Содержание юридических норм представляется крайне изменчивым, смотря по времени, и крайне разнообразным по месту. Одни и те же интересы разграничиваются весьма различно правом разных государств и различных исторических эпох.
Отсюда как бы само собой напрашивается заключение, что содержание юридических норм всецело зависит от произвола людей, что право есть их произвольное установление. Но наряду с этим фактом изменчивости и разнообразия права в нем замечаются также элементы объективной необходимости.
Хотя суждения людей о справедливом представляются различными на различных стадиях культурного развития, но мы сознаем, однако, невозможность изменений по произволу так или иначе сложившихся в нас понятий о праве и неправе.
Точно также и в истории почти каждого законодательства можно найти примеры того, как попытки законодателя придать силу действующего права заимствованиям из иностранного законодательства или теоретическим началам оказывались безуспешными: воля законодателя встречала себе противодействие в объективных условиях данного общественного быта, и изданный закон оставался мертвой буквой без действительного исполнения.
Все это заставляет признать в праве, наряду с его разнообразием и изменчивостью, и элементы объективной необходимости. И притом они проявляются настолько резко, что и при первых попытках научного объяснения права не могли не обратить на себя внимания. Должна была явиться потребность как-нибудь объяснить этот присущий праву элемент объективной необходимости.
А так как до XVIII в. не существовало вовсе идеи закономерного исторического развития, то совершенно неустранимой представлялась альтернатива: или признать право совершенно произвольным установлением людей, чуждым всякой необходимости, или же видеть в нем нечто непосредственно данное от природы и потому неизменное, независимое вовсе от людей.
Первая из этих точек зрения не могла по своей поверхностности и очевидному противоречию необходимому характеру права удовлетворить ни один сколько-нибудь глубокий ум.
Вторая приводила к принятию гипотезы естественного права, вечного, общего, неизменного, необходимо вытекающего из самой природы человека, независимого от людского произвола. Эта гипотеза заключает в себе много обаятельного.
Она уравнивает юридические нормы с законами природы; взамен подчинения произвольным велениям других людей, как все человеческое несовершенных, она подчиняет человека непреложным велениям природы; искусственному, выдуманному, она противопоставляет естественное, необходимое.
Но вместе с тем эта гипотеза содержит в себе неразрешимое противоречие факту изменчивости и разнообразия права. Если уже существует вечное, непреложное естественное право, как рядом с ним может найти себе место несовершенное, преходящее, противоречивое положительное право?
Тем не менее, покуда сохранялась старая постановка вопроса, покуда альтернатива произвольного установления или естественной необходимости считалась неустранимой, гипотеза естественного права должна была казаться единственно возможным объяснением свойственного праву характера необходимости и общности.
Как ни резко проявлялись изменчивость и разнообразие права, очевидно, противоречащие предполагаемому естественному характеру права, сколько-нибудь глубокий ум не мог не замечать за ними объективной необходимости, не допускавшей принять учение о произвольном установлении. При таком условии только узкие практики могли отвергать гипотезу естественного права.
При сколько-нибудь философском отношении к вопросу, она оказалась необходимой. И вот, в течение многих веков гипотеза эта почти безраздельно господствует в научном объяснении права. Явившись впервые у греков, еще у Сократа[1], она получила широкое развитие у римских юристов.
У них естественное право считалось составною частью положительного, тем его элементом, который является общею и необходимою принадлежностью каждого права в отличие от изменчивых и разнообразных национальных особенностей отдельных законодательств, как бы обрастающих собою естественную основу права.
В средневековой философии сообразно общему религиозному ее характеру естественное право отождествляется с божественным законом, предвечным и неизменным, в противоположность меняющимся человеческим законам.
В XVII и XVIII вв. под влиянием господствовавшего тогда рационализма теория естественного права вновь отрешается от религиозной основы и естественное право понимается как отвлеченная система права, вытекающая с логической необходимостью из разумной природы человека и существующая наряду с положительным правом.
Только историческая школа в лице Гуго и Савиньи впервые выставила философски обоснованное отрицание гипотезы естественного права. Это не было делом случайности, а необходимым результатом применения этой школой к объяснению права исторического взгляда. Историческое изучение права существовало и прежде, но историческое понимание явилось только в учении исторической школы.
В XVI веке французская школа юристов с Куяцием (Jacques Cujas; 1552-1580)[2] во главе занималась изучением истории римского права. Но направление ее работ было чисто антикварное. Все сводилось к воссозданию картины древнего римского юридического быта — и только: о выяснении процесса исторического развития не было и речи.
Да иначе и не могло быть, так как тогда не была еще выработана идея закономерного исторического развития, явившаяся не ранее XVIII века, благодаря трудам Вико[3], Монтескье[4], Гердера[5].
Значение исторической школы главным образом в том и заключается, что она применила к изучению права эту новую идею закономерного исторического развития, и этим самым определилось ее отрицательное отношение к гипотезе естественного права.
Раз поняли закономерный и, следовательно, необходимый характер исторического развития права, в гипотезе естественного права не оказалось более надобности. Несомненно, существующий в праве элемент необходимости и независимости от человеческой воли нашел себе лучшее, потому что легче согласимое с фактом разнообразия и изменчивости права, объяснение в закономерности развития права.
Поэтому и победа учений исторической школы над теорией естественного права была такая скорая и легкая. Ни у Гуго, ни у Савиньи мы почти вовсе не находим доводов, опровергающих гипотезу естественного права.
Они просто противопоставили ей идею закономерного развития, и гипотеза оказалась лишенной главного своего основания, заключавшегося в необходимости выбирать между нею и признанием совершенно произвольного характера права. Историческая школа указала на возможность иного решения вопроса, вне этой альтернативы.
Право не есть исконное, неизменное установление природы, но не представляется вместе с тем и произвольным установлением людей. Оно не может быть изменяемо по произволу. Право, по учению исторической школы, есть закономерно развивающийся и потому необходимый продукт общественной жизни.
Оно создается не произволом отдельных личностей, а необходимым ходом человеческой истории. Не будучи ни естественным, ни произвольным, право есть историческая необходимость.
Впрочем, историческая школа выразила идею закономерного исторического развития права не в такой общей форме. Она видела в праве не продукт истории человечества, а только историю каждого народа в отдельности.
Право в ее глазах является исключительно национальным, объясняется как произведение народного сознания, народного духа, свойствами которого как бы предопределяется все содержание каждой национальной системы прав.
При этом, по учению исторической школы, сам народный дух не представлялся постепенно образующимся, развивающимся, меняющимся. Напротив, предполагалось, что каждый народ при своем появлении на исторической арене уже имеет окончательно сложившийся народный дух, implicite, заключающий в себе все содержание исторической жизни народа.
Вся история народного развития понималась лишь как раскрытие того, что уже изначала содержится в народном духе (Volksgeist). Другими словами, историческое развитие историческая школа понимала как органическое развитие, а не как прогрессивное развитие, не как эволюцию. Она уподобляла развитие права развитию организма из семени.
Развитие права не представлялось ей поэтому созданием чего-либо нового, а только воспроизведением того, что с самого начала дано было уже готовым в народном духе. Поэтому в ее учении оставалось совершенно невыясненным, каким образом образуется самый народный дух, определяющий собою особенности каждой национальной системы права, в каком отношении национальное находится к общечеловеческому.
А между тем, именно в развитии права замечается, несмотря на всю пестроту национальных систем права, нечто общее. Последовательное развитие права у самых различных народов представляет в целом известное однообразие.
Такая узкая формулировка идеи закономерного развития права не могла, таким образом, дать полного объяснения права, что и содействовало возрождению теории естественного права в обновленной форме.
Гегель и его последователи стали противополагать естественное право уже не произвольному (jus voluntarium), а историческому и национальному. Естественное право с этой точки зрения является общей неизменной основой закономерно развивающихся исторических систем права.
Несколько видоизменяя эту постановку вопроса, органическая школа видит в естественном праве общий же неизменный идеал, постепенное осуществление которого и составляет смысл исторического развития права.
При этом и гегелианцы и органическая школа понимают это не так, чтобы в своем историческом развитии право, в силу определяющих это развитие общих условий, приходило неизбежно к выработке известных общих начал, повторяющихся всегда и везде, во всякой исторической системе права.
Это было бы только последовательным выводом из идеи закономерного развития права. Раз законы развития права неизменны и для всех человеческих обществ одинаковы, результаты развития должны представлять непременно нечто общее между собой.
Но новейшие теории естественного права отстаивают его существование как общей основы исторического развития права или как идеальной его цели, раньше всякой истории. Они не допускают, чтобы это общее, составляющее содержание естественного права, было выработано историей так же, как и частное, разнообразное.
Они считают его данным помимо человеческого сознания, воли, деятельности, предсуществующим историческому развитию, обусловливающим своим бытием возможность этого развития.
Следовательно, эти теории не по имени только теории естественного права. Они действительно отстаивают существование в праве естественного, внеисторического элемента, не возникшего во времени и в этом смысле вечного.
Появление этих теорий после учения исторической школы, как мы сказали уже, объясняется слишком узким пониманием со стороны исторической школы идеи исторического развития, как органического развития уже наперед определенного типа, а не развития прогрессивного, творческого, так что соотношение национальных особенностей отдельных систем права и общечеловеческих начал в праве оставалось совершенно необъясненным.
Гегелианцы и органическая школа думали объяснить это так, что исторические формы права суть только частные проявления единого вечного начала права, и таким образом в несколько измененном виде выдвинули снова старую гипотезу естественного права.
Не трудно, однако, показать, что идея закономерного развития, будучи освобождена от присвоенной ей учением исторической школы слишком узкой формы органического развития, и выраженная в более общей форме прогрессивного развития, эволюции, вполне объясняет существование в праве не только элемента необходимости, но также и элемента общности.
Необходимая закономерность явлений приводит к тому, что одинаковые условия всегда порождают и одинаковые следствия. Но как ни разнообразны в частностях условия существования и развития различных человеческих обществ и в разное время, в общем они все-таки одинаковы. Всегда и везде это суть условия жизни людей на земном шаре.
Деятели и арена в историческом развитии человечества всегда одни и те же; между людьми гораздо больше сходства, чем различия. Земная поверхность, при всем разнообразии в характере отдельных ее частей, в целом все-таки представляет одно целое.
Поэтому, где бы ни протекла человеческая жизнь, она везде представляет, за пестрым разнообразием подробностей, одни и те же общие основные черты. В частности, и человеческое право неизбежно имеет в себе при всем разнообразии его содержания и общие элементы.
Но это не доказывает вовсе существования где-то вне исторического процесса неизменного общего принципа, определяющего весь ход развития права; общность есть только результат действия общих условий — не более.
Мы не можем ограничиться этими общими замечаниями. Ввиду важности гипотезы естественного права и ее глубокого влияния на законодательство и науку права, необходимо подробнее остановиться на отдельных стадиях ее развития.
[1] Сократ (Sokrates) (469-399 до н. э.) — великий афинский философ, сын ваятеля Софрониска и повивальной бабки Фенареты. Учил на улицах и площадях и, начиная беседу с ничтожных, казалось бы, вопросов, подводил слушателей к общим определениям, раскрывающим сущность понятия.
Беседа его касалась вопросов о сущности общих понятий — добра, красоты, любви, бессмертия души, достоверности знания и др. Сократовский метод определяется как дедуктивный прием, состоящий в определении понятий путем исключений.
Темами его бесед становились преимущественно вопросы этики, нравственности, но также государства и политики. Сократ был обвинен представителями демократической партии в развращении юношества и отрицании государственной религии. Отказавшись от побега из тюрьмы, Сократ предпочел умереть, выпив яд.
Сведения о взглядах Сократа мы имеем из диалогов и других сочинений его ученика Платона, через которого он оказал огромное влияние на всю мировую философию. Подробнее см.: Рассел Б. История западной философии. М., 1959.
[2] Куяций (Cujas) Жак (или Jacobus Cujacius) (1522-1590) — знаменитый французский юрист, глава филологической школы, изучавший римское право как исторический памятник.
[3] Вико (Vico) Джамбаттиста (1668-1744) — итальянский философ, один из создателей историзма как метода изучения общества. Профессор в Неаполе. Главный труд — «Основания новой науки об общей природе наций» (1725).
Развитие человечества, согласно Вико, имеет циклический характер и представляет собой смену трех эпох: век божественный, или теократический, век героический и век человеческий, или гражданственный. Древний мир представляет в своем развитии все эти три периода.
Когда Античный мир пал, возрожденное человечество вновь начало свое историческое движение с эпохи теократии. Три эпохи развития человечества выражаются в различных сторонах общественной жизни, в том числе в праве: право века божественного есть откровение, коренящееся в божественной воле; право героического века — право силы.
Только с эпохи человеческой на смену старых форм права приходит право естественное. Происхождение государства выводилось Вико не из договора, а из особых оснований для каждой формы правления — демократии, аристократии и представительной монархии.
[4] Монтескье (Montesquieu) Шарль Луи (1689-1755) — великий французский философ, просветитель, правовед, автор знаменитого труда «О духе законов» (1748), где была выдвинута новая интерпретация естественного права, общественного договора и государства.
На основании широких сравнительно-исторических исследований Монтескье разработал типологию обществ в соответствии с рядом критериев как социально-политического, так и естественно-исторического и географического характера.
Согласно этой типологии, все общества различаются, во-первых, формой правления, во-вторых, его природой, в-третьих, принципом правления, а также совокупностью параметров, связанных прежде всего с географическим положением страны — ее величиной, климатом, общими свойствами, характером жизни народа, его численностью, благосостоянием, религией, нравами и обычаями.
Кроме того, существенное значение могут иметь, так сказать, субъективные факторы — обстоятельства возникновения государства, роли законодателя, порядок, на котором государство утверждается. Все эти критерии сравнения объединяются единым интегрирующим понятием — «дух законов», которое и вынесено в заглавие его труда.
Монтескье признается поэтому одним из основателей сравнительного метода и политической науки, важнейший вклад в которую внесла его концепция разделения властей как основного инструмента предотвращения концентрации власти и возникновения тирании.
[5] Гердер (Herder) Иоганн Готфрид (1744-1803) — немецкий философ и просветитель. В 1764-1769 гг. пастор в Риге, с 1776 г. — в Веймаре, теоретик «Бури и натиска», друг И. Гете. Гердер сыграл важную роль в становлении немецкой национальной идентичности и обосновании романтического национализма. Является автором трудов по философии истории, теории культуры, языкознанию, а также литературных произведений.
