Право пользования, вторая и самая существенная составная часть права собственности, заключается в употреблении вещи для удовлетворения каких-либо потребностей[1]. Все равно, сама ли вещь непосредственно служит для удовлетворения потребностей, или она дает произведения, которые служат для этой цели, употребление вещи будет осуществлением права пользования.
Равным образом – будет ли собственник непосредственно употреблять произведение вещи для удовлетворения своих потребностей, или он распорядится произведениями иначе, в силу своего права собственности на них, все-таки относительно вещи, дающей произведения, это будет правом пользования.
Кто сеет хлеб на земле, тот пользуется землей, хотя земля непосредственно и не служит к удовлетворению его потребностей; сам ли хозяин потребит родившийся хлеб, или он продаст его и получит деньги, по отношению к земле это будет осуществлением права пользования.
Однако не каждое употребление вещи для удовлетворения ею потребностей входит в содержание права пользования: иное употребление вещи таково, что она уничтожается; но уничтожение вещи, по нашему определению, составляет содержание права распоряжения, а не права пользования, поэтому только те способы удовлетворения потребностей вещью, которые не соединяются с ее уничтожением, входят в состав права пользования. Собственник сам пользуется вещью или предоставляет пользование стороннему лицу, так что право пользования иногда выделяется из права собственности[2].
При этом-то выделе и получает практическое значение различие между пользованием вещью непосредственным и пользованием посредством употребления ее плодов – различие, не имеющее практического значения, пока право пользования соединено с правом собственности, ибо ipso jure собственнику принадлежат все произведения вещи, ее плоды.
Если вещь сама по себе, непосредственно, служит удовлетворению потребностей, то лицо, имеющее право пользования по вещи, только и может употреблять ее сообразно ее назначению, не имея никакого права на произведения вещи, – разве это именно ему предоставлено собственником.
Так, лицо, которому предоставлено право пользования лошадью, не имеет права на приплод лошади. Но если пользование вещью только и может состоять в употреблении ее плодов, тогда как непосредственно вещь не служит удовлетворению потребностей, то лицо, имеющее право пользования, вправе пользоваться ее плодами и приобретает над ними право собственности по отделении их от вещи. Лицо, которому предоставлено право пользования фруктовым садом, приобретает право собственности на плоды по снятии их с деревьев.
Право пользования, выделяемое из права собственности, в большей части случаев соединяется с правом владения, так что, предоставляя стороннему лицу пользование вещью, собственник обыкновенно предоставляет ему владение. Однако право пользования может быть предоставлено и без права владения, в особенности когда пользование вещью состоит в употреблении ее плодов.
Но если пользование вещью, по самому существу ее, только и может состоять в непосредственном употреблении вещи, то лицо, приобретшее право пользования, вправе требовать от собственника, чтобы он предоставил ему и владение вещью, вправе требовать ее выдачи.
Право распоряжения заключается в праве прекращения и разъединения права собственности, разъединения навсегда или на известное время[3]. Следовательно, по праву распоряжения, собственник может уничтожить вещь, подвергнуть ее отчуждению, заключить относительно ее ту или другую сделку и т. д.
Право распоряжения составляет поэтому как бы венец права собственности: в распоряжении представляется наибольшее напряжение права собственности – напряжение, которое может стоить жизни самому праву собственности, и, конечно, право, предоставляющее лицу возможность уничтожить вещь, сильнее того права, по которому лицо может лишь подчинить вещь своему фактическому господству или употреблять ее на удовлетворение своих потребностей.
Даже тот способ пользования вещью, который предполагает ее уничтожение, мы отнесли уже к праву распоряжения. Однако если сама вещь не уничтожается, а только от употребления изменяется ее вид, то нет распоряжения относительно вещи, а предоставляется пользование, разве превращение вещи, изменение вида ее таково, что она поступает совершенно в другой разряд вещей.
Только, разумеется, здесь довольно трудно провести определенную границу между случаями, где проявляется право пользования, и случаями, где проявляется право распоряжения. Более других основательна попытка определить эту границу таким образом: если есть возможность обратить вещь к прежнему виду, то в употреблении вещи проявляется только право пользования, если же нет, и вещь безвозвратно перешла в другой разряд, то проявляется право распоряжения.
В практическом отношении иногда очень важно определить, какое именно право проявляется в данном случае – право ли пользования или право распоряжения; в особенности это важно в ограничениях, допускаемых или определяемых для права собственности.
Например, у должника описано имущество, но, по снисхождению, кредитор предоставляет должнику или его родственникам пользоваться имуществом, не предоставляя, однако, распоряжения: если должник будет пользоваться имуществом так, что оно не изменит своего вида, по крайней мере невозвратно, то должник не выйдет из своего права; но если он будет распоряжаться вещью, то тем нарушит право верителя и подвергнется ответственности.
Право владения и право пользования, как мы видели, можно выделить из права собственности и предоставить стороннему лицу. Спрашивается, имеет ли место выдел относительно права распоряжения? Нам кажется, следует отринуть возможность такого выдела: право распоряжения вещью так тесно связано с существом права собственности, что без прекращения его самого выдел права распоряжения неудобомыслим.
По исключению встречаются, правда, случаи, что право распоряжения выделяется из права собственности и переходит к другому лицу; однако нормальное состояние юридического быта то, что право распоряжения остается за собственником, хотя бы у него не было ни владения, ни пользования.
И в самом деле, если из права собственности выделяется право владения или право пользования, то у собственника останется право распоряжения и оно знаменует право собственности.
Но если выделить право распоряжения, то выдел его может повлечь за собой и выдел права владения, и выдел права пользования, так что у собственника ничего не останется от его права собственности: стороннее лицо, которому будет предоставлено право распоряжения, в силу своего права, пожалуй, и уничтожит вещь, и подвергнет ее отчуждению – словом, разрушит право собственности.
Положительное законодательство, по-видимому, противоречит нашему мнению относительно выдела права распоряжения из права собственности: законодательство наше говорит о праве распоряжения, отдельном от права собственности, т. е. выделенном из него.
Но законодательство говорит о выделе права распоряжения не в том смысле, что это право предоставляется стороннему лицу, а законодательству представляется выдел права распоряжения там, где, собственно, нет его выдела, именно: законодательство видит выдел права распоряжения в выдаче доверенности на отчуждение вещи[4]; но поверенный есть только представитель доверителя, так что каждое действие поверенного нужно считать действием самого доверителя, и, следовательно, выдачей доверенности никакого выдела из права собственности не делается.
Но это воззрение законодательства объясняется исторически. Известно, что при существовании крепостного права только потомственные дворяне могли приобретать право собственности на населенные имения. Но по выгодам, связанным с правом собственности на населенные имения, естественно, что и для лиц других сословий было искушение приобрести такие имущества.
Действительно, в нашем юридическом быту встречались разные попытки обойти запрещение законодательства, а известно, что личный интерес делает людей весьма изобретательными, и практика часто прибегала к такой хитрости: лицо, желавшее пользоваться выгодами права собственности на населенное имение, за известное вознаграждение, равное стоимости имения, получало от собственника доверенность на управление тем имением со всеми вотчинными правами, так что по своему усмотрению могло подвергнуть имение и отчуждению.
В то же время лицо обеспечивало себя против уничтожения доверенности со стороны доверителя и, таким образом, получало возможность фактически располагать населенным имением или крепостными людьми как своей собственностью. При таких условиях законодательство, конечно, легко могло дойти до мысли, что выдача доверенности на отчуждение права собственности составляет выдел права распоряжения.
[1] Ст. 424, 425.
[2] Ст. 514, 515, 535, 536.
[3] Ст. 541.
[4] Ст. 542.
