I. Сущность мировой сделки. Вторым способом окончания конкурсного процесса является мировая сделка. Этот способ окончания представляет выгоды не только для самого несостоятельного должника, восстановляя его во всех правах, возвращая ему свободу управления и распоряжения имуществом, но и для кредиторов, когда ликвидация обещает затянуться на долгое время и поглотить значительную часть имущества.
Под именем мировой сделки понимается утвержденное судом соглашение между должником и установленным в законе большинством конкурсных кредиторов, направленное к определению взаимных отношений между несостоятельным должником и всеми его кредиторами, с прекращением возбужденного конкурсного процесса.
Содержание мировой сделки сводится обыкновенно или к рассрочке платежей, или к скидке в платежах. К мировой сделке нередко привлекаются и посторонние лица, когда они берут на себя поручительство за исполнение должником условий мировой сделки.
Кредиторы отказываются от полного осуществления принадлежащих им прав ради немедленного и верного получения того, что можно получить, уступают должнику в объеме требования или во времени исполнения или в том, или другом вместе, но зато сами выигрывают в объеме, так как экономят на конкурсных издержках и выигрывают во времени, так как не должны ожидать конца конкурсного процесса.
Melius est, выразился Стракка, pauca dividere, quam totum perdere. Восстановляемый во всех своих правах должник обязуется в точности исполнить в отношении каждого кредитора условия соглашения.
Подобное соглашение, как мы указали, сохраняет силу только при соблюдении условий закона, который всюду различными постановлениями стремится обеспечить интересы меньшинства кредиторов, вынужденных подчиниться воле большинства.
Из описания сущности мировой сделки можно заключить, что со стороны своей юридической природы она представляет договорное отношение. Действительно, взгляд этот является наиболее распространенным в литературе[1], однако в последнее время он встретил возражения.
Прежде чем перейти к рассмотрению этого спора, укажем на отличие мировой сделки в конкурсном процессе от общегражданской мировой сделки. Под именем последней понимается соглашение, посредством которого две стороны устраняют существующее между ними спорное отношение путем взаимных уступок[2].
Между тем в конкурсной мировой сделке нет спорности, требования кредиторов совершенно определены и признаны; нет также и взаимности уступок, потому что уступка производится только в пользу должника, а не кредиторов, и с точки зрения гражданской мировой сделки подобная односторонняя уступка представляет лишь форму дарения[3].
Против взгляда на мировую сделку, совершаемую в конкурсном процессе, как на договор выступил прежде всего Шульце. Он признает за ненормальность, противоречащую основным понятиям о договоре, то обстоятельство, что в мировой сделке большинство контрагентов принуждает меньшинство к заключению договора вопреки явно выраженной ими воли[4].
Ввиду невозможности примирения этого явления с понятием о договоре, Шульце приходит к тому убеждению, что мировая сделка вовсе не договор, но судебное решение, которое признает конкурсное требование под определенными в нем самом условиями[5].
Это решение, как и всякое другое, нуждается в исковом требовании, каковым является предложение мировой сделки. Постановка решения предполагает, конечно, предварительное ознакомление с сущностью дела; такое ознакомление (causae cognitio) производится на верном, хотя далеко не единственном, основании выраженной большинством кредиторов воли.
Центр сделки таким образом переносится с момента решения вопроса в общем собрании на момент судебного утверждения. С этой точки зрения не большинство кредиторов принуждает меньшинство к заключению договора, но государственная власть, которая признает требования всех кредиторов под известными условиями[6]. Постановление общего собрания представляет только материал для решения суда[7].
Этот взгляд на сущность конкурсной мировой сделки встретил, в свою очередь, возражения со стороны Фиттинга и других. По мнению Фиттинга, придерживающегося договорной теории, особенность данного случая заключается в том лишь, что большинство кредиторов совершает договор не только от своего имени, но и от имени (im Namen und in Vertretung) как несогласных, так и не подававших голоса верителей[8].
То обстоятельство, что большинство своим решением обязывает меньшинство, не составляет вовсе особенности заключения мировой сделки, но встречается во всех постановлениях общего собрания.
Что касается взгляда на мировую сделку как на судебное решение, то Фиттинг находит, что решение суда, которое против воли участвующих признает их права и в то же время ограничивается пределами, установленными большинством кредиторов, само по себе представляет некоторую аномалию, требующую разъяснения.
Притом Шульце не дает объяснения, каким образом даже при судебном решении, постановленном по делу между должником и всеми кредиторами, могут быть обязаны не участвовавшие в деле лица.
Если даже согласиться с Канштейном[9], что своими возражениями Фиттинг с полной очевидностью опроверг взгляд на мировую сделку как на судебное решение, то нельзя того же сказать относительно положительной стороны его воззрения. Каким образом может иметь место представительство вполне право- и дееспособных лиц вопреки их явной воле?
Напрасно Фиттинг ссылается на сравнение с другими видами общего собрания, потому что они не имеют своей целью создания договора, как то собрание, которое постановляет мировую сделку, признаваемую договором. Пока нет мировой сделки, – решения общего собрания не возбуждают сомнения.
С процессуальной стороны Шульце встретил возражения со стороны Эткера[10]. Прежде всего он указывает на то, что сторонами в данном процессе являются лица, совершенно неизвестные ни суду, ни другой стороне, – а именно кредиторы, не подававшие заявления и в то же время обязанные мировой сделкой.
Далее, если судебное решение представляет ответ на конкурсное требование, заявленное кредиторами, то Шульце забывает, что такой ответ был дан определением суда об открытии конкурсного процесса и допущением заявленного требования; следовательно мировая сделка была бы вторичным ответом.
По мнению самого Эткера, задача теории состоит в сохранении самостоятельности за новыми правовыми формами, а не в насильственном укладывании их на прокрустово ложе установленных правовых категорий.
Обязательность мировой сделки для кредиторов обусловливается непосредственно силой закона. Мировая сделка составляет сложное отношение, а именно: она состоит из предложения должника, согласия общего собрания кредиторов и утверждения суда[11].
Поэтому Эткер определяет мировую сделку, как сложную юридическую сделку (combinirte Rechtsgeschäft), создаваемую изъявлением тройной воли должника, общего собрания и суда. Согласие общего собрания и утверждение суда представляются публичными актами с частноправовыми последствиями[12].
Таким образом, по этому взгляду договорный элемент устраняется. Сила мировой сделки основывается не на добровольном соглашении, а на постановлении закона, который обязывает всех кредиторов при наличности известных условий.
Правда, ссылка на положительный закон имеет место тогда, когда недостает теоретического обоснования, но мы думаем, что лучше стать временно на эту твердую почву, чем держаться договорной теории, несмотря на очевидные ее недостатки.
Несмотря на эти сильные возражения, договорная теория сохраняет свою позицию. По мнению Гельмана, “договорная теория – единственная, которая может быть согласована с точкой зрения законодательства”[13].
II. Иностранные законодательства. Постановления иностранных законодательств, касающиеся мировой сделки, в основных чертах сходны, всюду требуется усиленное большинство голосов в общем собрании, утверждение суда, а сила мировой сделки распространяется на всех конкурсных кредиторов. Но существует между ними и различие.
Французское законодательство знает две формы мировой сделки: простую (concordat) и обусловленную уступкой всего имущества (concordat par abandon d’actif). Мировая сделка первого рода заключается в восстановлении несостоятельного должника в его правах по управлению имуществом, но с обязательством исполнить в отношении каждого кредитора условия сделки, т.е. уплатить долги в установленные сроки или с известной скидкой.
Мировая сделка второго рода состоит в передаче всего имущества на раздел кредиторам, с чем вместе должник освобождается от лежавших на нем долгов. Подобная сделка носит смешанный характер; она соприкасается отчасти с ликвидацией, отчасти же приближается к простой мировой сделке.
Она соприкасается с ликвидацией, потому что должник лишается своего имущества, которое продается для распределения денег между кредиторами. Она приближается к простой мировой сделке, потому что кредиторы отказываются от той части долга, которая останется непокрытой от распределения[14].
На следующий день после последнего собрания, назначенного для поверки требований, в котором судьей-комиссаром провозглашено было заключение поверки, все кредиторы, долги которых утверждены или предварительно допущены, приглашаются посредством публикации и отдельных повесток собраться для выслушания предложений должника о мировой сделке и для обсуждения их. Собрание это имеет место по истечении двух недель со времени последнего проверочного собрания[15].
Мировая сделка между кредиторами и должником под страхом недействительности может состояться только в том случае, если на нее согласится большинство всех кредиторов по утвержденным или предварительно допущенным требованиям, представляющим по крайней мере 2/3 всей совокупности утвержденных или предварительно допущенных долгов[16]; таким образом, требуется двойное большинство: простое по числу кредиторов и 2/3 по сумме претензий.
Сверх того, не должно быть злонамеренных действий со стороны должника, характеризующих его как злостного должника, должно состояться утверждение соглашения со стороны суда.
Так как по новому французскому закону мировая сделка предшествует объявлению несостоятельности, то утверждение ее судом прекращает только судебную ликвидацию, а не конкурсное производство.
Если мировая сделка не состоится или по отсутствию требуемого большинства, или вследствие неутверждения судом, тогда открывается несостоятельность и наступает реализация актива[17].
Германское законодательство знает только одну форму мировой сделки (Zwangsvergleich), соответствующую французской простой. В противоположность французскому праву, германский конкурсный устав допускает совершение мировой сделки во все время от окончания поверки претензий до постановления об окончательной раздаче дивиденда[18].
Сделка заключается по предложению должника, представленному в суд, с кредиторами, не пользующимися преимуществом при удовлетворении. Мировая сделка невозможна по закону, когда должник скрывается, когда он признан злостным банкротом или находится под следствием по подозрению в том[19]. Предложение должника поступает на обсуждение общего собрания кредиторов после заключения о нем со стороны суда и комитета кредиторов[20].
День заседания для рассмотрения мировой сделки должен быть назначен судом не далее месяца, причем о дне этом производится публикация и вызываются по повестке кредиторы, заявившие свои требования.
Однако рассмотрение предложения может быть ускорено, – по ходатайству должника и комитета кредиторов заседание, назначенное для этой цели, может быть соединено с заседанием для общей проверки требований[21].
Для принятия мировой сделки необходимо двоякое большинство: а) простое по числу кредиторов и b) 3/4 по сумме претензий[22]. Решение общего собрания подлежит еще утверждению со стороны суда, которое может быть обжаловано в двухнедельный срок[23].
Последствием мировой сделки является возвращение должнику права свободного распоряжения конкурсной массой, если только мировая сделка не содержит в себе какого-либо ограничения в этом отношении.
Мировая сделка получает силу как в пользу, так и против всех конкурсных кредиторов, не пользующихся преимуществом по удовлетворению, хотя бы они не участвовали в конкурсном процессе[24].
Неисполнение мировой сделки не дает права требовать ее отмены, которая наступает только в случае обнаружения обмана или признания должника злостным банкротом[25]. Отмена силы мировой сделки имеет своим последствием возобновление конкурсного процесса.
Итальянское законодательство допускает также возможность заключения мировой сделки (il concordato) во все время конкурсного процесса. Инициатива обсуждения условий мировой сделки может исходить не только от должника, но и от попечителя, от комитета кредиторов, наконец от кредиторов, представляющих 1/4 часть пассива.
Просьба подается судье-комиссару[26]. В созванном собрании кредиторов попечитель должен представить письменное заключение о положении дела. Для совершения мировой сделки требуется согласие кредиторов как по числу их, так и по сумме, первое простое, второе в 3/4 всей суммы претензий.
При исчислении большинства не принимаются в расчет кредиторы, обеспеченные залогом или закладом[27]. Если состоялось только одно большинство, то судья-комиссар может назначить другой срок собрания.
Мировая сделка, принятая двойным большинством, представляется на утверждение суда, в то время как несогласные кредиторы могут заявить возражение против решения собрания в восьмидневный срок[28].
В силу утверждения мировой сделки она становится обязательной для всех кредиторов без различия, внесены ли они в баланс или нет, проверены ли их требования или нет, а также для кредиторов, которые жительствуют вне пределов королевства[29].
Мировая сделка имеет своим последствием прекращение конкурсного процесса, восстановление несостоятельного должника в правах управления и распоряжения, причем попечитель представляет ему отчет по управлению[30].
Если по обстоятельствам дела или по условиям мировой сделки несостоятельный окажется достойным особого снисхождения, то может быть постановлено, что по совершенном выполнении обязательств, принятых им на себя по мировой сделке, имя должника исключается из списка несостоятельных, тогда как по общему порядку это исключение зависит от полного платежа всех долгов[31].
В противоположность германскому праву, неисполнение должником условий мировой сделки служит основанием к отмене ее, если большинство кредиторов, участвовавших в заключении и не получивших условленного вознаграждения, подаст просьбу суду[32]. Мировая сделка лишается своей силы, если обнаружится обман в указании актива или пассива[33].
Особенно благоприятно относится к мировым сделкам английское законодательство. Мы уже видели, что первое общее собрание имеет своей целью решить, должно ли быть допущено предложение мировой сделки или следует объявить несостоятельность[34].
Если бы в это время не состоялась мировая сделка (Composition), она может быть заключена позднее, после объявления несостоятельности, во всякое время[35]. Для силы мировой сделки необходимо согласие большинства кредиторов, представляющих 3/4 по сумме всех кредиторов, доказавших свои требования[36].
Кроме того, постановление общего собрания нуждается еще в утверждении суда. Английское право относится весьма строго к исполнению должником условий мировой сделки.
Если в какой-либо из назначенных сроков не последует уплаты, то суд, если признает то справедливым, по просьбе кого-либо из заинтересованных лиц, может объявить должника несостоятельным и отменить мировую сделку, причем, однако, всякое отчуждение, распоряжение или платеж, надлежаще совершенные для исполнения мировой сделки, остаются в силе[37].
Но кроме этого способа окончания конкурсного процесса английское законодательство знает еще один, не находящий себе подобия в настоящее время на континенте. Суд вправе своей властью, помимо согласия кредиторов, сделать постановление об освобождении должника от несостоятельности (order of discharge).
Просьба о том может быть подана суду должником во всякое время, причем, однако, просьба предварительно рассматривается в общем собрании кредиторов[38]. При рассмотрении просьбы суд обязан принять в соображение поведение несостоятельного и состояние его дел. Определение об освобождении должника от несостоятельности устраняет ответственность его по всем долгам, подлежащим удовлетворению в конкурсе, кроме казенных[39].
III. Заключение мировой сделки по русскому праву. Постановления нашего законодательства представляются крайне недостаточными, умалчивают о важнейших вопросах, возлагая их решение на практику, между тем как именно в отношении мировых сделок для устранения злоупотреблений необходимы точные и подробные правила.
Законодатель даже смешивает и излагает совместно добровольные мировые сделки, т.е. совершаемые должником и всеми кредиторами до объявления несостоятельности с мировыми сделками в тесном смысле, заключаемыми после этого момента.
Несмотря на то, что мировая сделка составляет в глазах общества лучший исход конкурсного процесса, представляя выгоду как для должника, которого она восстановляет в правах управления и распоряжения, так и для кредиторов, доставляя им, хотя меньшее, но более скорое удовлетворение, – русское законодательство нашло необходимым ограничить применение мировой сделки.
По делам о несостоятельности кредитных установлений не допускаются мировые сделки[40]. Это постановление, явившееся недавно в нашем законодательстве, объясняется опасением за интересы кредиторов, которых особенно много у каждого кредитного установления.
Чем больше состав кредиторов и чем менее значительны требования каждого, тем легче, как показала практика[41], достигнуть должнику желаемых им самим условий сделки.
Для действительности мировых сделок требуются известные условия, установленные законом и сходные с условиями, которые выставлены западными законодательствами, а именно сделка должна быть принята а) в общем собрании, b) известным большинством кредиторов по сумме и с) утверждена судом[42].
Совершение мировой сделки предполагает необходимо предложение ее. Наша практика, следуя примеру некоторых иностранных законодательств, установила, что предложение должно быть сделано самим несостоятельным, а не другим лицом, напр., кредитором[43].
С точки зрения договорной теории необходимость инициативы должника объясняется тем, что в нем видят предложение вступить в договор. “Предложение мировой сделки представляет предложение договора, который совершается принятием со стороны конкурсных кредиторов”[44].
Спрашивается, если мы имеем перед собой предложение договора, то кому оно делается? Не совокупности кредиторов как юридическому лицу, потому что такового нет, если же отдельным кредиторам, то как определить момент принятия? Оставляя договорную теорию, мы устраним и настоящий вопрос.
В самом деле, почему бы мировая сделка не могла иметь силы, если бы она была предложена не должником, а кем-либо из кредиторов, который разработал план удовлетворения и убедил несостоятельного и остальных кредиторов в общем собрании согласиться на заключение сделки?
Итальянское законодательство первое отрешилось от этого традиционного требования и допустило, как мы видели, возможность предложения со стороны попечителя и кредиторов. Конечно, остается соображение формального свойства. Совершение мировой сделки требует созвания общего собрания.
Если нет никакой уверенности в том, что должник согласится на сделанное предложение, то напрасно тревожить кредиторов. Но ведь такая же неуверенность существует и в отношении кредиторов, когда предложение делает должник.
Наше законодательство не дает основания для установления подобного условия, напротив, из молчания его мы вправе заключить, что предложение мировой сделки может быть сделано не только несостоятельным должником, но и каждым кредитором.
В большинстве случаев, по поводу которых практика высказывала приведенный выше взгляд, она имела дело с совершенно другим обстоятельством: сделка предлагалась кредитором или посторонним лицом в том смысле, что это лицо принимало на себя обязанность удовлетворения кредиторов, а не должника.
Таким образом, несостоятельный оказывался вне мировой сделки. Из самого существа последней, независимо от выражения нашего закона о сделках, “несостоятельным учиненных”, вытекает, что это совершенно иное отношение, не подходящее под понятие мировой сделки в тесном значении слова, а потому требующее непременно согласия всех кредиторов, а не большинства.
Сам Сенат допускает, что мировая сделка может быть предложена кредиторам лицом посторонним только с согласия должника[45]. Если предложение может исходить от постороннего лица, почему оно не может исходить от кредитора? Если необходимо предварительное согласие должника, как же допускает Сенат возможность предложения в случае смерти должника, когда это согласие невозможно[46].
Независимо от вопроса, кем должно быть сделано предложение, остается ненарушимым тот факт, что предложение должно быть сделано. Напрасно искали бы мы указаний в нашем законодательстве по вопросам, кому должно быть заявлено предложение, в какой форме и с каким содержанием.
Можно полагать, однако, что предложение должно быть заявлено тому органу, от которого зависит созвание общего собрания, т.е. конкурсному управлению. В тех случаях, когда закон не установляет известной формы, следует заключить, что совершающие юридический акт не стеснены формой и следовательно предложение может быть сделано как в письменной, так и в словесной форме.
Однако по самому существу дела трудно представить себе, чтобы предложение, которое должно содержать указание условий сделки, могло быть сделано в словесной форме. Наконец, что касается содержания, то предложение должно заключать обозначение всех существенных условий предполагаемой сделки, чтобы конкурсное управление могло судить о значении и осуществимости предложения.
Вопрос о принятии или непринятии предложенной мировой сделки решается в общем собрании кредиторов. Она не может быть совершена, помимо общего собрания, ни властью конкурсного управления, ни суда. Однако само созвание общего собрания зависит от конкурсного управления.
Возникает сомнение, обязано ли конкурсное управление приглашать кредиторов в общее собрание по каждому предложению должника или кредитора, или же оно вправе отклонить само внесение предложения на обсуждение общего собрания? В противоположность западным законодательствам, вопрос этот не находит себе разрешения в нашем праве.
Едва ли можно отказать конкурсному управлению в праве отклонить предложение, когда по положению дел для него ясно, что несостоятельный должник не может исполнить предлагаемых им условий или когда нет основания надеяться, чтобы предложение кредитора встретило поддержку в других верителях и согласие должника.
По примеру западных законодательств, русское право допускает созвание общего собрания для рассмотрения сделки не ранее, как по истечении сроков, установленных для заявления претензий[47].
Следовательно обсуждение кредиторами условий предлагаемой мировой сделки может наступить не ранее 4 месяцев со дня публикации, когда дело о несостоятельности производится в окружном суде, и не ранее года, когда дело производится в коммерческом суде[48].
Последний срок представляется чрезмерно долгим и останавливает бесполезное течение конкурсного процесса, когда должник и кредиторы согласились домашним порядком окончить дело посредством мировой сделки. Нашей практикой признано, что мировая сделка не может быть предложена после вступления в законную силу решения суда о свойстве несостоятельности[49].
Основанием к такому ограничению мировой сделки во времени является то соображение, что мировая сделка есть такой же способ приведения дела о несостоятельности к окончанию, как и обыкновенный порядок распродажи и раздела имущества между кредиторами, который заключается постановлением судом определения о свойстве несостоятельности.
Следовательно, раз выполнен один порядок окончания дела, нельзя то же дело заканчивать в другом порядке. Против этого соображения можно сказать, что определение свойства несостоятельности есть случайный придаток к конкурсному процессу, и потому до распродажи и раздела нет препятствий к окончанию неоконченного еще процесса мировой сделкой.
Созвание общего собрания для рассмотрения условий предложения требует соблюдения обычного порядка, т.е. вызова через повестки кредиторов, адреса которых известны и которые живут в том же городе, и публикации за неделю для всех прочих кредиторов.
Соблюдение этих формальностей необходимо для действительности сделки, и практика совершенно неосновательно отвергла протест кредитора, который ссылался на несоблюдение недельного срока, на том основании, что сам кредитор получил вызов через повестку[50].
Несоблюдение формальностей может отразиться на составе общего собрания, кредиторы могут явиться не все и каждый из них, хотя бы лично присутствовал в собрании, вправе опротестовать его решение, потому что тот или иной личный состав влияет на разрешение вопроса.
В общее собрание могут быть допущены с правом голоса только кредиторы, которые заявили свои претензии, признанные и допущенные[51]. Участия в решении вопроса о мировой сделке не должны принимать кредиторы, требования которых обеспечены залогом или закладом[52], потому что они, пользуясь правом отдельного удовлетворения, не заинтересованы в исходе конкурсного процесса и могут подать голос за мировую сделку, хотя бы она была невыгодна для кредиторов.
Кредиторы обязаны присутствовать в заседании лично или через доверенных, голоса отсутствующих не могут приниматься в расчет, тем менее причисляться к большинству явившихся и согласных на мировую сделку[53].
Весьма странно встречать на практике заявление в публикациях или повестках о том, что неявившиеся кредиторы будут сочтены согласившимися с большинством. Как будто конкурсное управление вправе давать такие постановления! Судебная практика, конечно, отвергла значение за такого рода заявлениями[54].
Что касается присутствия в заседании несостоятельного должника, то такое требование, выставленное иностранными законодательствами, не содержится в наших законах, а потому нельзя настаивать на необходимости участия должника в общем собрании, решающем вопрос о мировой сделке.
В противоположность западным законодательствам, требующим для заключения сделки двойного большинства, по числу присутствующих кредиторов и по сумме признанных претензий, русское право требует только второго большинства. Мировая сделка считается действительной только в том случае, если будет принято 3/4 всех признанных претензий.
Это большинство, как ясно указывает смысл закона, исчисляется не по сумме претензий, принадлежащих кредиторам, которые присутствуют в заседании[55], но по сумме вообще всех допущенных к конкурсу требований.
Предположим, что всех претензий допущено на сумму 100 000, на заседание явились кредиторы с претензиями на 80 000. Мировая сделка не будет действительной, если она будет принята большинством в 60 000, а получит силу только при большинстве в 75 000.
Поэтому, если в собрание явятся кредиторы, представляющие в совокупности менее 3/4 всех признанных претензий, то вопрос о мировой сделке не может даже подлежать обсуждению и решению. Отсутствие в нашем законодательстве первого большинства по числу кредиторов дает значительное преобладание крупным кредиторам перед мелкими.
За принятием мировой сделки в общем собрании следует судебное утверждение решения большинства кредиторов. На обязанности конкурсного управления лежит представление решения общего собрания на утверждение суда[56]. Но вместе с тем каждому кредитору принадлежит право делать возражения против постановления общего собрания.
Однако это право возражения довольно ограниченно, потому что оно предоставлено только кредиторам, участвовавшим в заседании, а не всем несогласным, затем оно должно быть заявлено немедленно в общем же собрании и притом в письменной форме.
Гораздо правильнее было бы предоставить это право каждому несогласному кредитору, а подачу протеста ограничить известным небольшим сроком. Подобное возражение имеет значение исключительно в смысле предупреждения суда при утверждении сделки и контроля над действиями конкурсного управления.
Утверждение судом мировой сделки, принятой в общем собрании, составляет один из существенных моментов, обусловливающих действительность сделки, а потому и не может быть устранено ни при каких условиях.
Необходимость его объясняется двумя причинами: во-первых, ввиду того, что сила мировой сделки распространяется на всех кредиторов, даже прямо несогласных, является потребность в органе, который бы охранил их интересы и контролировал давление большинства, а, во-вторых, как льгота мировая сделка не должна быть допущена в отношении лица, не достойного такого доверия.
Рассмотрение судом принятой в общем собрании мировой сделки может иметь в результате постановление определения об утверждении или неутверждении ее. Отказ в утверждении может основываться на несоблюдении существенных формальностей, как, напр., на отсутствии требуемого большинства[57], на упущении вызова кредиторов, на допущении к подаче голосов лиц, не имевших на то права, а также на интересах самих кредиторов.
Суд при утверждении мировой сделки обязан рассмотреть, в равной ли степени удовлетворяются все кредиторы, не оказаны ли одним из них преимущества перед другими, чтó противоречило бы задаче конкурсного процесса.
Кроме наблюдения за соответствием мировой сделки с установленными для заключения ее формальностями, за согласием ее с общими законами и за соблюдением интересов всех кредиторов, суд обязан смотреть, чтобы мировая сделка не была заключена при наличности признаков злостного банкротства[58]. Обстоятельство это составляет препятствие к совершению мировой сделки по всем законодательствам. У нас запрещение не выражено ясно в конкурсных законах.
Судебная практика держится того взгляда, что “по закону нельзя оканчивать миром дело, в котором обнаруживаются признаки преступления, подлежащего преследованию независимо от воли частных лиц; злостное же банкротство принадлежит именно к таким преступлениям (ст. 157 и 1166 ул. о нак.)”[59]; ввиду этого практика признает наличность признаков злостного банкротства препятствием к заключению мировой сделки.
Признавая сам вывод, мы думаем, однако, что ссылка на уголовные законы не представляется достаточно убедительной. Скорее мы можем видеть такое препятствие в гражданских законах, запрещающих заключение договоров, противных нравственности[60].
Вникая в саму сущность предоставленной суду свободы оценивать значение мировой сделки для кредиторов, нельзя не заключить, что суд должен признать несогласной с интересами кредиторов сделку, предоставляющую им процент, который не соответствует действительному “количеству массы”.
Суд, видя признаки укрывания имущества или выдачи подложных векселей, не может утвердить сделки, соединенной в силу этого обстоятельства с “убытками для заимодавцев”[61].
Если мы в этом отношении подчинимся договорной теории, то найдем препятствие к установлению мировой сделки, когда очевидно, что несостоятельный должник грубо нарушил доверие к нему кредиторов.
Имея право и даже обязанность пересмотра мировой сделки по существу, соображения его со всеми обстоятельствами данной несостоятельности, суд, однако, не может изменять своей властью условий сделки[62]; он вправе только утвердить принятое общим собранием решение или отвергнуть его.
Утверждение судом мировой сделки или отказ в допущении ее составляют разрешение по существу вопроса о взаимных отношениях нескольких лиц, которым заканчивается конкурсный процесс.
Поэтому наша судебная практика смотрит на это судебное постановление как на решение и допускает обжалование его в том же общем порядке, какой установлен для судебных решений[63]. Отсюда следует, что утверждение судом мировой сделки или отказ в нем могут быть обжалованы в установленные сроки апелляционным и кассационным порядком.
В случае утверждения жалоба может быть подана каждым несогласившимся кредитором, на которого распространяется сила сделки, хотя бы он и не присутствовал в заседании общего собрания. В случае отказа в утверждении жалоба может быть принесена как несостоятельным, так и каждым кредитором, изъявившим свое согласие на сделку.
IV. Юридическая сила мировой сделки. Мировая сделка составляет разрешение вопроса об отношении несостоятельного должника к его кредиторам. Поэтому мировая сделка представляет способ окончания конкурсного процесса.
Вместе с тем все отношение принимает тот вид, какой оно имело до объявления несостоятельности, – “как бы конкурса никогда не было”, насколько оно не изменено условиями мировой сделки[64].
С окончанием конкурсного процесса и устранением последствий несостоятельности должник восстановляется в своих личных и имущественных правах. Он снова приобретает право управления и распоряжения своим имуществом, которого он был лишен после объявления несостоятельности.
Ввиду того, что за это время управление находилось в руках конкурса, иностранные законодательства предписывают последнему представлять должнику отчет в своих действиях.
Подобное положение, вполне правильное, не нашло себе места в нашем законодательстве, поэтому конкурсное управление, прекращая свою деятельность вследствие вступления в законную силу определения суда об утверждении мировой сделки, обязано отчетностью перед судом только, но не перед должником.
Условия мировой сделки содержат или отсрочку в исполнении обязательств, или скидку с суммы долга. Поэтому кредиторы имеют право уже не на то, на что они имели до открытия конкурсного процесса, но только на то, что предоставлено им по мировой сделке.
Они не могут обратиться с требованием и со взысканием ранее условленного срока и сверх условленного объема. Однако не следует видеть в мировой сделке новации, замены прежнего юридического отношения новым. Кредиторы сохраняют прежние права, только объем последних сокращается и срок осуществления отлагается.
Правда, в литературе встречается противоположный взгляд[65], но он не находит поддержки. Вопрос этот имеет практическое значение. Если мировая сделка производит новацию, если кредиторы приобретают новые права, то течение давности начинается с этого именно момента.
Если же новации нет, тогда кредиторы остаются обладателями прежних прав, а следовательно течение давности начинается с установления прав и продолжается во все время конкурсного процесса.
С прекращением конкурсного процесса вследствие заключения мировой сделки падают и все последствия, соединяемые с объявлением несостоятельности. Для кредиторов восстановляется возможность самостоятельного осуществления принадлежащих им прав в общем порядке.
Если должник не исполняет своевременно принятого на себя обязательства, в таком случае кредитор может обратить взыскание на принадлежащее должнику имущество в общем порядке, не прибегая к объявлению несостоятельности[66].
Это взыскание может быть обращено не только на имущество, составлявшее конкурсную массу, но и на приобретенное позднее[67], так как последствия мировой сделки таковы, “как бы конкурса никогда не было”, а от взыскания кредиторов не ускользает имущество должника, когда бы оно ни было приобретено.
Далее прекращение конкурсного процесса с устранением всех его последствий восстановляет течение процентов, остановленное объявлением несостоятельности. Проценты исчисляются не со времени заключения мировой сделки, а с момента установления обязательства. Конечно, условия мировой сделки могут устранить это положение, ограничив или вовсе устранив право кредитора на проценты.
Юридическая сила мировой сделки по иностранным законодательствам распространяется на всех вообще кредиторов, независимо от того, заявили ли они свои требования, были ли требования их допущены или оспорены[68].
Она не касается кредиторов, которые имеют право на отдельное от конкурса удовлетворение, а также кредиторов, приобретших свои требования после заключения мировой сделки.
В нашем законодательстве не выражено, на кого из кредиторов распространяется сила мировой сделки, но несомненно, что от нее свободны обе, указанные сейчас, категории кредиторов.
В отношении русского права необходимо рассмотреть влияние сделки на кредиторов, а) не заявивших своих требований, b) претензии которых были признаны спорными и с) пользующихся преимуществом при удовлетворении.
А. В немногочисленных постановлениях нашего права по настоящему вопросу содержится положение, что “мировая сделка не уничтожает тех требований, которые не были предъявлены в конкурс”[69]. Смысл этой статьи, вырванной из целого решения, данного Государственным Советом, представляется сам по себе неясным.
Трудно предположить, чтобы могло возникнуть предположение, будто непредъявленные требования вовсе лишаются юридической силы[70]. Можно было бы предположить, что закон имел в виду устранение силы мировой сделки на требования, которые не были заявлены[71].
Однако сущность дела, которое подало повод к мнению Государственного Совета, доказывает, что закон имеет в виду сохранение юридического значения за незаявленными требованиями, в чем едва ли могло возникнуть сомнение при действующем уставе о несостоятельности.
Таким образом, остается открытым вопрос о влиянии мировой сделки на кредиторов, которые не заявили своих претензий. Но такая сила должна быть признана по самому существу дела, иначе кредиторы, удержавшиеся от заявления претензий, находились бы в лучшем положении сравнительно с кредиторами, своевременно исполнившими требования закона.
Кредиторы недобросовестные, в уверенности, что мировая сделка будет заключена, могут намеренно не заявлять своих требований, чтобы потом обратить свое взыскание на имущество должника в общем порядке.
Кредиторы были своевременно предупреждены о предполагаемой мировой сделке, а потому и должны были поспешить с изъявлением своего мнения. Во всяком случае установленное сейчас положение, хотя и соответствует более основным понятиям мировой сделки, нуждается в законодательном разъяснении.
Что касается нашей практики, то она склоняется к тому взгляду, что сила мировой сделки не распространяется на кредиторов, не участвовавших в конкурсном процессе, – взгляд, вытекающий из представления о мировой сделке как договоре[72].
B. Кредиторы могли своевременно заявить свои претензии, но они были признаны спорными и требующими судебного рассмотрения. Такие кредиторы не участвуют в общем собрании, созванном для рассмотрения мировой сделки. Будет ли справедливо распространить на них, по примеру западных законодательств, силу мировой сделки, принятой без их участия?
Может быть, подобное распространение действительно составляет некоторую несправедливость в отношении таких кредиторов, особенно по нашему законодательству, признающему многие несомненные претензии за спорные, но, с другой стороны, нельзя ставить обладателей спорных требований в лучшее положение сравнительно с обладателями несомненных.
Нельзя также допустить их к участию в общее собрание при обсуждении мировой сделки, потому что этим был бы открыт широкий простор для злоупотреблений, для вмешательства в общее собрание лиц подставных.
Следует полагать, что и по нашему законодательству сила мировой сделки должна распространяться на подобных кредиторов, хотя наша практика держится противоположного взгляда и признает, что мировая сделка не может иметь обязательного значения для кредиторов, требования которых были исключены конкурсным управлением из счета долгов за непредставлением в срок документов или отвергнуты судом по иску, предъявленному вследствие отнесения требования к спорным[73].
С. Требования, заявленные суду или конкурсному управлению, разделяются на разряды, причем требования первого разряда удовлетворяются полностью, а требования второго разряда удовлетворяются после них по соразмерности.
Если мировая сделка представляет выгоду для кредиторов второго разряда, то в отношении кредиторов первого разряда она является нарушением их интересов: при мировой сделке они могут только проиграть, потому что лишаются права преимущественного удовлетворения и становятся наравне со второразрядными претензиями.
Эти теоретические соображения оказали влияние на западных законодателей, которые устранили от влияния мировой сделки кредиторов, пользующихся преимуществом при удовлетворении.
Как ни сильны соображения в пользу такого положения, однако мы не можем признать применимости его у нас, так как законодатель ни слова не говорит о таком исключении. Закон, признавая за мировой сделкой такое юридическое значение “как бы конкурса никогда не было”, тем самым устраняет влияние тех преимуществ, которые соединяются с конкурсным процессом.
V. Лишение мировой сделки ее силы. Возможны случаи, когда кредиторы изъявили свое согласие на предложенную мировую сделку ввиду представленного им баланса, который оказывается позднее ложным, вследствие ли преувеличения актива или уменьшения пассива.
В основании сделки лежит несомненно обман. Спрашивается, может ли мировая сделка, несмотря на это обстоятельство, сохранить свою юридическую силу, или же она должна потерять ее?
Так как предложение мировой сделки проходит через руки конкурсного управления, а после принятия ее подлежит еще рассмотрению и утверждению суда, то закон, вероятно, считая это обстоятельство достаточной гарантией против обмана, не предусмотрел случая обмана и не сделал его основанием отмены сделки. Поэтому нельзя допустить, чтобы наличность обмана, обнаружившаяся впоследствии, могла послужить к опровержению силы мировой сделки.
Такое влияние может оказать неисполнение со стороны должника условий мировой сделки. По этому вопросу взгляды современных законодательств расходятся. В то время как французское и итальянское право[74] считают это за повод к отмене мировой сделки, германское право постановляет, что неисполнение мировой сделки не служит основанием для требования отмены ее[75].
В этом отношении взгляд романских законодательств нам кажется правильнее. Если кредиторы согласились на известные уступки должнику, то, конечно, они это сделали в расчете на точное исполнение по крайней мере того, к чему обязался должник. Если он уклоняется от исполнения или оказывается в невозможности исполнить, какая же цель продолжения мировой сделки?
Обращаясь к русскому праву за ответом на поставленный вопрос, имеющий такое важное значение, мы не находим в нем данных для разрешения в том или другом направлении. Закон молчит тогда, когда его голос необходим.
Вникая в сущность постановлений русского права о мировой сделке, мы склонимся скорее к отрицательному ответу, к установлению невозможности отмены мировой сделки.
В самом деле, мировая сделка уничтожает все последствия бывшего конкурсного процесса и в результате получается то же отношение, какое было до объявления несостоятельности.
Отсюда вытекает, что кредитор не вправе просить суд об отмене мировой сделки и о возобновлении конкурсного процесса, само существование которого закон старается изгладить из памяти.
Но если мы отвергаем возможность для кредитора просить суд об отмене мировой сделки, мы не можем отказать ему в праве просить об открытии конкурсного процесса. С точки зрения практического результата это равносильно просьбе об отмене, но с теоретической стороны, существует различие.
В первом случае один конкурсный процесс, только прерванный временно действием мировой сделки, во втором – два последовательных конкурсных процесса. Возможность для кредитора, не получившего условленного исполнения, просить об объявлении должника несостоятельным вытекает из того же основания, которым обусловливалась невозможность просьбы о возобновлении процесса.
Мировая сделка, устранив последствия объявления несостоятельности, сохранила за кредиторами все те права, которые они имели до заключения мировой сделки, а следовательно и право просить на общем основании об открытии конкурсного процесса. Таков же взгляд и судебной практики[76].
Должник, добившийся заключения мировой сделки, может снова быть объявлен несостоятельным по просьбе или а) новых кредиторов, приобретших требования после мировой сделки, или b) прежних кредиторов, не получивших условленного удовлетворения. С точки зрения нашего права нет различия в юридических последствиях между первым и вторым случаем.
Мы не можем без постановления закона допустить преимущество в порядке удовлетворения прежних кредиторов перед новыми, когда несостоятельность была вновь объявлена по инициативе вторых[77]. Напротив, следует признать полное равенство как тех, так и других.
Таким образом, после совершения мировой сделки должник может быть вновь объявлен несостоятельным или по просьбе прежних кредиторов, когда он не исполнил условий мировой сделки, или по просьбе новых кредиторов, когда он не исполняет вновь принятых на себя обязательств.
Открытие конкурсного процесса должно происходить в общем порядке относительно подсудности, назначения попечителей, учреждения конкурсного управления, назначения срока для заявления требований и т.п.
В одном отношении обнаруживается, однако, различие между старыми и новыми кредиторами: в то время как последние обязаны указать на общие основания несостоятельности и доказать наличность законных признаков ее, старые кредиторы должны быть освобождены от этой обязанности и обязаны доказать только неисполнение условий мировой сделки.
Со стороны суда представлялось бы излишним формализмом требовать от кредиторов, участвовавших в конкурсном процессе, открытом тем же или другим судом на основании требуемых признаков, доказывания снова их наличности. Суд в этом случае обнаружил бы недоверие к другому суду, или, что еще страннее, к своим прежним действиям.
Последствием открытия конкурсного процесса является необходимость заявления требований, подлежащих удовлетворению из конкурсной массы, следовательно и старые претензии должны быть своевременно заявлены. Но должны ли они подвергнуться новой поверке, как и новые претензии?
Несомненно, что требование новой поверки было бы ничем не оправдываемым недоверием к деятельности прежнего конкурса. Притом, как мы видели, мировая сделка не производит новации, а следовательно заявляются прежние требования, уже просмотренные и допущенные.
Из того обстоятельства, что мировая сделка не производит новации, вытекает еще другой вывод, что прежние кредиторы имеют право на удовлетворение претензий в первоначальном объеме, а не в том, какой установлен мировой сделкой. Допустим, что по мировой сделке установлена была скидка 40%.
Кредитор, имевший претензию в 10 000, по совершении сделки получил право на удовлетворение только 6000. Когда мировая сделка лишилась силы вследствие открытия вновь конкурсного процесса, то кредитор предъявляет требование в размере не 6000, а 10 000.
Если бы он был частью удовлетворен, напр., получил уже 2000, то объем его претензии был бы 8000. Если бы кредитор получил даже полное удовлетворение, условленное по мировой сделке, т.е. в данном случае 6000, он сохранил бы право на предъявление претензии в 4000.
Новый конкурсный процесс может, подобно прежнему, закончиться мировой сделкой.
[1] Lyon-Caen и Renault, Précis de droit commercial, II, стр. 805, Boistel, Précis de droit commercial, стр. 814; Laurin, ,Cours élémentaire de droit commercial, стр. 694–709; Rénouard, Traité des faillites, II, стр. 9; Fuchs, Der deutsche Concursprocess, стр. 42; Endemann, Das deutsche Konkursverfahren, стр. 585; Kohler, Lehrbuch des Konkursrechts, стр. 452; Ciuntú, Der Zwangsvergleich im Konkurs, стр. 49; Guariglia, Il concordato nel diritto italiano e straniero, стр. 158; Löhr, Ueber die rechtliche Natur des Zwangsvergleichs, 1891, стр. 35.
[2] Windsheid, Lehrbuch des Pandektenrechts, II, § 413.
[3] Oetker, Konkursrechtliche Fragen, 1888 г., стр. 35–39, 62. Несомненно, что в производимом нередко смешении этих двух отношений виновна юридическая терминология, допускающая в обоих случаях одно название.
[4] Schultze, Das deutsche Konkursrecht, 1888 г., стр. 114.
[5] Там же, стр. 120.
[6] Там же, стр. 121.
[7] Там же, стр. 128. Мнение Шульце поддержал Wilmowski, Deutsche Konkursordnung к § 178.
[8] Fitting, Das Reichsconsursrecht, стр. 350, прим. 6.
[9] Canstein, Construction der Concurverhältnisse (Z. f. P. und Of. R., B. IX, стр. 490).
[10] Oetker, Konkursrechtliche Fragen, стр. 69–71.
[11] Там же, стр. 44.
[12] Oetker, Konkursrechtliche Fragen, стр. 62
[13] Hellmann, Lehrbuch des deutschen Konkursrechts, 1907, стр. 645.
[14] Lyon-Caen и Renault, Précis de droit commercial, II, стр. 832; Thaller, Traité élémentaire de droit commercial, стр. 1062.
[15] Закон 4 марта 1889 года, ст. 14.
[16] Закон 4 марта 1889 года, ст. 15.
[17] Закон 4 марта 1889 года, ст. 19, п. 2.
[18] Герм. конк. устав, § 173.
[19] Герм. конк. устав, § 175.
[20] Герм. конк. устав, § 177.
[21] Герм. конк. устав, § 179 и 180.
[22] Герм. конк. устав, § 182.
[23] Герм. конк. устав, § 183 и 187.
[24] Герм. конк. устав, § 180 и 181.
[25] Герм. конк. устав, § 194, 195 и 196.
[26] Итал. торг. код., § 831.
[27] Итал. торг. код., § 833 и 834.
[28] Итал. торг. код., § 836.
[29] Итал. торг. код., § 840.
[30] Итал. торг. код., § 841.
[31] Итал. торг. код., § 839.
[32] Итал. торг. код., § 843.
[33] Итал. торг. код., § 842.
[34] Англ. конк. устав, § 15.
[35] Англ. конк. устав, § 23, п. 1.
[36] Англ. конк. устав, § 18, п. 2.
[37] Англ. конк. устав, § 23, п. 3.
[38] Англ. конк. устав, § 28.
[39] Англ. конк. устав, § 30, п. 1 и 2.
[40] Устав кредитный, разд. Х, стр. 119.
[41] И в этом случае практика акционерных общих собраний осталась не без влияния на конкурсное законодательство.
[42] Устав судопр. торгового, ст. 542.
[43] Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1874, № 160.
[44] Endemann, Das deutsche Kondursverfahren, стр. 593.
[45] Реш. Гражд. Кас. Деп., 1876, № 424.
[46] Реш. Гражд. Кас. Деп., 1884, № 30.
[47] Устав судопр. торгов., ст. 542, п. 1.
[48] Реш. Гражд. Кас. Деп., 1884, № 30.
[49] Реш. 4 деп. Прав. Сен., 1895, № 598.
[50] Реш. Гражд. Кас. Деп., 1884, № 30.
[51] Устав судопр. торгов., ст. 542, п. 2.
[52] Реш. Гражд. Кас. Деп., 1884, № 30.
[53] Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1884, № 785.
[54] Реш. Гражд. Кас. Деп., 1873, № 291.
[55] Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1886, № 1562.
[56] Из смысла ст. 543 уст. судопр. торгового можно вывести заключение, что представление суду сделки на утверждение принадлежит самому общему собранию, но остается совершенно неясным, каким образом может произойти такое непосредственное сношение помимо конкурсного управления.
[57] Суд может утвердить сделку хотя бы и не составилось требуемое большинство, если только состоявшееся большинство близко к законному (уст. судопр. торгового, ст. 543).
[58] Реш. Гражд. Кас. Деп., 1881, № 42; Реш. 4 Деп. Прав. Сен., 1881, № 156.
[59] Реш. Гражд. Кас. Деп., 1882, № 42.
[60] Т. Х, ч. I, ст. 1528.
[61] Уст. судопр. торгового, ст. 543.
[62] Противоположного взгляда реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1897, № 647.
[63] Реш. Гражд. Кас. Деп. 1881, № 128.
[64] Уст. судопр. торг., ст. 544.
[65] Laurin, Cours élémentaire de droit commercial, ст. 715. Такой же взгляд в реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1879, № 1532.
[66] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1884, № 384.
[67] Противоположное мнение в реш. Гражд. Кас. Деп. 1872, № 366 (без мотивов).
[68] Франц. торг. код., § 516; герм. конк. устав, § 190; итал. торг. код., § 840.
[69] Уст. судопр. торг., ст. 544, примечание (мнение Госуд. Совета, Высочайше утвержденное 13 окт. 1881 года) по частному делу Тизенгаузена с Геллером.
[70] Хотя в этом именно смысле вопрос неоднократно решался на практике.
[71] Тур, Объяснительная записка, стр. 467.
[72] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1886, № 36.
[73] Реш. Граж. Кас. Деп. 1888, № 29, 1892, № 37, реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1890, № 456.
[74] Франц. торг. код. § 520; итал. торг. код. § 843.
[75] Герм. конк. устав § 193.
[76] Реш. 4 Деп. Прав. Сен. 1880, № 1165; реш. Гражд. Кас. Деп. 1890, № 21.
[77] Laurin, Cours élémentaire de droit commercial, стр. 723 – вопрос сомнительный даже с точки зрения французского права. Герм. конк. устав, § 198.
