Общие замечания
Как сходно было национальное германское право в Австрии и Германии в эпоху до рецепции римского права, так сходен был и процесс рецепции, и его итоги[1].
И мы опять ограничимся для Австрии лишь очерком судеб богемских LT., оказавших сильное сопротивление романизации, хотя и на них последняя отразилась.
Судьбы богемских Landtafel в эпоху рецепции
Рецепция римского права не остановила развития LT., напротив, законодательство о LT. лишь воспринимает от римского права его технические достоинства. Этими именно достоинствами отличаются две законодательные меры, изданные в эпоху рецепции: 1) Ferdinandi desz Dritten Declaratorien und Novellen MDC XXXX[2] и 2) Landtafliche Instruction im Kgr. Böhmen v. 21. Nov. 1652[3].
Эти две меры ставят институт Landtafel на высоту их развития, на которой они и послужили потом образцом для организации вотчинно-ипотечного оборота в других австрийских областях.
Уже в очерке LT. за эпоху до рецепции мы часто ссылались на оба эти памятника там, где они повторяют прежнее право. Здесь отметим то новое, что они внесли в историю института.
Прежде всего Declaratorien und Novellen провозглашают начало внутреннего публицитета приобретения всякого вещного права на недвижимость. И этим публичным способом приобретения они признают только запись в LT.[4] Общее начало это развивается затем в применении к отдельным институтам.
1. Право собственности. Тут открыто исключается всякое значение за негласной римской традицией. Она не дает даже titulus possessionis, пригодного для приобретательной давности[5].
Тем более когда собственник одному лицу передает по традиции имение негласно, а другому потом через LT. устанавливает aeltere Satzung, последняя признается действительной, первое же приобретение теперь не может быть и записано в LT. до тех пор, пока не удовлетворен кредитор с aeltere S.[6]
Очевидно, и вопрос о конкуренции нескольких титулованных, производящих свой титул от одного собственника, решается исключительно старшинством записи в LT. Приобретение собственности не только по сделкам между живыми, но и по завещанию и по законному наследованию подлежит записи в LT. Иначе приобретатели не имеют никакого права распоряжаться недвижимостью[7].
2. Право ипотеки. Тут влияние римского права сказалось в том, что Declaratorien и Novellen знают уже не только договорную, но и законную и судебную ипотеку. Однако ипотечный оборот сохраняет прежнюю национальную организацию, лишь усовершенствованную памятником.
Именно, всякая ипотека: договорная, законная или судебная – возникает и получает действие только с записью ее в LT.[8]
а) Договорная ипотека по-прежнему устанавливается в письменной форме, с официальным характером акта, причем сторонам предоставляется совершить договор об ипотеке тоже в установлении LT. или и на стороне, но тогда акт уже должен быть подписан двумя свидетелями из высшего сословия.
В этом договоре ипотека должна быть открыто установлена, а сверх того еще должна быть помещена и clausul, что “кредитор управомочивается внести сделку в LT. когда ему угодно и притом даже в отсутствие должника”.
Если акт содержит ипотеку, но не содержит означенной clausula, все равно акт не вносится в LT. без королевской реляции. Если же и ипотека не установлена открыто, акт уже ни при каких условиях не заносится в LT., хотя бы и был совершен в установлении LT., так как он не ипотечный акт[9].
b) Законная ипотека признается за женою, когда при заключении брака совершается договор об имущественных отношениях между супругами[10]. О других законных ипотеках памятник умалчивает.
с) Судебная ипотека признается за определениями судов, в силу коих должник присуждается к денежной сумме[11].
Все эти три основания ипотеки являются только титулами; ипотека же самая возникает лишь с записью этих титулов в LT., заботами интерессентов или суда (третий случай)[12].
3. Общие формально-правовые основы вотчинно-ипотечного режима Novellen 1640 г. Памятник прежде всего настойчиво провозглашает 4 основные максимы, уже ранее известные институту LT., т.е. публицитет, специалитет, приоритет, легалитет, но сверх того памятник дает им новое развитие.
а) Публицитет. Все вышесказанное уже характеризует это начало. Но сущности публицитета отвечает и форма записи, вновь вводимой памятником. Именно, до сих пор запись ипотеки и тому подобных обременений отмечалась только в ипотечной книге (Pfand – u. Verschreibungsquaterne); Declaratorien сверх того предписывают, чтобы кратко обременения отмечались и в вотчинной книге (Kaufquaterne), против записи приобретения собственности; это для того, чтобы новый приобретатель или кредитор могли бегло и легко узнать все правоотношение по недвижимости[13].
Вместе с этим провозглашается и начало публицитета книги. Когда лицо приобретает имение и в момент приобретения LT. не значилось на имении никаких долгов, а в действительности имение было обременено частной ипотекой (privatim), приобретатель не отвечает по этим частным ипотекам. “Кредиторы имеют дело тогда с должником и себе должны вменить в вину, что вовремя не позаботились о записи своих ипотек”[14].
И наоборот, раз кто значится по книге управомоченным, признается таковым в действительности[15] до тех пор, пока не последовало погашение записи, гласящей на его имя, или новой записи об уступке права.
Квиттировать записанный долг можно и вне установления LT. Если квитанция содержит clausul о том, что должник может записать ее в LT. и погасить таким образом вполне или отчасти ипотечный долг, установление это и выполняет. Если clausul нет, погашение следует лишь по реляции короля[16].
b) Специалитет получает новое подтверждение в записи бремени в Kaufquaterne[17].
c) Приоритет точно устанавливается началом: “qui prior tempore, prior jure”[18], причем prior относится к записи.
d) Легалитет умеренный лишь отмечается в Declaratorien, но развивается в Landtäfliche Instruction 1652 г.
Кроме того, Declaratorien организует на новых и уже римских началах как экзекуционное[19], так и конкурсное производство[20].
Итоги
Результаты влияния римского права на организацию вотчинного оборота и реального кредита у новых народов были, в общем, крайне печальные. В целом читатель оценит их, проследив дальнейшие главы настоящей работы. Но и здесь я укажу несколько интересных исторических данных.
1. Во Франции римское право и выросшие на нем организации вотчинного оборота повлекли страшный разгром последнего. Картину разгрома рисует в ярких красках Loysseau, юрист XVII в., в своих “Les oeuvres”. Негласные переходы собственности и запутанная и также негласная ипотечная система вызвали то, что ко времени Loysseau оборот недвижимостей и реальный кредит превратился буквально в азартную игру.
Никто, приобретая имение, не был уверен, что цена имения уже не поглощена всецело ипотеками или что имение действительно принадлежит тому, кто выдает себя за собственника его. Отсюда не только полный упадок реального кредита, но и падение цен на недвижимости и полный застой оборота недвижимостей.
Зло не отвечало уже более и вызвавшим его условиям, ибо и те, которые имели свободные от долгов недвижимости, терпели при отчуждении их не меньше, чем те, которые благодаря своей ловкости и изворотливости давно извлекли из имения, может быть, неоднократную его ценность путем установления ипотек.
Больше страдали, конечно, честные владельцы с чистыми имениями, чем недобросовестные с обремененными. С другой стороны, и честные приобретатели попадались чаще в сети недобросовестных отчуждателей, чем промышленники по скупке имений, спекулировавшие на выгоду, которые всегда знают ходы, чтобы пользоваться угнетенным настроением оборота.
Но лучше я приведу слова самого Loysseau. Очертив плачевное состояние вотчинного оборота при действии римской системы, Loysseau (стр. 82) говорит: “c’est pourquoy nous voyons arriver tous les jours du trouble aux tiers acquereurs, à causes des hypothèques précédentes: dont il se void quantité de bonnes maisons ruinées, non par mauvais ménage mais pour n’avoir pas assez seurement acheté. Et puia dire qu’il se trouvera plus de bons ménagers ruinez par ce moyen pour les debtes d’autruy, et pour avoir mal achepté, que de mauvais menagers pour leurs propres debtes, et pour avoir mal vendu: qui est ce qu’on dit en commun prouuerde, “qu’il y a plus de fols achepteurs, que de fols vendeurs!”
Таковы были плоды той системы, которая признавалась идеальной сторонниками естественного права и справедливости, взиравшими на меры, требуемые практической жизнью, как на посягательство на прирожденные человеческие права и на естественный божественный порядок.
Злу не помогала и выработанная практикой этого времени мера, носившая название “criées et decrets”, или decret volontier, т.е. совершаемое при отчуждении недвижимости вызывное производство интерессентов с преклюзией прав незаявившихся и очисткой недвижимости от этих прав.
“Декреты требуют времени и денег, а отчуждатель при них все равно беспомощен. Декрет вскрывает его долги, и не он, а кредиторы получают цену вещи” (Loysseau, 80). Но декреты неудобны и для публики, так как всякого, может быть заботливого, кредитора, раз только он не проследил объявлений о вызове, декрет лишает права.
В области реального кредита в эту же эпоху появляется во Франции обычай фиктивных привилегий, заключающийся в следующем: приобретатель недвижимости ввиду возможной нужды в кредите не платит отчуждателю цену вещи, передает ее третьему надежному лицу.
Последнее же от себя уплачивает отчуждателю означенную цену, и отчуждатель цедирует ему на основании уплаты свою привилегию по поводу неуплаченной приобретателем цены имения. Затем это подставное третье лицо уступает привилегию собственнику, и собственник в случае надобности легко добывает за продажу привилегии кредит.
“Так недостатки права дают место возникновению безнравственных обходов закона и приучают граждан к обманам, тем более вредным, что они дают пользующимся ими орудие по собственному произволу предпочесть одного из своих кредиторов другому при удовлетворении, или даже удержать исключительно в свою пользу часть своего актива, который по праву должен бы принадлежать кредиторам”[21].
2. Результаты римского влияния на организацию вотчинного оборота в Германии изображаются не менее ярко у Mascher (стр. 90-93). Они вполне сходны с теми, которые описывает Loysseau для Франции: полный застой оборота, страшное падение цен на недвижимости, полный упадок реального кредита.
Мировые события того времени, повлекшие упадок германских городов, являвшихся до тех пор пионерами в области правообразования, мало способствовали тому, чтобы все указанные бедствия были скоро излечены.
А между тем разразилась новая гроза, 30-летняя война, повергшая Германию в положение крайнего разорения и бесправия. Но сейчас же за войной всюду в Германии пробуждается новое движение в вотчинном праве, направленное на оздоровление оборота недвижимостей.
3. Положение дел в Австрии в эпоху рецепции в подобных же выражениях рисует патент Марии Терезии от 27 ноября 1758 г.[22]
[1] Мария Терезия в Landtaffel-Patent für das Erzherzogthum Oesterreich unter der Enus от 27 Nov. 1758 (находится в Codex Austricus. Suppl. pars. V, стр. 1282) рисует картину расстройства германской организации вотчинного оборота под влиянием рецепции римского права.
[2] Полный титул: Der Röm: Kais auch zu Hungarn und Böhaimb, et Königlichen Majestät, Ferdinandi desz Dritten, et uber der Newen Landtsordnung desz Königreichs Böhaimb publicirte Declaratorien und Novellen M. DC. XXXX.
[3] Находится под N 162 в Codex Ferd.-Leop.-Los.-Carolinus… zusammengetragen v. Joh. Jacot. Equite de Weingarten. Prag. Anno M. DCC. XX.
[4] Ee V: “Ferner setzen und ordnen Wir, das gleich wie von Alters herkommen, also auch hinführo die Landtgütter anders nicht, alsz mit der Landtaffel afficiret, vergeben noch verwendet können, also, das wann dem andern sein Landtgutt ubergeben, verpfenden, oder verschreiben wolte, so soll und kan er es anders nicht, alsz mit der Landtaffel thuen, und da auch gleich in einer verschreibung ein dergleichen verpfendung des Guetts begrieffen wäre, so soll es doch eher vor kein Hypothec erkandt, noch die Gerichtliche hülff darüber ertheilt werden, es sey dann solche verschreibung der Landtaffel eingetragen worden”.
[5] Ee X: “Imgleichen soll auch kein jus possessionis weniger eintzige translatio dominij an einem Landtgueth stаtt oder würckung haben, auf einigerley weisz, es sey dann solches mit der Landtaffel vermercket und bestättiget worden, und obschon einer dem andern ohne die Landtaffel ein Landtguth würklich abtretten thet und die Unterthanen demselben gar huldigen liesz, so soll doch solche possession oder translatio dominij nicht erkennet werden, noch einzige praescription sich darauff anfahen noch lauffen, sondern dasselbe Guth jmmerfort für desz jenigen eigen gehalten werden, auf welchen das Gueth in der Landtaffel lauten thuet, es würde dann erwiesen, das solches in fraudem Unsers Königleichen Fisci beschehen”.
[6] Ее XI.
[7] Ee XVI: “не только перед LT., но и даже и вне LT.”.
[8] Fe V, XVII, XVIII.
[9] Еe VI–VIII.
[10] Еe XVII.
[11] Еe VIII.
[12] Еe V, VI–VIII, XVII, XVIII.
[13] Еe XII.
[14] Еe XIII.
[15] Ее X, XIV.
[16] Ее XV.
[17] Ee XII.
[18] Ee XVIII i. f.
[19] Ff I.
[20] Ее XXIX.
[21] Доклад Grassous от 27 pluviôse an VI приведен у Georges Rondel, La mobilisation du sol en France. Paris. 1888, стр. 47.
[22] Находится в Cod. Austriacus. Suppl. p. V стр. 1282.
