Всякое произведение человеческое носит на себе печать тленности. Так и положительный закон: как бы ни был он благодетелен для общества, как бы ни был способен существовать в течение веков и пережить множество других произведений человеческого духа, не может избежать общей участи человеческих дел; что возникает во времени, тому суждено и умереть во времени.
В истории законодательства есть, правда, примеры того, что законы издавались на вечные времена (как будто понятия «вечность» и «время» не исключают друг друга!), но как бы по иронии действительности очень часто эти вечные законы скоро сменялись другими. Мы не сомневаемся в существовании вечных законов, определяющих юридический быт, и если говорим о бренности закона, то имеем в виду закон как произведение общественной власти.
Конечно, постановление ее может совпадать с вечным законом юридического быта и в таком случае – рассчитывать на вечность; но нет ручательства за такое совершенство положительного закона. Далее, положительный закон вызывается нередко обстоятельствами, но обстоятельства изменяются: с ними должен измениться и закон, как не удовлетворяющий более потребностям времени.
Наконец, положительные законы, даже и тождественные с вечными юридическими законами, подлежа действию общественной власти, могут быть заменены другими, хотя и можно сказать, что рано или поздно они снова будут признаны. Таким образом, в учении о положительных законах находит себе место учение об отмене законов. Они отменяются различно.
1) Иногда отмена закона лежит в нем самом. Это тогда, когда законодательная власть, издавая закон, определяет в то же время и срок его действия или временем, или известными обстоятельствами: с истечением срока прекращается действие закона.
2) Закон отменяется с уничтожением предмета, которого касается: существованием предмета, к которому относится закон, естественно, прежде всего обусловливается его действие. В настоящее время существует вексельное право; но допустим, что торговые отношения изменятся и векселя выйдут из употребления: с уничтожением последнего векселя уничтожится и вексельное право.
3) Закон отменяется новым законом. Эта отмена может произойти двояким образом: или новый закон только и состоит в отмене прежнего, или он дает определение, отличное от прежнего закона, причем или упоминается об отменяемом прежнем законе, или не упоминается; во всяком случае прежний закон нужно считать отмененным, как скоро совместное существование его с новым законом невозможно.
Технически выражается это правило так: lex posterior derogat legi priori. Но может возникнуть сомнение, действительно ли новый закон определяет тот же юридический случай, что и прежний, действительно ли совместное существование прежнего закона с новым невозможно?
В особенности затруднительно разрешение вопроса в том случае, когда отменяемый закон представляется совокупностью законодательных определений, так что одна часть его может быть отменена, а другая оставлена в силе. Поэтому при издании закона обыкновенно определяется, какие из предыдущих законов дополняются, изменяются или отменяются новым законом.
Если закон объявляет себя вечным, то легко может образоваться мнение, что противный ему последующий закон не отменяет его, а напротив, сам недействителен, потому что посягает на уничтожение вечного закона.
Однако по существу законодательной деятельности мы должны принять, что определение о вечности закона не может спасти его от уничтожения. Некоторые юристы полагают, что если в законе есть оговорка о вечности, то надобно сначала отменить оговорку, а потом уже – сам закон. Но такая предварительная отмена постановления о вечности закона будет пустой формальностью.
4) Закон отменяется обычаем, выходит из употребления. Отвлеченно от действительности можно, пожалуй, спорить против такой силы обычая; но на деле бывает, что закон выходит из употребления, и мы должны признать отрицающую силу обычая, считая себя не вправе отвлекаться от действительности.
Например, закон о вводе во владение недвижимым имуществом (до судебной реформы 1864 г.) по обычаю не применялся к домам, хотя относился ко всем недвижимым имуществам.
Объясняется это тем, что если была потребность ввода во владение, то лишь относительно населенных имуществ, где следовало представить нового собственника крестьянам, живущим в имении, и напомнить им об их обязанностях; но не было потребности ввода во владение имуществом ненаселенным, в особенности – домом.
Разумеется, что одно неприменение закона еще не ведет к его отмене по обычаю: для этого нужно, чтобы представлялись случаи применять закон, а он все-таки не применялся. Так, закон о вводе во владение недвижимым имуществом по отношению к домам считался вышедшим из употребления, потому что случаи применять его встречались беспрестанно, но применения все-таки не делалось.
Но закон может не получать применения и по злоупотреблению. Потому в каждом отдельном случае следует исследовать, по обычаю ли, действительно, не применяется закон, или по злоупотреблению, и только в первом случае можно считать закон не соответствующим потребностям времени и добросовестно воздержаться от дальнейшего его применения.
Впрочем заметим, что при современном состоянии обычного права нельзя быть уверенным, что какой-либо закон, вышедший из употребления, не получит применения к отдельному случаю.
5) Некоторые юристы принимают еще, что основание закона (ratio legis) составляет условие его существования и что поэтому, как скоро исчезает основание закона, прекращается и сам закон. Образовалась даже формула: cessante ratione lеgis cessat lex ipsa.
Однако же этого нельзя принять: справедливо, что каждый закон имеет свое основание (ratio); но основание закона составляет лишь побуждение для законодателя издать закон, а сам закон существует независимо от своего основания; следовательно и прекращение основания закона не прекращает его, а только для законодателя может служить поводом к отмене закона.
Положим, какой-либо закон вызван беспрестанным неурожаем в крае; впоследствии, с развитием земледелия, неурожай перестает характеризовать местность, так что закон лишается своего основания: действие закона поэтому еще не прекращается.
С отменой закона принимается отмена и всех выводов, какие можно сделать из закона: это вполне естественно, потому что извлечение выводов есть толкование закона, а когда нет закона, не может быть и толкования его.
Иногда сам законодатель делает выводы из закона; точно так же и в этом случае: с отменой закона, из которого другой закон представляется лишь выводом, нужно считать отмененным и этот другой закон, хотя бы о его отмене и не было упомянуто.
Равным образом с отменой закона, составляющего существенное условие для действия других законов, следует считать отмененными и те законы, для действия которых отмененный закон существен. Например, закон о недействительности духовного завещания о родовом имуществе предполагает закон, признающий известные имущества родовыми.
Допустим, что закон, устанавливающий родовое имущество, отменяется: вместе с ним должно считать отмененным и закон о недействительности духовного завещания о родовом имуществе.
Впрочем если даже с отменой закона, составляющего существенное условие для действия другого закона, и не принимать непосредственной отмены последнего, то он все-таки останется без всякого применения к действительности по несуществованию предмета, к которому можно было бы его применить. Так, в нашем примере закон о недействительности духовного завещания о родовом имуществе, естественно, останется без применения, когда не будет родовых имуществ.
Но отмена общего закона не влечет за собой отмены особенного, относящегося к отменяемому общему закону, как исключение из правила: новый общий закон становится на место прежнего общего, но исключения из него остаются в стороне; разве новый закон таков, что дальнейшее существование исключений с ним несовместимо.
Например, закон постановляет о порядке составления духовных завещаний, но допускает в известных случаях изъятия из определяемых правил; издается новый закон, изменяющий общий порядок составления духовных завещаний: изъятия же прежнего закона все-таки остаются в своей силе, если только прямо не устраняются новым общим законом.
