Наш древний процесс носил частно-исковой характер. Дело могло быть начато только по жалобе или челобитъю потерпевшего, его семьи или рода. Обвинитель и обвиняемый назывались истцами и пользовались равными правами. Производство слагалось из ряда формальных действий, безусловно обязательных для сторон.
Ответчик, если он был неизвестен, отыскивался истцом посредством извода, свода (предъявлением поличного последовательно лицам, от которых оно приобретено, и предложением им вопроса, от кого приобрели его) и следа (розыск по оставленным следам). Доказательства носили характер формальных подтверждений основательности предъявленного суду требования, в ряду их стояли признание, послухи, поле (судебный поединок), крестное целование и поличное.
Пытка не применялась. Ответственность в этом ординарном порядке разбирательства, называвшемся судом, сводилась к денежным платежам в пользу потерпевшего.
Подле этого ординарного порядка суда уже в княжеский период возникает и постепенно развивается порядок экстраординарный, сыска, и прежде всего в делах политического свойства. Великий Новгород и Псков, не дожидаясь истца, всем составом своим шли на своих внутренних врагов, расправлялись с ними, бросали их в Волхов или вешали, а имущество их разграбляли.
Князья со своими врагами расправлялись тоже вне обычных форм, в порядке опалы, широко развившемся в царскую эпоху; из нее выработалось строгое сыскное производство для дел государственных.
Затем, в самом начале царского периода, без всяких иноземных влияний; а вследствие лишь выяснившихся потребностей создаются у нас и для дел о преступлениях против общежития особые органы, губные старосты, задача которых состояла в том, чтобы порученные их ведению дела „сыскивать и доведши (т.е. собрав доказательства виновности) наказывать”.
Этот новый порядок уголовного производства, сыск, имел главнейшим своим средством пытку, по результатам которой и решалось дело, так что вместе с тем главнейшим вопросом его стал вопрос об условиях, при которых могла быть применена пытка.
Первоначально ему принадлежали только дела о разбое с поличным, и лишь с течением времени он распространился и на другие дела. Но кроме рода дела применение сыска зависело от качества личности: сыску подлежали облихованные на повальных обысках и захваченные с поличным, прочие же лица даже за те же преступления ведались порядком суда.
Сыск начинался не выжидая жалобы, по почину губных старост, собиравших доказательства помимо сторон и решавших дело. Формальный, но льготный вызов к суду уступает здесь место приводу. Доказательствами, кроме поличного, признаются повальный обыск, язычные молки (свидетели), оговор и признание.
Гласность и устность „суда” в сыске сменяются негласностью и письменностью; высший орган, разбойный приказ, решал дела исключительно по письменному материалу.
Порядок сыска, первоначально ограничивавшийся лишь некоторыми уголовными делами, постепенно захватывает большее и большее число их. С начала XVIII в. национальные формы его изменяются путем заимствований с Запада, начатым в царствование Петра I.
Заменяя приказную организацию суда коллегиальной, Петр I вводит и новые меры следственного процесса, дотоле неизвестные русскому праву. Сюда относятся ревизионный порядок, законные правила о силе доказательств и учреждение фискалов — особых должностных лиц, наблюдавших между прочим за ходом важнейших уголовных дел подобно promovens inquisitionis Запада.
В этой новой постановке следственный процесс наш сделал значительные успехи в царствование Екатерины II, с которого, впрочем, начинается и ограничение самой тягостной из мер его — пытки; полная отмена ее состоялась при Александре I.
В системе Петра I происходят при Екатерине II и другие изменения: фискалы сменяются прокурорами и стряпчими, судебная организация получает больше стройности и дополняется выборными от сословий, порядок сыска с негласностью и письменностью распространяется на все уголовные дела и развивается промежуточная форма уголовных приговоров о6 оставлении в подозрении.
Законоположения Петра I и Екатерины II, дополненные их преемниками, легли в основание Свода законов, первое издание которого появляется при Николае Павловиче в 1832 г., составив вторую книгу ХV тома его. При переработке первой книги в связи с изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных судопроизводственные правила не подверглись изменениям и изложены во второй части ХV тома.
С изданием судебных уставов 1864 г. правила эти, претерпев некоторые изменения, остались законом, действующим для тех местностей, в которых еще не были введены судебные уставы. Число таких местностей более и более сокращалось. В издании 1892-1893 гг. они отнесены к XVI тому Свода законов и составили вторую его часть, между тем как в первой нашли себе место судопроизводственные правила судебных уставов.
