В специальном Ландрехте для коренных прусских областей от 1721 г.[1] новые начала вотчинно-ипотечной системы опять занимают внимание законодателя. Но тут законодатель становится уже уступчивее[2], чем в эдикте 1693 г.
В общем Ландрехт регулирует вопрос тщательнее; уступки, делаемые им римской системе, не опасны для реального кредита, и Ландрехт рисуется более практичным и более отвечающим условиям своего времени. И высказанные им идеи легли надолго в основу прусского вотчинного режима.
1. Как общее правило, Ландрехт 1721 г. провозглашает начало, что вещные сделки о недвижимостях[3] между живыми (Ландрехт предусматривает только случай купли) подлежат инсинуации в суде и записи в судебную книгу по месту нахождения недвижимости, в присутствии обоих контрагентов, которым и выдается затем купчая (Kauf-Brief).
Незаписанную сделку отчуждения Ландрехт объявляет ничтожной[4]. Но Ландрехт делает исключение из этого правила на случай, когда обе стороны выполнили уже взаимные обязательства, именно, продавец получил цену, а покупатель – вещь. В таком случае отчуждение и без записи признается действительным[5].
Действительны без записи в книгу и все другие переходы собственности на имение, как по наследованию, по отчуждению с публичного торга и т.д.[6]
2. Договорные ипотеки совершаются перед судом по месту нахождения недвижимости и записываются в судебные книги под страхом недействительности[7]. Однако и тут законодатель делает исключение для hypotheca quasi p. Такая ипотека уступает книжной, но в конкурсе идет вперед личных требований[8]. Норма относится одинаково к специальной и генеральной ипотеке[9]. Только hypotheca privata вполне ничтожна[10]. Но генеральные ипотеки при записи превращаются в специальные на отдельные недвижимости[11].
Законные ипотеки всякого рода для полного действия подлежат записи в книгу. И только тогда они занимают в конкурсе место в одном классе с записанными договорными ипотеками и удовлетворяются наряду с договорными, именно ex ordine ingrossationis[12].
Генеральные ипотеки записываются, как специальные, на отдельные недвижимости[13]. Если же законные ипотеки не записаны, они занимают в конкурсе место после всякого рода записанных ипотек. Но в остальном они тоже действительны и без записи[14].
Среди записанных ипотек, договорных, законных привилегированных и законных простых все решается по римскому праву[15], лишь за некоторыми специальными исключениями.
В заключение очерка LR. 1721 г. замечу, что он тщательно регулирует важный практически вопрос о том, кто и как заботится о записи законных ипотек фиска, жен, детей, разных учреждений на имущество опекунов и управителей[16], что опять выгодно отличает Ландрехт от эдикта 1693 г., оставлявшего открытым этот вопрос.
3. Как ни примирительно и ни заботливо Ландрехт регулирует вотчинный режим, он все же далеко не исчерпывает регламентации его. Не говоря уже о том, что Ландрехт еще менее держится начала publica fides вотчинной книги, чем эдикт 1693 г., он не касается вовсе внешней организации вотчинного дела, все приурочивая к существующему строю, несовершенства которого нам уже известны.
До новой организации формального вотчинного права предписания Ландрехта едва ли могли принести обороту много пользы. Далее, Ландрехт разбивает единое целое: ипотеки на недвижимости опекунов заносятся, по нему, в особые опекунские книги, что неудобно для обозримости правоотношений по этим недвижимостям. Наконец, Ландрехт издан был только для коренных прусских областей.
[1] Friedrich Vilhelms… verbessertes Land.-Recht des Königr. Preussens. Königsberg, 1721. Cp. Dernb. u. Hinrichs, 7, 8.
[2] Это явление, что кодификация проводит новые начала слабее, чем специальный закон, является общим историческим фактом. Может быть, это объясняется тем, что в системе, которая заимствовалась из римского права, труднее было подыскать место новому явлению. Впрочем, кодификация уже потому должна проводить слабее новые идеи, что она всегда в целом подводит итоги прошлому и из-за массы старого, естественно, не может подчеркнуть нового.
[3] Понятие которых по Ландрехту крайне широкое, см. ч. II кн. 4 тит. VI art. 7 § 4.
[4] “Nichtig u. von Unwürden”.
[5] Ч. II, кн. 4 тит. VI art. 7 § 1. – Отметим, кстати, что эта идея двойственности способа приобретения собственности позднее привела к знаменитому дуплицитету собственности: dominium сivile и dominium utile, где за книжным собственником признавалась легитимация распоряжений недвижимостью по книге, а за материальным собственником – прочие полномочия, кроме распоряжения по книге. Распределение правомочия между ними колеблется по разным законодательствам.
[6] Некоторые и отсюда выводят дуплицитет собственности; но это уже не техническое понятие, и обороту это не грозит опасностью.
[7] Р. II кн. 4 тит. art. 5 § 1.
[8] Eod. § 4, 5.
[9] Eod. § 2, 4 и др.
[10] Eod. § 1
[11] P. I B. I T. XLIX § 11.
[12] P. I B. I tit. XLIX § 10.
[13] Eod. § 11.
[14] Eod. § 15–18.
[15] Eod. § 19–29. – И конкурсное право Ландрехта указывает нам на внимание законодателя к реальному кредиту, хотя Ландрехт и не порывает с системой римского конкурса и не выделяет обремененные недвижимости в специальную конкурсную массу. См. LR. 1721. P. I B. I t. XLIX. Cp. Dernburg u. H. стр. 8.
[16] Ч. I кн. I тит. XLIX. § 4, 10 и др.
