Общее правило законов гражданских постановляет, что межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения, равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные с постановлением сих меж, – права, заключающиеся в том именно, чтобы они определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными; всякие споры о границах владения в дачах, генерально обмежеванных, должны быть разрешаемы, в отношении окружности дачи, межевыми законами (563 ст. Зак. Гражд.).
О смысле этого закона возбуждались и доныне еще возбуждаются недоумения. Утверждают, будто бы намерение законодателя при издании сего правила было – не только оградить неприкосновенность генеральной межи и утвердить границу окружных дач навсегда, несмотря ни на какие захваты, которые могли бы нарушить ее целость, – но, кроме того, намерение было оградить владельцев обмежеванной дачи от захватов соседних владельцев: словом сказать, утверждают, будто бы в границах дачи, генерально обмежеванной, одно владение тем или другим участником, если оно не основано на крепостном акте или законном переходе, само по себе, как владение, не может истечением никакой давности превратиться в право собственности.
Мнение это основано, очевидно, лишь на недоразумении, или, прямее сказать, на смешении понятий об отличии межевого права от вотчинного. Мнение Государственного совета 1845 года, из коего извлечена последняя редакция 563 ст. Зак. Гражд., не содержит в себе ничего, что могло бы служить подкреплением такого толкования, или изъяснить мысль законодателя в смысле, какой означенное истолкование придает ей.
Внимательное рассмотрение мнения Государственного совета 1845 года показывает, что в рассуждении своем о неприкосновенности генеральной межи Государственный совет имел в виду исключительно дела о завладении через межу при существовании, или по изглажении оной, т.е. дела чисто межевого свойства.
В таких делах, рассуждает Государственный совет, не может быть речи об иных доказательствах владения, кроме плана и межевой книги. Непоколебимость межевых границ относится не ко времени только генерального межевания; невозможно допустить, чтобы в силу всякого последующего завладения через межу, в силу давности самая межа изменяла свое направление: это противоречило бы правилу межевой инструкции и указу 1823 года, коим подтверждено, что в разборе споров о границах должно руководствоваться только положенными генеральным межеванием границами, а если кто жаловаться будет, что соседственных, особо отмежеванных дач владельцы, перешед за межу, утвержденную между ними, по генеральному межеванию, сделали вновь завладение, то руководствоваться особыми правилами, не нарушая отнюдь генеральных меж.
“Не только разум (сказано в приведенном мнении Госуд. совета), но и самые слова законов (ст. 579 и 580 Св. Меж. зак. изд. 1832 и ст. 715 и 716 изд. 1842 г.) ясно определяют, что тяжбы о целых дачах, хотя бы они и были обмежеваны, или о землях, не обойденных генеральною межою, подлежат вполне действию давности, но споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания разрешаются единственно планами и межевыми книгами, без всяких обысков о древнем владении, бывшем до утверждения межей.
Иначе это и быть не может, ибо допустить возможность нарушения границ генерального межевания давностью завладения значило бы подвергнуть поземельную собственность в первобытное неустройство, существовавшее до межевой инструкции, когда пограничные споры разбирались не столько судебным производством, как драками на межах и другими насилиями.
Тогда ни межевые в крепостях урочища, ни описания смежности, ни известная мера, ни самые крепости не будут уже иметь своей силы; нужно одно лишь засвидетельствование о старинном владении сторонних людей, коих иногда не трудно преклонить и к показаниям несправедливым.
Напротив, единственно через соблюдение коренного основания поземельной собственности, т.е. через признание границ генерального межевания непоколебимыми, могут быть предотвращены захваты и неминуемое их последствие – межевые разбирательства.
При существовании общего и чересполосного владения и перепродаже из рук в руки прав на участки, окончательно не вымежеванные, подчинение права, основанного на генеральном межевании, праву давности, повело бы к уничтожению последних признаков бесспорного владения”.
Внимательному рассуждению ясно, что во всех сих соображениях Государственный совет касается вотчинного права, из давности проистекающего, лишь постольку, поскольку оно может быть соединено с межою генерального межевания, и имеет в виду исключительно неприкосновенность границ, определяющих пространство владения в известной даче.
И редакция 563 ст. Зак. Гражд. выражается весьма определенно, упоминая только о правах, соединенных с постановлением генеральных меж, о спорах, касающихся границ владения в дачах, генерально обмежеванных.
Итак, если в данном случае вотчинное право не может образоваться посредством давности, не нарушая границ генерального межевания, таковой случай прямо подходит под действие 563 статьи, и право не может образоваться в силу давности. Так, например: по генеральному межеванию проведена граница между дачами Петровскою и Ивановскою.
Впоследствии один из владельцев Ивановской дачи, распространяя самовольно свое владение, перешел за межевую границу и, под предлогом вотчинного права, принадлежащего ему в даче Ивановской, начинает уже владеть в землях дачи Петровской, где он никакого права не имеет; мог он при этом сознательно нарушить границу, сознательно войти в дачу Петровскую, но мог и бессознательно запахать землю, думая, что продолжает владеть в пределах дачи Ивановской своею землею.
Во всяком случае, когда доходит дело до спора, такой владелец не вправе противопоставить владельцам дачи Петровской давность своего владения; не вправе утверждать, что за давностью владения владеемое им пространство, захваченное им в Петровской даче, должно считаться его, Ивановскою землею.
Владение его пресекается простым возобновлением границы по плану, и он должен войти в те пределы, которые обозначены на старом плане. Словом сказать: тождество площади, обозначенной генеральною межою, охраняется законом безусловно, и земля, которая на плане показана принадлежащею к известной даче, навсегда принадлежит к ней.
Напротив того, когда вотчинное право может образоваться вследствие давности, в пределах окружной дачи, не нарушая границы генерального межевания, 563 статья Гр. Зак. нисколько не препятствует сему образованию.
Так, например, если бы посторонний, хотя бы и один из владельцев соседней Ивановской дачи, завладел в даче Петровской пашней, усадьбой, лугом, пустошью и т.п., произвольно, без укрепления и безо всякого титула, и продолжал это владение в виде собственности 10 лет спокойно и бесспорно, без сомнения, он может свое давнее владение противопоставить иску о завладении и утвердиться в вотчинном праве на занятую землю. Это право его вовсе не касается межи генерального межевания и никакой существенной связи с нею не имеет.
Генеральное межевание вовсе не имело в виду закрепить на будущее время в даче только тех владельцев, кои показаны на плане, или их преемников, не имело в виду предупредить завладения, присвоить твердость каждому вотчинному праву: требовалось только провести твердую непоколебимую границу окружной дачи.
И потому нет никакого основания навязывать генеральному межеванию чуждые ему цели и из постановлений межевого права выводить последствия для прав вотчинных, которые принадлежат к своей особенной сфере и управляются особыми началами (ср. мнение Госуд. сов. по делу Бек, П. С. Зак., N 44433).
В том же смысле состоялись и решения Сената (Касс. реш. 1870 г., N 901; 1871 г., N 471; 1872 г., N 1238; 1874 г., N 839; 1875 г., N 1047). Закон – сказано в сих решениях, устанавливая непоколебимость границ дач, генерально замежеванных, не изъял сии дачи от перехода от одного владельца к другому в целом составе или в частях, всеми законными способами, в том числе и давностью.
Ненарушимость границ нисколько от того не поколеблется, если в силу владения по давности, вся дача или часть оной, внутри или на самой границе, перейдет к другому владельцу: в этом случае границы генерального межевания нисколько не изменятся и останутся неприкосновенными для определения пределов дачи, а не особых владений, коих число в сей даче может увеличиваться и уменьшаться всеми законными способами.
Этого единственно верного начала держалась твердо наша судебная практика до 1874 года, когда состоялось В. У. Мн. Гос. с. по делу Кохановой, опубликованное в Собр. Узак. того года под N 629 (Полн. Собр. Зак., N 53223). Приводим оное вполне.
Сущность возникшего по настоящему делу спора состоит в следующем:
На основании Именного Высочайшего указа от 30 января 1826 года удельное ведомство получило право собственности на бывшее казенное селение Вины с принадлежащими к нему землями, пространство коих означено с точностью на плане генерального межевания.
Один из смежных владельцев, перейдя через установленную при генеральном межевании границу, завладел из означенных земель 8-ю десятинами, которые затем по купчим крепостям перешли в руки других лиц и состоят ныне во владении купчихи Кохановой.
В настоящее время удельное ведомство, основываясь на 563 ст. 1 ч. Х т. Св. Зак. Гражд., по силе коей межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения, а права, соединенные с постановлением сих меж и определяющие пространство владения, не могут быть разрушены давностью и остаются навсегда бесспорными, требует возврата означенных 8-ми десятин в собственность удела, между тем как купчиха Коханова, основываясь на давности бесспорного владения, требует утверждения права собственности в свою пользу.
При обсуждении сего спора следует выяснить настоящий вопрос как с точки зрения закона, так и со стороны практического его применения. Обращаясь к постановлениям закона, полная ясность редакции вышеприведенной 563 ст. Зак. Гражд. не дает места никакому сомнению.
Право собственности удельного ведомства на земли села Вин укреплено за ним Именным Высочайшим указом 1826 года, а пространство земли определено планом генерального межевания и обозначено в натуре проведенною при генеральном межевании границею.
Допускать уменьшение означенного пространства земли вследствие завладения посторонних лиц значило бы дозволять постепенное уменьшение собственности, укрепленной за уделом вышеозначенным Именным Высочайшим указом и утвержденной планом генерального межевания, что именно противоречило бы самой сущности указанных выше постановлений закона.
Означенный закон (563 ст., 1 ч. Х т.), состоявшийся в дополнение и развитие постановлений Межевых Законов (883 ст. т. Х ч. 3, изд. 1857 г., соответств. 724 ст. т. X ч. 2, изд. 1893 г.), вошедший в Свод из Межевой Инструкции 1766 года, основан на мнении Государственного совета 23 апреля 1845 года.
При этом Государственный совет рассуждал, что “споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания разрешаются единственно планами и межевыми книгами, без всяких обысков о древнем владении, бывшем до утверждения межей.
Иначе сие и быть не может, ибо допустить возможность нарушения границ генерального межевания давностью завладения значило бы повергнуть поземельную собственность в первобытное неустройство, существовавшее до Межевой Инструкции, когда пограничные споры разбирались не столько судебным производством, как драками на межах и другими насилиями.
Тогда ни живые в крепостях урочища, ни описания смежности, ни известная мера, ни самые крепости не будут уже иметь своей силы, нужно одно лишь засвидетельствование о старинном владении сторонних людей, коих иногда не трудно преклонить и к показаниям несправедливым.
Напротив, единственно через соблюдение коренного основания поземельной собственности, т.е. через признание границ генерального межевания непоколебимыми, могут быть предотвращены захваты и неминуемое их последствие – межевые разбирательства.
При существовании общего и чересполосного владения и перепродажи из рук в руки прав на участки, окончательно не вымежеванные, подчинение права, основанного на генеральном межевании, праву давности, повело бы к уничтожению последних признаков бесспорного владения.
Вследствие сего Государственный совет положил постановить: 1) межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения; 2) равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные с постановлением сих меж, права, заключающиеся в том именно, чтобы они определяли пространство владения и оставались навсегда бесспорными, и 3) всякие споры о границах владения в дачах, генерально обмежеванных, должны разрешаться, в отношении окружности дачи, Межевыми Законами”.
Следовательно, законодательным актом признано, что споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания разрешаются единственно планами и межевыми книгами, но не давностью владения. На этом основании разрешено множество дел о подобных захватах как Правительствующим Сенатом, так и Государственным советом.
Лишь в 1867 году по делу о сенокосных покосах помещицы Бек, в казенной пустоши Романовщине, покосы эти, мнением Государственного совета, удостоенным Высочайшего утверждения 3 апреля того года, присуждены, по давности владения, в собственность владелицы Бек, но случай, представлявшийся в этом деле, был совершенно иной.
Именно, как во мнении этом объяснено, спорная земля в пустоши Романовщине находилась внутри обмежеванной дачи и нисколько не нарушала генерального межевания. В рассматриваемом же ныне деле идет спор о земле на самой границе генерального межевания, так что отчуждение этой земли от удельного ведомства, во владение коего замежевана дача, повело бы к неизбежному нарушению, в противность 563 ст. Х т. Зак. Гражд., границ генерального межевания.
Обращаясь затем к практическому значению разрешения настоящего дела в том или другом смысле, нельзя не признать, что отнятие у уделов 8-ми десятин земли имеет на практике весьма мало важности, тем более, что и при оставлении за удельным ведомством этого участка, ведомство сие, по удостоверению Министра Императорского Двора, вовсе не полагает принуждать купчиху Коханову к сносу строений ее с занятой части удельной земли; напротив, оно не встретит препятствия оставить землю эту в постоянном пользовании Кохановой, при единственном условии, чтобы право владения, предоставляемого ей уделом, было установлено, по взаимному между ними соглашению, надлежащим актом в установленном законом порядке. Но разрешение возникающего в настоящем деле общего вопроса не может не иметь на самом деле весьма существенного значения.
В Манифесте Императрицы Екатерины II от 19 сентября 1765 года весьма ясно и определительно выражены цель и значение генерального межевания: “Наша воля и повеление о Государственном размежевании, – сказано в Манифесте, – имеет единственным себе предметом истинную всего общества пользу, утверждением покоя, прав и надежности каждого владельца в его благоприобретенном имении”.
Цель эта может быть достигнута исключительно лишь неприкосновенностью меж генерального межевания, с каковою неприкосновенностью связан тот важный принцип, в силу коего поземельная собственность, в утвержденных Правительством границах, охраняется самим законом от произвольного ее нарушения, и по коему каждый имеющий перед собою межу генерального межевания должен знать, что эта межа поставлена Правительством для охранения собственности, и что ему не дозволяется произвольного за этою межою завладения.
Этот существенный и коренной принцип государственного межевания совершенно нарушается с допущением завладения. Межевание теряет тогда всякое практическое значение, а постановление, содержащееся в 563 ст. Х т. Зак. Гражд., остается одною мертвою буквою.
Самое значение охраны собственности силою закона при этом уничтожается, и всякому собственнику остается для неприкосновенности своих границ прибегать к физической силе и самоуправству. Практические последствия подобного порядка были бы у нас в России особенно ощутимы.
Многие частные лица, поставленные в затруднение, а иногда и в невозможность объезжать, осматривать и постоянно охранять свои обширные земельные границы от посторонних завладений, лишались бы безвозвратно своей земельной собственности, но в особенности тягостно было бы применение означенного начала к землям ведомства Государственных Имуществ.
При обширных пространствах этих земель, часто не обрабатываемых и лежащих впусте, подобные завладения были бы чрезвычайно легким и удобным способом приобретения, а Государство могло бы терять, таким образом, значительную долю своего состояния.
Однако это решение Государственного совета сохраняет силу лишь решения по частному делу. Самое опубликование оного последовало лишь по распоряжению Министра Юстиции, а не в силу постановления Государственного совета. Несогласие его с утвердившимися началами судебной практики было столь очевидно, что признано нужным обстоятельное разъяснение сих начал законодательным порядком.
В юридич. вестнике 1892 г. N 7-8 есть статья Г. Амчиславского, возражающая против нашего мнения о применении давности к межам генерального межевания. Эти возражения не побуждают нас, однако, изменить означенное мнение.
