектом купли-продажи (Гай).
Но одною привычностью нельзя объяснить всех случаев признания какого-либо юридического правила естественным уже потому, что нередко естественными признаются и такие начала, которые отнюдь не могут быть признаны наиболее распространенными в положительном праве, имеющими в нем общее значение.
Так, римские юристы признавали естественным, чтобы юридическое отношение прекращалось тем же путем, как и установляется, хотя требование такого соответствия форм установления и прекращения вовсе не имело в римском праве значения общего правила.
Так и теперь равенство признается обыкновенно требованием естественной справедливости, хотя только в современном быту оно начинает понемногу вытеснять царившее прежде неравенство. Так, многие представители школы естественного права считали основой этого права неограниченную свободу, хотя она нигде не находила себе действительного осуществления.
Чтобы объяснить происхождение такого рода убеждений, следует обратить внимание на присущую нам наклонность предпочитать во всем простое сложному. Что в силу своей простоты легче усваивается нашим умом, то мы и склонны считать более правильным, более истинным или даже имеющим особое, высшее значение.
Так, долгое время признавалось бесспорным, что орбиты небесных тел должны быть кругами, так как круг наисовершеннейшая линия. Так, долгое время считалось аксиомой, что природа действует всегда самыми простыми средствами. Совершенно так же должно объяснять обычное признание наиболее простых юридических форм и принципов естественными.
Все приведенные нами объяснения возникновения веры в естественность тех или других юридических принципов, при кажущемся их разнообразии, имеют одно общее основание, сводятся к одному общему объяснению, к так называемым априорным заблуждениям.
Другими словами, вера в естественное право обязана своим происхождением логическому заблуждению, заключающемуся в безосновательном принятии за очевидное и необходимое положения, вовсе не представляющегося таким в действительности.
Но что же могло придать этому заблуждению такое значение в истории человечества? В силу чего это заблуждение могло явиться фактором прогресса? Чтобы понять это, надо вспомнить, что идея прогресса — идея совершенно новая, зародившаяся не ранее прошлого столетия.
До того времени золотой век представлялся не впереди, а позади нас, и всякое изменение существующего представлялось только еще большим удалением от счастливого прошлого, всякое изменение считалось ухудшением, злом. Все, что может сделать мудрый государственный деятель, это удержать общество в его statu quo.
Ни о каком улучшении не могло быть и речи. Золотой век прошел безвозвратно. Наша задача лишь в том, чтобы по возможности не удаляться от него еще более. При господстве такого миросозерцания новые идеи, новые принципы не могли найти себе успеха, не могли рассчитывать на признание их достоинства.
Новое уже в силу своей новизны казалось опасным. Чтобы завоевать себе признание, новому надо было являться не иначе, как под обликом старины. Но что же может быть старее старых, исконных обычаев? Конечно, одна только природа, существовавшая и тогда, когда самые старые обычаи только что нарождались.
Естественное право — самое старое, самое исконное. Оно явилось вместе с первым человеком, оно предшествовало всякому другому праву. И вот, стоило любую новую идею выдать за принцип естественного права, она получала в силу этого весь авторитет старейшинства даже в сравнении с самым архаическим правом.
Так, римские юристы проводили в жизнь нравственное учение стариков, выдавая его за естественное право, которому людей научила сама природа. Так, в XVII веке новые свободные начала противопоставлены изжившему свое содержание средневековому праву как извечные начала естественного права.
[1] Милль. Система логики. II. С. 283-313. Книга V, гл. III: «Заблуждения с первого взгляда или заблуждения априорические».
[2] Милль (Mill) Джон Стюарт (1806-1873) — английский философ и политический мыслитель, представитель эмпиризма; признавал опыт единственным источником всякого познания, а индукцию единственно плодотворным научным методом.
Эти идеи представлены в трудах по логике, политической экономии, а также трактатах по общественно-политическим вопросам. Является одним из основоположников идеологии классического либерализма. Среди его трудов важное место принадлежит «Системе логики», где дается эмпирическое обоснование логических категорий.
[3] Лактанций (Lactantius Firmianus) (?-330 по P. X.) — знаменитый христианский проповедник, назывался христианским Цицероном. Основное сочинение — «Введение в божественное учение».
[4] Дчя твердых и жидких тел, а для огня и воздуха естественным считалось движение вверх.
[5] Пандекты — название дигест; немецкие курсы, излагающие римское право, действовавшее до второй половины XIX в. в некоторых частях Германии. Пандектное право — то же, что римское право или общая теория гражданского права.
Это направление интенсивно разрабатывалось в Германии в трудах представителей исторической школы. Ряд произведений — Пухты, Виндшейда, Вангерова, Дернбурга и др. — были переведены на русский язык и активно обсуждались в русской юриспруденции.
