Литература: Lattes, Diritto commerciale nella legislazione sta-tutaria. della citta italiane, 1884; Lattes, Sludii di diritto statutario, 1887; Pertile, Storia del diritto italiano, т. VI, стр. 878-915; Masi, Del fallimento e della bancarotta, т. I. 1883, где историческое предисловие относится к Болоньи; Lattes, Il fallimento nel diritto commune e nella legislazione bancaria della republica di Venezia, 1880; Bonolis, Giuridizione della mercanizia in Firenze nel secolo XIV, 1901.
I. Городские статуты. Вследствие указанных свойств того производства в римском праве, которое, однако, таило в себе важнейшие зачатки современного конкурсного процесса, средневековые торговые города Италии принуждены были самостоятельно разрабатывать этот институт.
Торговые отношения итальянских городов стояли на высокой степени развития[1]. Это обстоятельство в связи с политической раздробленностью Италии в средние века, предоставлявшей должнику возможность всегда бежать от кредиторов, вызвало настоятельную потребность в быстром конкурсном процессе.
Постановления о несостоятельности создавались постепенно, по мере требований и развития практики. В каждом более значительном городе конкурсное право развивалось самостоятельно, составляя предмет заимствования для меньших городов. Конкурсное право, как и вообще торговое право средневековых итальянских городов, содержалось в их статутах.
Эти статуты представляют собой сборники судебных решений, а также актов соглашения между городскими властями и отдельными корпорациями, посредством которых закреплялись установившиеся обычаи. Эти решения и постановления располагались первоначально в хронологическом порядке их создания.
Весьма понятно, что при таком способе изложения в постановлениях статутов встречалось немало пробелов, противоречий, повторений. Но постепенно эти недостатки стали исчезать. По временам статуты подвергали пересмотру, а с тем вместе стали приводить в систему порядок изложения постановлений.
Благодаря такому улучшению, мы встречаем в позднейших статутах особые отделы, посвященные конкурсному праву[2], помещаемые иногда особо, в самом конце, как в статутах Пиаченцы, Брешии, Болоньи, иногда среди других постановлений, без различия, как в статутах Милана, Генуи, Флоренции.
Не следует, однако, думать, чтобы итальянское средневековое право совершенно разорвало связь с римским. “Оно только, – как говорит Ренуар, – удержалось от слепого подражания римскому праву, но сохранило его предания, ссылалось на его источники, обращалось к глоссам; но в то же время не было недостатка в новых положениях, вызванных развивавшимися потребностями”[3]. Средневековые[4] коммерсиалисты, исследовавшие вопрос о несостоятельности, постоянно обращались к римскому праву и его позднейшим истолкователям.
II. Кто мог быть несостоятельным. Из разнообразных названий, присвоенных несостоятельным статутами, наиболее распространенным было fuggitivi, что объясняется частым бегством должников от своих кредиторов. Cлово decoctor, редко употребляемое статутами, было наиболее употребительное у средневековых юристов-писателей[5].
Как эти наименования, так и все конкурсное производство применялись в большинстве городов только к купцам и банкирам. Но это скорее был факт, нежели требования права. Конкурсный процесс вызывался требованиями торгового оборота, поэтому в огромном числе случаев он захватывал лиц торгового класса. Только случайно, по исключению, действию его могли подвергнуться лица, не имеющие ничего общего с торговлей.
В Венеции и Генуе не существовало различия между городским и купеческим классами, – Genuensis, говорили в то время, ergo mercator, а потому здесь не существовало такого раздвоения. По отношению к иностранцам постановления статутов представляют разнообразие: одни подвергали их более строгим мерам, другие приравнивали их к собственным гражданам, наконец иные отвергали вовсе возможность конкурсного производства над ними.
Соответственно торговому характеру конкурсного производства, в большинстве городов делами о несостоятельности заведовали сословные торговые суды, но в некоторых городах создавались особые учреждения для этой цели; так, в Венеции были sopraconsoli, в Генуе – magistrato dei rotti[6]. Само конкурсное производство совершалось в особом сокращенном порядке, с возможной быстротой[7].
Вообще средневековое итальянское право, в противоположность римскому, уделяет значительную роль суду в деле надзора за конкурсным производством. Это станет вполне понятно, если принять в соображение, что судьями были выборные из среды купечества. Но вмешательство суда не устраняло самодеятельности кредиторов, которые сами заведовали имуществом несостоятельного, проверяли претензии, распродавали ценности.
III. Личные последствия. Отношение к должнику было необыкновенно суровое. Оно объясняется господствовавшим взглядом на несостоятельных как на лиц, пытающихся путем обмана освободиться от лежавших на них долгов.
Decoctor ergo fraudator – таков основной принцип, из которого исходили законодательства в своих постановлениях, и юристы в своих исследованиях. Стракка не находит достаточных выражений для поношения несостоятельных должников, которых он признает за pessimum genus hominum[8].
Несостоятельные, не явившиеся по первому призыву, подвергались заочному изгнанию, лишались всякого покровительства закона. Никто не смел под страхом наказания оказывать им какую-либо помощь или принимать в свой дом. Несостоятельный исключался из состава корпорации и не мог уже заниматься какой-либо торговлей.
Для разыскания имущества несостоятельный мог быть подвергнуть пытке гораздо более жестокой, нежели та, которая допускалась в обыкновенном судебном производстве[9]. Тяжесть личных последствий несостоятельности падала не только на самого виновника, но и на близких родных, как восходящих, так и нисходящих.
Как ни сурово было отношение законодательства и юристов к несостоятельным, тем не менее средневековые писатели по торговому праву должны были признать тот факт, что несостоятельность может наступить помимо злого намерения должника. Стракка определяет понятие о несостоятельном следующим образом: decoctor est, qui fortunae vitio, vel suo, vel partim fortunae, partim suo vitio, non solvendo factus, foro cessit[10].
Поэтому в отношении лиц, невинно пострадавших, были допущены меры смягчения последствий несостоятельности. Им было разрешено воспользоваться cessio bonorum, – mercatores falliti beneficium cessionis non habent. Но и этой льготой можно было воспользоваться только под условием соблюдения некоторых позорящих обрядностей – cedens bonis in publico et notorio loco vadat nudus, ut posteriora ter ad lapidem vel columnam percutiat clemando “Cedo bonis”.
IV. Объявление несостоятельности. Объявление несостоятельности могло последовать или по собственной инициативе должника, или по требованию кредиторов, или, наконец, по почину самого суда, что, впрочем, встречалось очень редко. В первом случае он освобождался от немедленного ареста или арестовывался в собственном доме, что было значительной льготой по условиям того времени.
Зато он обязан был с полной добросовестностью представить в короткий срок все свои книги, письма, инвентарь и баланс. Следует заметить, однако, что далеко не все города допускали такой способ открытия конкурсного производства.
Между тем допущение собственного признания было весьма важно ввиду суровости обращения с должником, несостоятельность которого открывалась по требованию кредиторов.
Предъявляя подобное требование, кредиторы обязаны были представить как доказательства своих прав, так и наличность неоплатности или по крайней мере признаков ее, установленных в статутах.
Такими признаками, напр., в Болоньи служили: безвыходное пребывание должника в собственном доме в течение 3 дней, закрытие торгового заведения в течение 3 будничных дней без объявлений причин.
V. Формальный порядок производства. Вследствие заявленного требования должник призывался в самый короткий срок. Если он не представлял достаточного обеспечения или вовсе не являлся, то немедленно заключался в тюрьму. По отношению к несостоятельному должнику допускалось задержание во всякое время и во всяком месте, даже в местах, пользовавшихся в других случаях правом убежища.
Все имущество должника, его торговые книги и корреспонденция подвергались заарестованию. Decoctus privatur administratione suorum bonorum, quae judici intellegitur collata (Рокко). Затем производилось объявление о несостоятельности должника и приглашение его кредиторов.
Несостоятельность наступала не в момент постановления суда о признании должника несостоятельным, а со времени обнаружения признака несостоятельности. Впрочем, момент объявления несостоятельности не имел тогда еще того важного значения, какое он приобрел в современном конкурсном производстве.
Кредиторы обязаны были явиться и предъявить требования в установленный срок под страхом совершенной потери своих прав. Кроме обычных доказательств своих требований, по некоторым статутам кредиторы должны были подкрепить их присягой.
Из среды кредиторов избирался особый комитет, называвшийся capi di creditori или sindaci, на обязанности которого лежало разыскание имущества несостоятельного, управление им, представительство должника на суде. На членов этого комитета возлагалась обязанность проверки предъявляемых кредиторами требований.
К участию в конкурсе допускались все кредиторы, хотя бы требования их были поставлены в зависимость от условия или срока, еще не наступивших. Иностранные кредиторы по некоторым статутам стояли наравне с местными, по другим – удовлетворялись только после них.
VI. Мировые сделки. Средневековое конкурсное право создало мировую сделку как способ прекращения производства, который римскому праву был неизвестен. Надо только заметить, что постановления о ней крайне разнообразны. Некоторые статуты устанавливали срок, до истечения которого возможна была мировая сделка, напр., в Генуе 8 месяцев, другие такого ограничения не знали.
Само большинство кредиторов, требуемое для силы сделки, было далеко не одинаково, напр., в Пиаченце безусловное большинство, а в Падуе – относительное; с течением времени в законодательстве одного и того же города происходили перемены в отношении необходимого числа кредиторов.
В некоторых статутах говорится о необходимости скрепления сделки авторитетом суда, в других об этом не упоминается. Если должник успел сбежать, то для заключения мировой сделки возвращение его было необходимо. Для обеспечения его личной безопасности ему выдавалась особая грамота, salvo condotto.
[1] Шершеневич, Курс торгового права, изд. 4, стр. 26.
[2] Pagano, Teorica del Fallimento, I, стр. 34.
[3] Renouard, Traitè des faillites, 1840, I, стр. 21.
[4] Выражение «средневековые ученые» употребляется нами не в том техническом значении, какое придает историческая наука термину «средневековые», а в смысле противоположения римским юристам, с одной стороны, и с другой стороны – новейшей юриспруденции, которую нужно считать с XVIII века.
[5] Decoctor, объясняет Стракка, происходит от слова decoquo, что обозначает постепенное уменьшение имущества должника (De mercatura, § 1). По словам Rokko, decoctor est qui substantiam suam consumit, sicut ignis paulatim aquam coquendo diminuit (Mercatorum natolilia, 1655). Такое же объяснение дает Скачча (Tractatus de cjmmerciis, § 2 gl. 5, n. 137).
Кроме того, существовало немало и других названий, как cessanti, т.е. прекратившие платежи, falliti или fallentes, т.е. не исполнившие обязательства, rotti или bancarotti, – это выражение происходило от обычая опрокидывать лавку банкира, стоявшую на площади (banca rotta). Последние два термина получили общеевропейское распространение.
[6] См. Lattes, Il diritto commerciale, стр. 311.
[7] Исключением в этом отношении являлась Венеция, где ликвидация продолжалась иногда по нескольку лет. Lattes, Il diritto commerciale, стр. 318, прим. 20.
[8] De mercatura, p. 289 и др. По словам Балдуса, приводимым Страккою, Falliti sunt infames et infamissimi et more antiquissimae legis deberent tradi creditoribus laniandi (Tractatus de mercatura, изд. 1556 г., стр. 295). Еще энергичнее выражается Скачча, по мнению которого, decoctor aequiparatur latroni et furi (Tractatus de commerciis, § VII, sl. V, n. 149).
[9] Lattes, Il diritto commerciale, стр. 311.
[10] De mercatura, стр. 289.
