В тесной связи с приобретением права состоит вопрос о признании его со стороны общественной власти. Справедливо, конечно, что большинство юридических отношений, существующих в действительности, обходится без участия общественной власти: поэтому и для существования прав большей частью достаточно признания их со стороны тех лиц, которые прикосновенны к юридическим отношениям.
Но тем не менее справедливо и то, что каждое юридическое отношение может прийти в соприкосновение с общественной властью, может нуждаться в ее охранении, а она обещает свое действие к охранению права только тогда, когда существование его представляется несомненным. Действительно, это последнее условие необходимо для того, чтобы общественная власть могла принять принудительные меры к осуществлению права, ибо всякое принуждение представляется тягостным.
Поэтому для общественной власти не только имеется интерес, на ней даже лежит обязанность как можно осторожнее употреблять принудительные меры к осуществлению права, употреблять их только тогда, когда существование права несомненно.
Вот почему желательно, чтобы возникновение права всегда обозначалось каким-либо резким следом, свидетельствующим о его существовании. И вот почему все законодательства очень дорожат наружным проявлением права, установлением наружного знака, обличающего его существование.
Установление такого знака составляет укрепление права (corroboratio). Под укреплением права разумеется, таким образом, устанавливание внешнего знака, свидетельствующего о существовании права[1]. Этот знак устанавливается или при самом приобретении права и свидетельствует о первом моменте его существования, или впоследствии, так что установление знака уже следует за приобретением права, т. е. он устанавливается тогда, когда право уже существует.
Например, совершается заем: или при самом совершении его составляется заемное письмо, свидетельствующее о праве заимодавца, или сначала заем совершается словесно, и только впоследствии для укрепления права заимодавца составляется заемное письмо. При всем том, однако же, было бы странно со стороны законодательства требовать укрепления каждого права, устанавливающегося в действительности.
Справедливо, что потребность в охранении может представиться относительно каждого права, а удовлетворение этой потребности предполагает несомненность права; но справедливо и то, что относительно только очень малая часть прав действительно нуждается в охранении общественной властью.
Справедливо, что каждое право сопряжено с интересом; но укрепление права требует большего или меньшего труда, времени, а между тем иные права связаны с интересом столь ничтожным, что было бы обременительно заниматься еще их укреплением.
Таким образом, с одной стороны, для законодательства есть интерес настаивать на укреплении прав, но, с другой стороны, оно не может требовать укрепления каждого права безусловно.
И вот законодательство, смотря по большей или меньшей важности прав, делает между ними такое различие, что относительно одних признает укрепление более существенным, нежели относительно других: относительно одних требует укрепления безусловно, относительно же других предоставляет на волю участников юридического отношения – укреплять или не укреплять эти права и требует только, чтобы в случае надобности существование их было доказано.
Потребность в укреплении прав, в установлении внешних знаков, которые свидетельствовали бы о существовании прав, в каждом гражданском обществе проявляется очень рано, потому что хотя юридический быт обнимает только внешние действия, но между внешними действиями есть много таких, которые, однажды совершившись, не оставляют по себе следа; между тем с ними связаны значительные интересы, и отсюда является желание искусственным образом сохранить след таких действий, для чего и придумываются различные средства.
Но в обществе малоразвитом система укрепления прав всегда представляется незрелой, далеко не вполне устроенной, отчего и само укрепление далеко недостаточно и несовершенно: там прибегают обыкновенно к случайным законам приобретения прав, большей частью к символам, которые доступны воображению младенчествующего общества.
Например, известно, что в нашем древнем юридическом быту передача права собственности на поземельный участок выражалась передачей глыбы земли; на дом, помещение какое-либо – передачей ключей; на лошадь – передачей узды; заключение договора выражалось битьем по рукам и т. п.
Есть также указания, что установление известных прав сопровождалось песнями, известными формулами, произносившимися нараспев, празднествами и т. п. Но по мере развития юридического быта все более и более уклоняются от укрепления прав посредством силы воображения и прибегают к другим средствам, более совершенным, в особенности к письменности, так что в настоящее время укрепление права обыкновенно состоит в составлении письменного акта, имеющего прямым назначением свидетельствовать о существовании права; потому и учение об укреплении прав в настоящее время есть собственно учение об актах укрепления прав.
Между этими актами представляется прежде всего та существенная разница, что одни акты составляются одновременно с приобретением права, так что установление знака, свидетельствующего о праве, совершение акта – в неразрывной связи с возникновением права, и, следовательно, до совершения акта нет и права, а разве только можно признать право на совершение акта; другие же акты только укрепляют право, а существование его признается независимо от акта.
Конечно, большая или меньшая важность прав порождает такое различие между актами: относительно прав более важных и укрепление имеет большее значение. По воззрению нашего законодательства на недвижимые имущества как на более важные оно признает особую важность за укреплением прав на эти имущества, именно по отношению к этим правам требует неразрывной связи между приобретением и укреплением права (оно объявляет недействительными акты о переходе и ограничении этих прав, если акты эти не укреплены установленным порядком)[2].
Но кроме прав на недвижимое имущество закон придает форме значение корпуса сделки и по отношению к другим правам, правам обязательственным и наследственным. Так, из актов обязательственного права закон требует совершения запродажной записи нотариальным порядком[3]; доверенности, или «верящие» письма, должны быть засвидетельствованы нотариусом[4] и т. д.
Затем закон знает ряд случаев, когда право безусловно должно быть укреплено в форме, хотя бы акта домашнего, например, право по займу и поклаже должно быть основано на письменном акте, хотя бы домашнем[5], и если акт не был совершен, то заимодавец и поклажедатель лишены всякой возможности доказать свои права на суде[6].
Наконец, духовные завещания всегда должны быть совершаемы письменно[7], а если супруг желает передать супругу пожизненное владение родовым имуществом, то завещание должно быть совершено нотариальным порядком[8]; отречение от наследства должно быть заявлено суду письменно[9] и т. п.
Неудовлетворительная редакция нашего Свода вызывает ряд затруднений на практике при решении вопроса о значении укрепления для права – связано ли оно с правом неразрывно или право может быть признано существующим и без акта укрепления? Категоричные правила выставлены лишь относительно актов приобретения вещных прав на недвижимое имущество и духовных завещаний – они недействительны при несоблюдении формы; в остальных случаях – это вопрос толкования отдельных правоположений.
Как бы то ни было, если мы раз приходим к выводу, что в данном случае по закону акт укрепления является условием существования самих прав, то, при отсутствии акта, придавать юридическую силу сделке мы не вправе; хотя в законе имеется правило, по-видимому, указывающее на возможность отступления от принципа, а именно – суду дается право придавать акту, не признанному в силе крепостного, нотариального или явленного к засвидетельствованию, силу акта домашнего[10].
Это отнюдь не значит, что право, которое должно быть по закону укреплено в форме акта крепостного, нотариального или явочного, может считаться существующим, по признании акта домашним; такое толкование процессуального правила, противоречащее принципу нашего материального гражданского права, нельзя признать правильным; правило это касается лишь тех случаев, когда акт не является корпусом сделки, т.е. когда участники могли совершить домашний акт, а совершили акт крепостной, или нотариальный, или явочный; если последний не признан в силе такового, то суд его не отвергает, а признает домашним.
(С формальной стороны акты укрепления прав разделяются на крепостные, нотариальные в собственном смысле, явочные и домашние[11]. Под актами крепостными разумеются акты о вещных правах на недвижимое имущество, совершаемые младшими нотариусами и утверждаемые старшими; под нотариальными – акты, совершаемые младшими нотариусами; под актами явочными – акты, совершаемые самими участниками данного юридического отношения и являемые к засвидетельствованию нотариусам; наконец, под актами домашними или домовыми – акты, совершаемые интересантами при участии свидетелей или без участия их и не предъявляемые к засвидетельствованию.
Это различие актов укрепления прав по способу их совершения имеет весьма важное практическое значение, так как с участием нотариусов в совершении акта связаны важные юридические последствия: актам крепостным, нотариальным и явленным к засвидетельствованию прежде всего отдается предпочтение перед актом домашним в случае разногласия в их содержании[12], затем содержание этих актов не может быть опровергаемо свидетелями[13], и, наконец, сомневаться в их подлинности нельзя, а если, по мнению лица заинтересованного, они подложны, то можно лишь предъявить спор о подлоге, с его суровыми последствиями в случае неосновательности[14].
Этими преимуществами участники юридической сделки могут пользоваться весьма широко, так как по желанию их нотариальным порядком могут быть совершаемы и такие сделки, совершение которых этим порядком по закону необязательно, а возможно и порядком домашним[15]. – А. Г.) Впоследствии, когда будет речь об отдельных правах, мы каждый раз будем указывать порядок, которым совершается акт укрепления того или другого права, а теперь обратимся к описанию самого процесса совершения актов.
[1] Вследствие укрепления право становится более прочным, твердым, отчего и акт укрепления (но только письменный) называется также крепостью.
[2] Нот. пол, cт. 66.
[3] Ст. 1683, ст. 18, прил. к ст. 708.
[4] Ст. 2309.
[5] С. 2031, 2111.
[6] Ст. 1023.
[7] У. г. с., cт. 409.
[8] Ст. 1070.
[9] Ст. 1266.
[10] У. г. с., cт. 460.
[11] Ст. 707.
[12] У. г. с., cт. 459.
[13] Там же, cт. 410.
[14] Ук. ист., cт. 543, 562.
[15] Нот. пол., cт. 66.
