В заключение нечто из Уложения 1649 г. Мы и выше не раз приводили статьи Уложения, но главным образом такие, из которых видно, что в Уложении жива еще древность. Теперь укажем на статьи, в которых эта древность прямо отрицается Уложением.
Эти отрицающие древность статьи важны для нас не по новости своей, а потому, что, отрицая древность, они тем самым подтверждают сделанные нами о ней выводы.
Уложение запрещает холопам: 1) покупать и держать за собою в закладе вотчины (XVII. 41), 2) покупать по городам тяглые дворы, лавки, погреба, амбары и соляные варницы (XIX. 15).
Все это до Уложения запрещено не было, и рабы все это делали, они покупали и держали за собой и вотчины, и городские недвижимости. Только Уложение запрещает им владеть недвижимостями.
Если они впредь купят отчину, лавку и пр., недвижимости эти отбираются у них на государя безденежно. За приобретение же городских недвижимостей Уложение угрожает холопам еще великой опалой и торговой казнью.
Но что рабы владеют движимостями и совершают сделки на свое имя, это признает и Уложение и оставляет по-прежнему в силе:
“А будет кто торговые и посадские люди тяглые свои дворы или лавки, и анбары, и погребы, и варницы напишут чьим нибудь людям… в долгу в закладе до сроку, и те свои тяглые дворы……просрочат, и тем людем, кому тяглые дворы……будут просрочены, после сроку продати государевым тяглым же людем; а самим им в тех тяглых дворех не жити…” (XIX. 16).
По этой статье рабы и после Уложения могут совершать сделки, давать взаймы, принимать залоги и т.д., как они делали раньше.
Но допускаемое Уложением движимое имущество рабов также остается не огражденным от притязаний их господ, как было и в старину. Уложение прямо узаконяет то, что прежде только подразумевалось.
По Уложению, за господ, если они сами не в состоянии уплатить падающих на них взысканий казенных и частных, отвечают их люди и крестьяне. Имущество рабов, следовательно, идет на уплату долгов их владельцев (X. 122, 262).
Уложение запрещает вольноотпущенным по духовным искать не выданного им движимого имущества с наследников их умершего господина:
“А которые холопы, после умерших своих бояр, будут отпущены на волю и с воли учнут приставливати умерших своих бояр к женам и к детем в животах, в грабежах, для того, что они отпущены без животов, и тем холопем в том суда не давати” (XX. 65).
Наследники умершего рабовладельца могут, следовательно, отпуская на свободу холопов умершего, удержать их имущество. У рабов нет против них иска.
Уложение проводит более резкую границу между свободой и неволей, чем та, которую выработала наша древняя практика.
Мы выше указали уже на то, что составители его забыли указ Шуйского от 1607 г. След другого благоприятного рабам указа от 1603 г. встречается в Уложении, но в такой форме, которая парализует все его значение.
Вольные грамоты холопам, отпущенным со двора для прокормления, выдаются в том только случае, если господа сами признают справедливость челобитья своих рабов. Но стоит господам заявить, что они лгут, и холопы присуждаются оставаться под их властью по-прежнему. В Уложении, в главе XX ст. 41 и 42, читаем:
“А которые всяких чинов люди в голодное или в иное в какое время, не хотя холопей своих кормити, сошлют их с двора, а отпускных им не дадут и крепостей не выдадут, а велят им кормитися собою, проча их впредь себе… и в том на них от тех их холопей челобитье будет, и по тому холопью челобитью из приказу Холопья суда судьям посылати по тех их бояр, которые их с двора сошлют, и тех их бояр распрашивати, прямо ли они их с дворов от себя сослали.
А не распрашивая про таких холопей тех людей, на кого те холопи учнут бити челом, воли им не давати.
А будет про тех холопей бояре их, на которых учнут бити челом, скажут, что на них те холопи бьют челом ложно, а они их со двора от себя не ссылали, и тех холопей отсылати тем их бояром”.
Уложение, несомненно, возвышает господскую власть.
По Уложению рабы за некоторые преступления наказываются строже, чем свободные люди. За первое уже корчемство они подвергаются торговой казни, а свободные люди только за второе (XXV. I. 6).
В древности беглый раб отыскивался, как и всякая другая пропавшая вещь; виновный в его укрывательстве платил хозяину убытки; но бегство раба не составляло преступления, за которое его можно было бы приговорить к публичному наказанию.
В XVII веке бегство раба есть уже преступление. Уложение предписывает беглого холопа, бившего челом в холопство иному господину, бить перед Холопьим приказом кнутом на козле нещадно (XX. 22).
Распространение несвободного состояния и на свободных прежде крестьян значительно понизило к половине XVII века цену кабального холопства. По Судебнику максимум займа по служилой кабале был назначен в 15 руб. Уложение понижает его до 3-х и предписывает писать кабалы не ниже и не выше этой суммы (XX. 19).
